– Тогда почему они этого не делают?

– Может, хотят подняться повыше, чтобы наверняка… – Озорник сдвинул на лоб глазную повязку, обнажив своё жуткое чёрное око с зелёным иероглифом в глубине. – А может, у них на наш счет есть какие-то планы.

Ласка откинула забрало и выглянула наружу. Они уже набрали порядочную высоту: проплывающие внизу пехотные части Орды, пушки, железнодорожные составы казались игрушками, забытыми детворой на снегу. Тихонько посвистывал ветер.

– Как думаешь, стоит слить кипяток из котла? – нарушила молчание девушка. – По крайней мере, не сваримся заживо, если они всё-таки решат нас бросить…

Озорник покачал головой.

– Уверяю тебя, при падении с такой высоты нет абсолютно никакой разницы.

***

– Ну же, мисс! Не стоит постоянно ходить с таким личиком, будто ты только что слопала лимон. Поверь, детка, куда лучше быть гостьей на моём корабле… Я б даже сказал, желанной гостьей, чем находиться в гуще сражения! Можешь не сомневаться, там сейчас стоит ад кромешный… – капитан звучно отхлебнул из бокала и рыгнул.

Ласка опустила глаза. Мистера Стерлинга определенно нельзя было назвать джентльменом. Скулы сводило от ненависти к этому жирному ублюдку... Говорили здесь на бритиш; к немалому своему удивлению, девушка обнаружила, что понимает почти всё из сказанного – хотя и с некоторой задержкой. Бритиш, официальный язык Империи, на котором составлялась почти вся техническая документация, был обязательным предметом для любого, кто хотел выучиться на инженера или механика. Теперь же он обрёл плоть и кровь – надо было лишь припомнить значение некоторых слов…

Потная туша капитана с самого начала вызвала у неё неудержимое отвращение, а не смотреть на правую руку этого воздушного пирата было попросту невозможно… Рука как таковая чуть ниже локтя отсутствовала. Из обрезанного рукава высовывался жуткого вида протез: гротескная клешня из воронёной стали и бронзы. Хитроумная механика заставляла её сжиматься и разжиматься: для этого возле самого локтя торчало несколько коротких рычагов. Стерлинг управлялся своей конечностью мастерски: за столом его культя буквально порхала между блюдами, чудом, казалось, не задевая бокалов и тарелок. Поесть капитан любил...

Обращались с ними не так уж плохо. У Ласки забрали висевший на поясе ножик, но обыскивать не стали – по крайней мере на это галантности воздушных флибустьеров хватило; так что подаренный полковником пистолет девушке удалось сберечь. Разумеется, о том, чтобы покинуть дирижабль, не могло быть и речи. «Буканьер» неторопливо плыл на запад, и с каждой пройденной верстой Ласка становилась всё мрачнее: достаточно было подумать, чем для неё обернётся дорога через все эти земли… Озорника, казалось, это ничуть не беспокоило. Да и то сказать: ему-то какая нужда возвращаться? Отправится, небось, в свою Империю – он ведь туда и держал путь…

Одноглазый спутник Ласки вовсе не выглядел удручённым. Он с видимым удовольствием попивал предложенный Стерлингом бренди, охотно отвечал на вопросы, интересовался последними новостями Империи – словом, вёл себя так, будто заскочил на огонёк к хорошему знакомому. Девушка вспоминала, как подкупила её саму такая вот непринуждённая манера общения. Выходит, это просто его тактика: змеёй вползать в доверие, располагать людей к себе… Каков же он на самом деле, человек, настоящего имени которого она так до сих пор и не узнала?

– Стало быть, Империя избегает напрямую вмешиваться в войну? Однако поставки Орде боевых машин как-то не укладываются в эту картину… Да и ваши действия, если быть откровенным…

– Ба, да я не имею никакого отношения к имперскому воздушному флоту! «Буканьер» – он сам по себе… Мы вольные искатели приключений! – тут капитан Стерлинг заговорщицки подмигнул. – Ну что за беда, если бедные воздухоплаватели нарушат пару-другую статей международного права? Касаемо этого вашего рыцаря – дружище, мои действия вовсе не обязательно интерпретировать, как враждебные! Любопытство, не более того. Обожаю всякие механические штуки – ну, да ты и сам видишь! – капитан потряс в воздухе протезом и хохотнул. – Если помните, наш корабль не сделал ни единого выстрела по уральцам; да и вам мы не повредили, напротив – выдернули из самого пекла… Что касается техники, это же самые обыкновенные инженерные машины!

