При этом заметим, принятый Брежневым ативан (он же лоразепам, нейролептик, используемый при нарушениях сна) был получен не от Цвигуна. У Цвигуна в перечне назначенных лекарств такой препарат отсутствует, да и не был он единственным поставщиком. Таблетками Брежнева щедро снабжали его ближайшие коллеги по Политбюро — Черненко и Тихонов[1458]. Но если вспомнить пометы Брежнева в своем дневнике, то накануне он договорился и с Цвигуном, который ему что-то пообещал. Вот эта запись от 18 января 1982 года: «Цвигун С.К. — через 7 дней»[1459].
Только ли это так мучило Цвигуна? Брежнев ждал, но в конце концов не все так безнадежно, всегда можно найти выход, за семь дней что-то придумать. Да и как-то слабоват этот мотив для самоубийства. Чазов пишет: «Сообщение меня ошеломило. Я хорошо знал Цвигуна и никогда не мог подумать, что этот сильный, волевой человек, прошедший большую жизненную школу, покончит жизнь самоубийством»[1460].
Итак, какова полная картина того злополучного дня — 19 января 1982 года. Проследим шаг за шагом, благо Роза Цвигун вела дневник и детально описала всю цепь событий. Она и ее муж — Семен Цвигун в тот день были в «Барвихе». К Цвигуну приехал его помощник Александр Волков. Он привез зарплату и о чем-то говорил с Цвигуном при закрытых дверях. Разговор сильно взволновал Цвигуна, он «сказал жене, что нужно съездить на дачу, узнать, почему там так затянулся ремонт». За два дня до этого они уже были на даче. А в этот день Роза Цвигун «была записана на маникюр и собиралась ехать в город. Но Семен Кузьмич настоял, чтобы они поехали на дачу и обязательно вместе»[1461].
Дальше все развивалось стремительно: «Приехав на дачу, Роза Михайловна пошла в дом. Встретивший Цвигуна сторож Николай пошел за песком, чтобы посыпать дорожки — накануне ударили крещенские морозы, было скользко. Цвигун остался один со своим шофером Павлом Черновым. Далее история известна только со слов шофера: Цвигун неожиданно попросил у Павла его пистолет и, не медля, поднес к виску и застрелился. Эти обстоятельства Павел Чернов рассказал прилюдно приехавшим на дачу сотрудникам КГБ во главе с Андроповым, которых шофер сразу же вызвал на место происшествия. К тому моменту на дачу приехал уже и сын Цвигуна Михаил, он слышал этот рассказ, а также ответ Андропова: “Я им Цвигуна не прощу”»[1462]. Кому адресовалась эта фраза, Андропов не пояснял.
Еще до прибытия комитетского начальства по вызову подъехала скорая помощь из кремлевской больницы. Врач тут же известил Чазова, и позже был составлен отчет:
«Усово, дача 43. Скорая помощь. 19 января 1982 г. 16.55. Пациент лежит лицом вниз, около головы обледенелая лужа крови. Больной перевернут на спину, зрачки широкие, реакции на свет нет, пульсации нет, самостоятельное дыхание отсутствует. В области правого виска огнестрельная рана с гематомой, кровотечения из раны нет. Выраженный цианоз лица.
Реанимация, непрямой массаж сердца, интубация. В 17.00 приехала реанимационная бригада. Мероприятия 20 минут не дали эффекта, прекращены. Констатирована смерть.
В 16.15 пациент, гуляя по территории дачи с шофером, выстрелил в висок из пистолета “Макаров”»[1463]. И подписи пяти врачей.
Проверка обстоятельств смерти Цвигуна была поручена исключительно сотрудникам КГБ, информация о ней не вышла за стены здания на Лубянке, ее выводы не известны[1464].
