***

– Скажи-ка, тебе всё это не примерещилось после лишнего стаканчика валериановой? – Хиггинс подозрительно уставился на Джонни. – Сколько ты выпил?

– Клянусь своим хвостом, Хигги! Ты меня знаешь! Говорю же, я видел их собственными глазами – так же ясно, как тебя сейчас!

Главарь шайки буркнул нечто неопределённое и задумался. С одной стороны, он и впрямь неплохо знал своего кузена: развитым воображением Джонни не отличался. Но поверить в то, что за ним гнались привидения… Нет, это уж слишком! Что-то неладное творится вокруг; а началось это с того злосчастного дня, когда он повелся на сладкие речи одноглазого… Соблазнился, как котёнок – и что теперь? Спору нет, добыча тянет на изрядную сумму – но это совсем не те денежки, на которые он рассчитывал… Да ещё надо сбыть награбленное и не попасться – а это посложнее, чем проникнуть на виллу полковника! Будь он проклят, если не вытянет из так называемого «партнёра» всё, что только можно, за эту странную книжонку… Но одноглазый вдруг исчез – хотя, по идее, должен с пеной у рта искать их… Что, если его прищучила полиция? В таком случае, остаётся лишь радоваться, что он догадался отсечь все ниточки, ведущие к ним; ну, а книга – что книга? В конце концов, может и подождать; а там, глядишь, и другой покупатель сыщется. Он ведь не знает подлинной её цены… А штучка куда как непростая, что бы там ни болтал этот Озорник! Он нутром чует...

Тут мысли Хиггинса приняли несколько иное направление. Он привык доверять интуиции, а слабое беспокойство, испытываемое вот уже несколько дней, с приходом Джонни неожиданно набрало силу. Дьявол его знает, что там за история с этими призраками, но оставаться здесь дольше, пожалуй, не стоит. Надо уходить, благо, рана успела затянуться… И лучше сегодня же – но так, чтобы их никто не видел. Дождаться сумерек, а там поминай как звали… Вопрос только в том, куда двинуть дальше. Наверное, имеет смысл сбыть чего-нибудь из награбленного – не в Лондоне, ясное дело... Риск всё равно велик, но деньги, как ни крути, нужны позарез…

– Ты слышишь, кузен? – прервал его раздумья Джонни. – Какой-то странный звук…

Хиггинс прянул уцелевшим ухом и досадливо поморщился.

– Ничего не слышу, только чертово железо гремит…

– Я про это и говорю, – нервно отозвался Джонни. – Железо, и оно всё ближе…

– Ну и что, болван?! Мало ли, чего там делают, на стройке…

– Хигги, здесь поблизости нет строек! Ни единой! Ох, слушай, оно уже совсем рядом… – фелис прилип к окну. – Ни черта не видать, слишком густой туман…

Металлическое лязганье приближалось. Стёкла в оконном переплёте отзывались на каждый звук коротким дребезжанием. Сквозь белёсую пелену замаячили контуры чего-то огромного, размерами сравнимого с домом… У Джонни отвалилась челюсть: по улице шагал исполинский рыцарь. Громыхал покрытый ржавыми потёками доспех, из сочленений с шипением били острые струйки пара, короткая труба на макушке шлема извергала пышный плюмаж дыма, подсвеченный вылетающими искрами – словом, зрелище было в высшей степени феерическое.

– Силы небесные, Хигги!!! Клянусь своим хвостом! Ты только глянь на это!

Рыцарь остановился, выбросив целое облако пара. Стальная голова повернулась: казалось, кто-то рассматривает их сквозь прорези забрала. Джонни невольно сделал шаг назад.

– Что-то мне это не нравится! – нервно произнёс за его спиной Хиггинс. – Не пора ли нам…

В этот момент рыцарь отвёл назад плечо, сжал стальные пальцы в кулак – и обрушил его на здание. Фелис, не удержавшись на ногах, полетели вверх тормашками. В кирпичной кладке появился пролом. От следующего удара просела несущая балка крыши. Мостовую окатило осколками черепицы; Джонни, завопив от ужаса, на четвереньках метнулся к дверям и исчез. Металлическая ладонь проникла в пролом, надвинулась вплотную… Хиггинс выхватил револьвер и разрядил в неё барабан – как и следовало ожидать, безо всякого успеха. Рыцарь сжал бешено извивающегося фелис, потащил его наружу. Оказавшись над улицей, на высоте четырёх этажей, Хиггинс тотчас прекратил сопротивляться: упади он вниз – не помогла бы вся хвалёная ловкость его племени… Забрало откинулось. Хиггинс изумлённо вытаращился: внутри шлема, среди рычагов и вентилей, восседала подруга одноглазого – та самая, которую он при первой их встрече принял за мальчишку!

