Поначалу пикт шел уверенно, но чем дальше они продвигались, тем чаще он останавливался, определяя путь. Девушка обратила внимание, что Мусорная Голова ориентируется по отметинам на стенах – каждая из них представляла собой длинную черту, в нескольких местах пересечённую короткими. Озорник тоже заметил эти знаки.

– Ого! Это же огамические письмена!

– Чему ты удивляешься? – проворчал пикт. – По-твоему, мы должны были помечать ходы латиницей, буквами завоевателей?

– Я потрясён, что значение этих символов известно кому-то ещё, кроме горстки оксфордских умников… Выходит, твой народ не забыл огами?

– Мы знаем и помним куда больше, чем о нас думают… В этом наша сила, чужестранец. Между прочим, я что-то проголодался. Никто не хочет перекусить, а?

Озорник вопросительно оглянулся на Ласку. Девушка энергично замотала головой. Зловоние подземелий уже не било в нос, оно стало привычным фоном – но стоило только подумать о еде… Бр-р!

– Потап, а ты как – хочешь позавтракать?

– Пить охота… – вздохнул медведь. – Без харчей как-нить обойдусь пока.

– У меня аппетит тоже отбило, – вновь перешел на бритиш Озорник. – Может, подождём, пока не выберемся наверх?

– Еду взять всё равно придётся, – покачал головой пикт. – Мы должны будем пересечь чужую территорию, а за такое принято платить дань… Кроме того, не вижу причин, по которым я должен остаться без завтрака.

«Взять? Он сказал – взять? – изумилась Ласка. – Где это Мусорная Голова собирается разжиться едой – здесь, в канализации?!». Пикт между тем остановился у очередной развилки, внимательно вглядываясь в отметки.

– Ага, прекрасно! Мы сейчас недалеко от Пикадилли, я знаю там отличное местечко…

– Ты не забыл, что за нами охотится Скотленд-Ярд? – с беспокойством спросила девушка. Мусорная Голова неожиданно хихикнул.

– Я вовсе не собирался заказывать для нас столик...

Они свернули в ответвление тоннеля, потом – ещё и ещё раз. Зловоние заметно усилилось. Наконец, они оказались в узком каменном колодце. Потолок терялся во тьме; наверх вели осклизлые, проржавевшие скобы.

– Ждите, – Мусорная Голова сунул фонарь Озорнику и бодро полез наверх. «Надеюсь, он знает, что делает!» – подумала девушка.

– Воняеть тут, ровно портянки разбойницкие! – медведь громко фыркнул. – Эх, сейчас бы водочки…

– Как твои раны? – поинтересовался Озорник.

– Нормально… – Потап явно был не из тех, кто привык жаловаться на здоровье.

Ждать пришлось недолго – минут пять; вот высоко наверху заскрежетало железо, и Мусорная Голова спустился вниз. Карманы его плаща топорщились от съестных припасов: помятые пучки лука, овощи и фрукты, рыбий хвост и что-то ещё, небрежно завёрнутое в промасленный обрывок газеты… В бороде пикта застряли крошки еды.

– Обожаю карри! – заявил он, принимая из рук Озорника фонарь. – С тех самых пор, как они наняли на работу этого парня из колоний, карри здесь просто отменный… Настоящий огонь! Зря вы отказались, чудаки… Впрочем, мне же больше достанется.

– Где ты взял всё это?! – удивилась Ласка.

– Там, наверху – задворки одного из старейших лондонских ресторанов! – пояснил пикт. – Всё, что не съели за вечер, к утру оказывается в баках… Смешно, правда? Я могу есть то же самое, что и богачи, и не платить за это ни пенни!

Ласка содрогнулась.

– Ну, двинули! Нам до Полых Холмов идти часа четыре, не меньше, – бодро сказал провожатый.

Путешествие возобновилось. Пикт шагал быстро: после завтрака он явно почувствовал прилив сил – а вот Потап, наоборот, начал отставать. Чуткий Ласкин слух улавливал его тяжелое, прерывистое дыхание: похоже, медведя знобило…

Внезапно проводник остановился. Ласка подняла взгляд: с потолка тоннеля свисало что-то непонятное, вроде суставчатой верёвки, покрытой клочьями шерсти…

– Что это за дрянь?! – вполголоса спросил Озорник; и одновременно девушка с содроганием поняла, что именно видит.

