О том же пишет в мемуарах и член Политбюро Виктор Гришин: «…должен сказать, что ни одного свидетельства, что Ю.В. Андропов готовил в преемники Горбачева, мы, члены Политбюро, не имели»[1889].
Вместе с тем Чазов, со слов Устинова, пишет, что Андропов видел своим преемником Горбачева. Устинов в беседе с Чазовым и Чебриковым высказался вполне четко: «Да и я считаю, что это правильный выбор. Нам нужен молодой, толковый руководитель, которого знает партия. А Горбачев пять лет как уже в Политбюро, его выдвигал Андропов, и он продолжит то, что начал Юрий Владимирович. Надо сделать все, чтобы этого добиться». Он добавлял, что мнение Андропова о Горбачеве известно не только ему[1890].
Но после смерти Андропова все пошло по накатанному партийному сценарию. Второй секретарь стал первым. Через день-два после смерти Андропова Устинов заехал в спецполиклинику на улице Грановского. Он выглядел «смущенным и несколько подавленным» и разговор начал так, будто знал, о чем его спросит Чазов:
«Знаешь, Евгений, — заявил он без всякого вступления, — Генеральным секретарем будет Черненко. Мы встретились вчетвером — я, Тихонов, Громыко и Черненко. Когда началось обсуждение сложившегося положения, я почувствовал, что на это место претендует Громыко, которого мог поддержать Тихонов. Ты сам понимаешь, что ставить его на это место нельзя. Знаешь его характер. Видя такую ситуацию, я предложил кандидатуру Черненко, и все со мной согласились. Выхода не было»[1891].
Н.И. Рыжков
[Из открытых источников]
К декабрю 1983 года в сознании Андропова наступил перелом. Чазов пишет: «В своей длительной врачебной практике я замечал, что у тяжелых, умирающих больных на какой-то стадии происходит определенный перелом в психике и они бессознательно начинают верить в благополучный исход. Так было и с Андроповым. Исчезли его мысли об инвалидности, уходе с поста лидера страны, он пытался работать, вызывал помощников, давал указания. Но болезнь не обманешь»[1892].
Накануне декабрьского пленума Андропов вдруг запаниковал. Возможно, причиной стали приносимые его помощниками слухи. Горбачев вспоминал: «В один из дней декабря, едва я переступил порог своего кабинета, вбежал Рыжков:
— Только что позвонил Юрий Владимирович. Он в ужасном состоянии. Спрашивает: “Так вы на Политбюро приняли решение о замене Генерального секретаря?”. Я ему: “Да Вы что, Юрий Владимирович, об этом и речи никакой не было!” — Но он не успокаивается.
Я немедленно созвонился с врачами и договорился о посещении Андропова на следующий день.
Ю.В. Андропов
1983
[РГАНИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 109. Л. 18]
Записка Ю.В. Андропова в Политбюро ЦК КПСС
19 января 1984
[РГАНИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 24. Л. 57–60]
Когда я вошел в палату, он сидел в кресле и попытался как-то улыбнуться. Мы поздоровались, обнялись. Происшедшая с последней встречи перемена была разительной. Осунувшееся серовато-воскового цвета лицо. Глаза поблекли, он почти не поднимал веки, да и сидел, видимо, с большим трудом. Мне стоило огромных усилий не прятать глаза и хоть как-то скрыть свое потрясение. Это была моя последняя встреча с Юрием Владимировичем»[1893].
О серьезности положения Андропова, о тяжести болезни и о том, что дни его сочтены, в полной мере были проинформированы Чазовым лишь Устинов и Горбачев. А кроме них, Чебриков[1894]. Черненко, числившийся вторым человеком в партии, сам оказался на больничной койке после серьезного пищевого отравления в августе 1983 года (поел копченой рыбы, предложенной Федорчуком) и с трудом выкарабкался[1895]. Но здоровье его было безнадежно загублено: «Он оставался тяжелобольным человеком и мог работать, только используя лекарственные средства и проводя ингаляцию кислородом. Хронический процесс в легких остановить было уже невозможно»[1896].
Похороны Ю.В. Андропова
14 февраля 1984
[РГАНИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 109. Л. 28]
Подготовленную речь Андропова на декабрьском (1983) пленуме ЦК КПСС зачитал Черненко. Этот пленум откладывали, но состояние Андропова не улучшалось, и он понял — выступить не придется. Текст речи Андропова лишний раз доказывает отсутствие каких-либо серьезных экономических инициатив в его политике. За год, прошедший с его избрания Генеральным секретарем, не было выработано ничего кардинального или существенного. Только общие слова: «В текущем году в стране начали осуществляться некоторые меры по совершенствованию нашего хозяйствования, повышению организованности, укреплению государственной, трудовой и плановой дисциплины»[1897]. И ничего конкретного, кроме призывов: «Теперь самое важное не потерять набранный темп, общий положительный настрой на дела, активнее развивать позитивные процессы»[1898]. В каком-то смысле — это беспомощность. Или вот идея, родившаяся у Андропова и его соратников по Политбюро: организовать в трудовых коллективах новую инициативу и «поставить перед партийными, профсоюзными организациями и трудовыми коллективами конкретную задачу — добиться сверхпланового повышения производительности труда, скажем, на 1 процент и снизить себестоимость продукции дополнительно на 0,5 процента. Это надо рассматривать как дополнительное задание партии к плану»[1899]. Интересно, а почему не на 2, 3 или 5 процентов? Чистое прожектерство!
Последний документ, адресованный членам Политбюро, Андропов подписал 19 января 1984 года. Это были его замечания к записке общего отдела ЦК КПСС о работе Политбюро и Секретариата ЦК. Андропов констатировал произошедшее «усиление коллективности в нашей работе». И ратовал за то, чтобы на заседания Политбюро выносилось «больше вопросов внутренней жизни». Более того, отметил важность более четкого разграничения полномочий между ЦК КПСС и Советом министров СССР[1900].
Похороны Ю.В. Андропова на Красной площади
14 февраля 1984
[РИА Новости]
Прощание с Ю.А. Андроповым: дочь, жена и сын
14 февраля 1984
[Из открытых источников]
Николай Рыжков был у Андропова в больничной палате 18 января 1984 года: «Вопреки моим ожиданиям, он не лежал, сидел у письменного стола в глубоком кресле, плотно укрытый пледом. Поразило, как быстро он поседел, стал совсем белым»[1901]. Они проговорили около часа. А по завершении беседы Андропов по-отечески тепло простился со своим молодым выдвиженцем:
«Вдруг он поманил пальцем:
