— Наклонитесь.
Я наклонился. Он, не вставая, прижал мою голову к груди, неловко чмокнул в щеку, отпустил. Сказал:
— Идите-идите. Все»[1902].
Так же в январе, незадолго до смерти Андропова, его навестил Черненко. Это был политический жест — чтобы «подчеркнуть преемственность». Причем инициатива исходила от Чебрикова. Быстро сориентировавшись, он сделал «правильную» ставку. Чазов пишет: «Мне трудно забыть эту сцену. Чебриков, видимо, чтобы подчеркнуть свою лояльность, позвонил Черненко и то ли рекомендовал, то ли попросил навестить Андропова. Страшно было смотреть на бледного, с тяжелой отдышкой Черненко, стоявшего у изголовья большой специальной (с подогревом) кровати, на которой лежал без сознания страшно изменившийся за время болезни его политический противник»[1903].
Через год умирающий Черненко займет в этом же самом «люксовом» отсеке больницы место Андропова. Те же шторы, светильники, мебель, телевизор[1904].
Андропов медленно угасал: «…было больно смотреть на него, лежащего на специальном беспролежневом матрасе, малоподвижного, с потухшим взглядом и бледно-желтым цветом лица больного, у которого не работают почки. Он все меньше и меньше реагировал на окружающее, часто бывал в забытьи»[1905]. Какие картины всплывали в его угасающем сознании? Безмятежное детство и романтические встречи в юности или зрелые годы, когда он, полный сил, жил и с интересом работал. А о чем думалось, о каких упущенных возможностях, к чему мысленно возвращался — может быть, досадовал, что так быстро все закончилось?
Из больницы Андропов почти каждый день звонил жене Татьяне Филипповне, а в записных книжках писал ей стихи[1906]. Позвонил 20 января 1984 года Воротникову, чтобы поздравить с днем рождения своего выдвиженца: «Удивительно бодрый голос. Я спросил, как он себя чувствует. Ответил: “Настроение хорошее, но пока в больнице. Надеюсь на благополучный исход”»[1907].
Неизбежное приближалось: «В конце января 1984 года из-за нарастающей интоксикации у Андропова стали появляться периоды выпадения сознания. Стало ясно, что смерть может наступить в любой момент»[1908]. А печать продолжала создавать видимость активной работы Андропова. В «Правде» 25 января были опубликованы ответы Андропова на поставленные газетой вопросы о международном положении[1909]. Понятно, что и вопросы, и ответы были подготовлены в аппарате ЦК КПСС.
Перед началом заседания Политбюро в 11 утра в четверг 9 февраля 1984 года председательствующий Черненко информировал собравшихся о резком ухудшении состояния здоровья Андропова: «Врачи делают все возможное. Но положение критическое»[1910]. Заседание закончилось примерно к двум часам дня, а в 18:00 всех вновь вызвали в Кремль на срочное заседание — Андропов умер.
В опубликованном 11 февраля 1984 года заключении о болезни и причине смерти Андропова говорилось: «…страдал интерстициональным нефритом, нефросклерозом, вторичной гипертонией, сахарным диабетом, осложнявшимися хронической почечной недостаточностью. С февраля 1983 г. в связи с прекращением функции почек находился на лечении гемодиализом (“искусственная почка”). Проводившееся лечение обеспечивало удовлетворительное самочувствие и работоспособность. Однако в январе 1984 г. состояние ухудшилось в связи с нарастанием дистрофических изменений во внутренних органах и прогрессирующей гипотонией. 9 февраля 1984 г. в 16 часов 50 минут при нарастающих явлениях сердечно-сосудистой недостаточности и остановки дыхания наступила смерть. При патолого-анатомическом исследовании диагноз полностью подтвердился»[1911].
Говорят, последние часы жизни Андропова были сокращены, ибо финал был ясен, и просто отключили аппаратуру[1912]. С этим утверждением решительно не согласен Чазов…
Заключение
Публицисты часто именуют Андропова «самым загадочным генсеком», и у них есть на это основания. Взявшийся из ниоткуда, человек неясного происхождения, делавший карьеру где-то в недрах ЦК при Хрущеве, Андропов вышел на всесоюзный уровень лишь в начале 1960-х. Именно тогда его имя зазвучало в перечне секретарей ЦК, о которых дикторы радио при перечислении лиц высшего ареопага добавляли «а также товарищи Андропов…» и далее — секретари по алфавиту. Да, его фамилия шла первой. Но только после членов и кандидатов в члены Президиума ЦК КПСС. На нюансы партийной рассадки внимание обращали лишь зарубежные кремленологи да отечественные знатоки партийной жизни. Гадали, кто и куда дальше выдвинется, кого можно прочить в преемники «самому».
Впрочем, почему из ниоткуда? Пятнадцатилетний стаж на посту председателя КГБ вывел Андропова на вершину власти. Тут вроде все ясно. Но сама организация, так долго возглавляемая Андроповым, будоражила воображение. Ведь действительно КГБ люди боялись, но знали крайне мало о том, что там происходит внутри и как там все устроено. Органы КГБ представали в образе грозной и тайной силы — всевидящие и длиннорукие.
Весьма показателен эпизод. В самом конце 1979 года был издан сборник статей и речей Андропова. В магазине «Политиздата», где пылились аналогичные сборники других членов Политбюро, вдруг возник ажиотаж вокруг появившейся книги Андропова, ее раскупали как горячие пирожки. В сущности — скучнейшее чтение. Парадные речи, выступления перед избирателями, праздничные и юбилейные доклады. Все, как у всех остальных из Политбюро. Но флёр таинственности: автор — председатель КГБ! Публике казалось будто она, наконец, сможет приобщиться к тайнам всесильной и скрытой от посторонних глаз организации.
Происхождение и политическое становление других советских лидеров было в целом ясным и понятным. Сын сапожника и семинарист Сталин; пастух, а затем шахтер Хрущев[1913]; землемер и металлург Брежнев. И главное — все известно об их родителях — кто такие, где похоронены. Брежнев хоронил мать в 1969 году, и ему по-человечески сочувствовали. Но все не так с Андроповым. Его происхождение и ранние годы — уравнение со многими неизвестными.
Андропов так и не завершил высшее образование. Он обучался на историческом отделении Карело-Финского государственного университета и в 1951 году в связи с переводом на работу в Москву оставил 4-й курс. Вместе с тем Гейдар Алиев без тени сомнения говорил в одном из интервью: «Андропов — личность огромного масштаба, он был один из самых образованных и интеллигентных людей в Политбюро…»[1914].
В апологетической литературе биографы представляют Андропова как гениального самоучку. Вот, например, такой пассаж одного из таких биографов-апологетов: «Многие, писавшие об Андропове, извели немало времени, чернил и бумаги на вопрос о том, какие свидетельства об образовании[1915] имелись у него. На наш же взгляд, гораздо важнее то обстоятельство, что, по мнению многих, как отечественных, так и зарубежных свидетелей, он был хорошо образованным, широко эрудированным, культурным и деликатным человеком и руководителем. То есть обладал теми качествами, которые приобретаются человеком только в процессе самообразования и самовоспитания»[1916]. Более того, вопреки истине и здравому смыслу тот же биограф пишет: «И что особенно отличает сироту из “неинтеллигентной”, рабочей среды, всего в жизни добивающегося исключительно собственными стараниями, самообразованием, самовоспитанием, собственным трудом»[1917]. Ну ладно, можно считать — много добился сам. Но с чего он вдруг сирота? И с какой стати неинтеллигентная среда? Мама с гимназическим образованием, воспитывавшая его до 17 лет, — вполне интеллигентная дама.