– Инженерные?! Как бы не так! – в сердцах воскликнула Ласка. – Они разрушили Крепость! Если б не вы, я уничтожила бы все эти проклятые механизмы, до единого! – девушка стиснула кулаки. – Вы отняли у Атаманства его свободу!

– Ерунда, мисс! – добродушно отмахнулся Стерлинг. – Не забывай, эта ваша Крепость и так уже была серьёзно повреждена. Орде оставалось только подтянуть на перевал артиллерию и довершить начатое. А рыцарь… Одно-единственное попадание в паровой котёл, и фью-у-у! Твоё нежное тельце ошпарило бы, как рождественскую гусыню!

Ласка с трудом подавила порыв – вмазать со всех сил кулаком в эту лоснящуюся физиономию, дробя в крошево крепкие желтоватые зубы капитана… Ох, как было бы здорово! Но нет, увы, приходится сдерживаться… Теперь главное – не выдать себя и дождаться подходящего случая для побега.

– Да и дьявол бы с ней, с этой политикой! – продолжал меж тем капитан. – Давайте лучше поговорим о науке! Не так уж часто мне приходится делить трапезу с по-настоящему умным человеком. Так чего ради ты морозил задницу в этих диких горах?

– Я возвращался из Сиберии, – поправил Озорник. – И в землях Атаманства оказался, в общем-то, случайно… Если честно, мне сложно объяснить суть моих изысканий. Это очень специфичная область знаний, к тому же все мои записи, вкупе с остальными вещами, остались в Крепости…

– Мои соболезнования… – Стерлинг зажал в клацнувших пальцах протеза нож и ловко отрезал кусок солонины. – Не самое приятное занятие – целыми днями корпеть над бумажками, чтобы в конце концов потерять их!

– Ну, зачем же «потерять». Основное всё равно содержится вот здесь, – Озорник постучал себя по лбу. – У меня отличная память: карты, данные измерений, маршруты… Со временем я восстановлю свои записи до последней строчки; надо лишь сосредоточиться!

– Так что б тебе не заняться этой хренью прямо здесь? Будь я проклят, если на моей посудине не найдётся чернил и бумаги! – Стерлинг экспрессивно взмахнул протезом. – Вспоминай, твори в своё удовольствие, дружище! Где ты ещё сыщешь тишину и покой, как не здесь!

Ласку захлестнула волна отвращения. Эти двое удивительно быстро нашли общий язык... Озорнику, похоже, наплевать, что там, на перевале, их вчерашние товарищи погибают один за другим! Небось, захвати сейчас этот проклятый дирижабль какие-нибудь негодяи, он бы и с ними так же якшался… Сидел бы, попивал бренди и равнодушно смотрел, как команду выбрасывают за борт! Ещё и перешучивался бы с разбойниками… Девушка резко встала.

– Неужто так быстро наелась, голуба? – густые брови капитана удивлённо изогнулись.

– Мигрень разыгралась, – буркнула девушка. – Пойду прилягу.

– Да брось! Какая ещё мигрень у такой молоденькой…

Очередную сальность капитана Ласка не расслышала. Дверь за девушкой захлопнулась.

– Какова засранка! – капитан похабно подмигнул Озорнику. – Небось, и в постели вертится змейкой, а?

Одноглазый невозмутимо пожал плечами.

Каюты им выделили рядом. Ласка упала на застеленную койку, мрачно уставилась в потолок. Снаружи гудели пропеллеры: звука почти не было, но еле заметная вибрация передавалась всем предметам. Спустя какое-то время в дверь постучали. Девушка нехотя села, пригладила пятернёй короткие волосы.

– Войдите!

Появился Озорник. При виде компаньона Ласка набрала полную грудь воздуха, готовясь высказать этому двуличному типу всё, что о нём думает, но тот вдруг повёл себя странно: прижал палец к губам и одарил её многозначительным взглядом. Девушка непонимающе нахмурилась.

– Как твоя мигрень? – осведомился меж тем Озорник.

– Никак! – короткое слово прозвучало, пожалуй, чересчур грубо, но Ласка и не собиралась быть вежливой!