– Где книга? – Ласка не собиралась тратить время впустую.

– Так я тебе и сказал! – огрызнулся фелис.

Девушка потянула какой-то рычаг. Стальные пальцы сжались; у Хиггинса перехватило дыхание, перед глазами запрыгали кроваво-черные обручи. Рёбра, казалось, сейчас не выдержат и треснут, войдя острыми осколками в лёгкие…

– Я, кажется, задала вам вопрос, мистер Хиггинс! – с издевательской вежливостью произнесла девушка. – Нехорошо заставлять даму ждать… Кстати, если я доведу эту рукоятку до конца, вы попросту лопнете… Избавьте меня от такого зрелища, пожалуйста!

– Хигги! Отдай ей эту чертову штуковину! – подал голос Джонни, опасливо выглядывая из-за угла дома. – Ну на кой она тебе сдалась?!

– А что я получу взамен?! – прохрипел Хиггинс.

– Хм-м, наглости у тебя явно больше, чем мозгов… – задумчиво произнесла девушка. – Ладно, попробуем так…

В следующую секунду хватка рыцаря ослабла. Фелис, суча ногами, судорожно цеплялся за стальной палец, выпущенные когти с противным визгом скребли металл.

– А хочешь, сыграем в футбол? – предложила Ласка. – Ты настоящий альбионец, верно? Вы же все так любите эту игру! Я стряхну тебя вниз – и как следует наподдам ногой; спорим, ты перелетишь через во-он ту крышу, не задев её?

Рука рыцаря начала подниматься вверх. Нервы у Хиггинса не выдержали.

– Ладно! Хорошо! Твоя взяла! – завопил он, жмурясь и отворачиваясь от летящих в физиономию клубов дыма. – Верни меня обратно! Она под матрасом!

Внизу уже начала собираться толпа; люди возбуждённо переговаривались, указывали на разорённое строение. Ещё немного, подумала Ласка, и здесь появится полиция. Нужно уходить…

– Эй, ты! – крикнула девушка выглядывающему из-за угла Джонни. – А ну-ка, принеси её, да поживее!

Фелис, настороженно поглядывая на публику, скользнул в дверь. Спустя пару минут он показался в проломе.

– Вот! Держи!

Руки рыцарской машины не были приспособлены для тонких манипуляций; тем не менее, Ласке удалось зажать книгу двумя пальцами и поднести её к кабине. Всё, как и описывал Озорник: неуловимо меняющаяся обложка… Действительно, забавно! Громкий окрик снизу прервал её размышления.

– Эй, вы там! Да-да, вы! Что вы сделали с моим домом?! – маленький толстячок яростно грозил стальному колоссу тросточкой. – Вы знаете, во сколько теперь обойдётся ремонт?!

Ласка звучно лязгнула забралом. Рыцарь, с шипением выбросив пар, присел на корточки и аккуратно поставил Хиггинса на землю – после чего распрямился и двинулся прочь.

– Куда! А ну, стой! Держи его! Полиция! – завопил толстячок, бросаясь в погоню.

«Ага, как же, удержал один такой» – ухмыльнулась Ласка, прибавляя ходу. Стальные ноги машины высекали из мостовой короткие искры. Мало-помалу преследователи отстали. Толстый домовладелец выдохся последним: сквозь прорезь в затылке шлема видно было, как он остановился, и уперев руки в колени, пытается совладать с одышкой.

Рыцарская машина двигалась много быстрее пешеходов; однако Ласка и Озорник, планируя операцию, никак не могли учесть одну деталь: стороннего наблюдателя на вершине колокольни. Припав к окуляру мощной подзорной трубы, установленной на треноге, Джек Мюррей тщательным образом фиксировал перемещения гигантского механизма, время от времени делая пометки на карте. Холодный ветер заставлял его кутаться в просторный кожаный плащ и пониже надвигать на лоб шляпу – но что значили эти мелкие неудобства по сравнению с открывшимися тайнами! За последнюю неделю Мюррей замечал призраков четырежды – и каждый раз подбирался всё ближе к их гнезду, меняя точку обзора. Для своих наблюдательных пунктов он выбирал крыши и чердаки – но теперешнее место оказалось сущим кладом. Шиллинг в день, мзда церковному сторожу за пребывание на продуваемой всеми ветрами площадке, открыла взору территорию в несколько квадратных миль! Теперь главными врагами его сделались туманы и смог; но плывущий на уровне крыш металлический шлем, увенчанный плюмажем дыма и пара, был лучшим из возможных ориентиров. Джек провожал его взглядом, пока тот не скрылся из виду, после чего вернулся к расстеленной на коленях карте. Это был самый подробный план Лондона, какой только можно достать; бумага пестрела грифельными пометками. Помедлив немного, журналист пометил крестиком один из домов на берегу Темзы.