Какие новости из Комитета мог сообщить Цвигуну его помощник Волков, помимо неутешительных прогнозов по затянувшемуся на восемь месяцев ремонту дачи и комитетских сплетен? Помощник Цвигуна, как и помощники других заместителей председателя КГБ, числился по штату секретариата КГБ, связи имел обширные, получал и знакомился по принадлежности с входящей и исходящей корреспонденцией, а от коллег мог знать и много больше положенного. Возможно, Волков узнал о том, что в этот день — 19 января в ЦК отправили письмо с предложением ввести дополнительную должность первого заместителя начальника 5-го управления КГБ и повысить генерала Ивана Абрамова до первого зама «пятерки». Этот сигнал Цвигун должен был прочитать безошибочно. Значит, вся цепочка Виктора Чебрикова, курировавшего 5-е управление, поднимется на одну ступень выше. Теперь начальнику «пятерки» Бобкову — прямой путь в заместители председателя КГБ. А Чебриков? Ну, понятно, он как раз метит в первые замы к Андропову. А что же с ним, с Цвигуном? Вероятнее всего, Волков уловил и передал все те глухие сигналы, да и вполне очевидные признаки неминуемой отставки Цвигуна в силу болезни.
Ю.В. Андропов, К.У. Черненко, И.В. Капитонов в почетном карауле у гроба С.К. Цвигуна
Январь 1982
[Генерал Цвигун. Частные хроники]
Все выстраивалось в четкую картину. И затяжной многомесячный ремонт на даче в Усово — ее наверняка предназначили для передачи кому-то другому, какому-то новому выдвиженцу, и повисшее молчание, и отчуждение коллег, ранее осаждавших его и требовавших внимания, искавших его расположения и покровительства. Вдруг все вокруг него обезлюдело, образовался вакуум.
Несколько лет назад внучка Цвигуна Виолетта Ничкова говорила с Волковым и расспрашивала, о чем тогда, 19 января, он разговаривал за закрытыми дверями с Цвигуном. Увы, Волков ничего существенного не вспомнил. Он даже не помнил о том, что Цвигун разволновался в ходе их беседы[1465].
Траурная процессия на похоронах С.К. Цвигуна
Январь 1982
[Генерал Цвигун. Частные хроники]
Хоронили Цвигуна так же «узким кругом». Те же, кто подписал некролог, встали и в почетный караул у гроба, выставленного в клубе Дзержинского на Лубянке. Андропов, Черненко… На Новодевичьем кладбище из членов Политбюро был лишь Андропов.
За спиной у временно покинувшего из-за болезни свой пост Цвигуна развернулась нешуточная закулисная борьба за кресло первого заместителя председателя КГБ. Претендентов было два — Чебриков и Цинев. Первый был фаворитом Андропова, второй поддерживался авторитетом Брежнева. Победили оба. Политбюро 25 января 1982 года утвердило обоих в должности первого заместителя председателя КГБ. Именно им адресовал свою реплику Андропов: «Я им Цвигуна не прощу». Им, раньше времени затеявшим возню вокруг заболевшего и выбывшего из строя Цвигуна, бросившимся делить его наследство. Хотя, конечно, простил. Политика! Нужно было жить и работать с ними дальше. И уж Андропову ли не знать, как жестока бывает политическая борьба и сильны карьеристские замашки его заместителей.
Решение Политбюро (читай — Брежнева) дать Андропову сразу двух первых заместителей на первый взгляд выглядит компромиссным — никого из претендентов не обижать и погасить их закулисную активность. С другой стороны, в свете последовавших событий это решение оказалось весьма дальновидным. Ведь если Андропов уже нацелился перейти на работу в ЦК, то председателем станет один из первых замов, и все разрешится к всеобщему удовлетворению и благу. И брежневский Цинев на месте первого зама (по возрасту он в председатели не годится), и андроповский Чебриков в кресле председателя КГБ. В конце концов так и получилось. Правда, в мае 1982 года Брежнев несколько спутал все карты. Но об этом ниже.
А Бобков, как и предполагалось, не зря добивался введения в штат 5-го управления дополнительной должности первого зама. В результате он разгрузился от рутины и множества текущих дел «пятерки» и уже 16 февраля 1982 года занял пост заместителя председателя КГБ, оставаясь по совместительству начальником 5-го управления. Тем самым значимость «пятерки» была поднята на уровень разведывательного и контрразведывательного главков КГБ. Ранее, в ноябре 1978 года, аналогичное совмещение должностей было введено для 1-го (разведка), 2-го (контрразведка) главков КГБ и Управления кадров. Тогда Крючков, Григоренко и Лежепеков стали по совместительству замами Андропова. И вот теперь аналогичного статуса достиг Бобков.