– Хвост, – пожал плечами Мусорная Голова. – Всего лишь хвост какого-то неудачника-фелис… Это нечто вроде пограничного столба; мы должны немного подождать.

– Подождать – чего?

– Не чего, а кого. Я бы назвал их таможенниками…

В подземной тишине возник звук, и Ласка почувствовала, что её волосы встают дыбом. Слабый, но очень быстро нарастающий топоток; множество коготков, царапающих древний камень, пронзительное попискивание… Крысы. Пикт поднял фонарь как можно выше. Сотни – нет, тысячи крыс шевелящимся ковром двигались им навстречу. У девушки перехватило дыхание от омерзения. В Крепости крыс не было – лишь юркие бурундуки пробирались иной раз в закрома; впрочем, на этот случай имелись и ловушки, и отравленные приманки – что немало огорчало Ласку, когда она была ещё несмышлёным ребёнком. Но эти твари походили на кого угодно, только не на забавных воришек с полосатыми спинками!

Мусорная Голова поставил фонарь на землю. Крысиная лавина замедлила бег – и остановилась. Передовые крысы подняли мордочки: сотни блестящих глаз-бусинок уставились на путешественников, вторгшихся в их владения. Всё чаще раздавалось попискивание; девушка могла бы поклясться, что в нём звучало нетерпение. Пикт неторопливо извлекал из карманов продукты и раскладывал их на земле, возле фонаря; в его скудном свете он казался неким странным подземным божеством, вершащим мистерию. Крысы заволновались. Соблазнительные запахи достигли задних рядов, те напирали на стоящих впереди – и вот крысы замельтешили возле самых ног пикта, обнюхивая и поедая приношение. Мусорная Голова с улыбкой обернулся к своим спутникам.

– Это дань уважения. Нас пропускают…

Он поднял фонарь и осторожно шагнул вперёд. Крысы, казалось, вовсе не обращали на него внимания, но тем не менее под ноги пикту не попала ни одна.

– Идите же! Только осторожнее…

Стиснув зубы, Ласка шагнула следом за Озорником. Больше всего она боялась сорваться, растолкать своих спутников и бежать, бежать в темноту, топча отвратительных созданий, покуда хватит сил…

– Они что же, разумны в какой-то мере? – вполголоса поинтересовался Озорник.

– А что есть разум, чужестранец? – вопросом на вопрос ответил Мусорная Голова. – Они не понимают человеческой речи… Зато очень хорошо понимают поступки. С ними так и надо разговаривать – поступками… По-моему, это куда более разумный подход к делу, чем у нас; как считаешь?

– Хм-м… Но послушай, им всё равно не хватит того, что ты дал! Здесь тысячи крыс…

– Народ Серых Шкур и так может взять всё, что захочет. Нет такой кладовой, нет кухни, куда бы они не могли проникнуть – при желании… Но они предпочитают получить от нас дань – здесь, у себя дома; потому что здесь они сильнее, и каждый проникший сюда должен признать это… Кстати, не вздумайте поднять на них руку – иначе мы вряд ли выберемся из подземелий!

Крысы теперь попадались через каждые несколько шагов. Впрочем, они не обращали на чужаков внимания, занимаясь своими делами. Потап начал отставать; беглецы всё чаще останавливались, поджидая его. Мусорная Голова занервничал.

– Масла в лампе хватит ещё часа на полтора, не более! К этому времени мы должны выбраться из-под земли: без света здесь слишком опасно!

– Так вы, это… Идите без меня, в случае чего, – буркнул медведь, когда девушка перевела ему слова пикта. –Я по вашему следу доберусь, я это умею…

– Ну уж нет, одного мы тебя здесь не бросим! – возмущённо ответила Ласка. – Давай, соберись! Нам не так уж много осталось!

Характер подземелий понемногу менялся. Под ногами всё чаще попадались выбоины и трещины. Своды сделались низкими, зато сам тоннель расширился, а канализационная канава превратилась в настоящую реку с зеленовато-бурой зловонной водой. С потолка то и дело срывались капли воды, и этот медленный подземный дождь действовал на нервы похлеще крысиного царапанья: путники то и дело вздрагивали от попавшей на лицо или за воротник влаги. Наконец, путь их пересекла узкая протока.

– Здесь владения Серых Шкур заканчиваются, – сообщил Мусорная Голова.