- Спасибо, если что-то еще вспомните, звоните в наш отдел. Вот номер. Меня зовут Кравцова Василиса Игнатьевна. Зовите к телефону, - она быстро написала в листке от блокнота номер и положила на кухонный стол. – До свидания.

Василисе теперь было много о чем подумать. Девушка, которая засветилась в двух местах за одну ночь, наталкивала на мысли, что она может быть причастна. С другой стороны, Василиса не может быть точно уверена, что это была именно та девушка, с которой она встретилась ночью. Мало ли девушек в клетчатых рубашках?

Кравцова помассировала виски. Никаких особых зацепок у нее не было. А искать подростка в рубашке – просто смешно. Сколько таких? Да и подозреваемая, если так можно было называть, уже несколько раз могла сменить одежду.

«Как бы мне не хотелось, но эту версию придется отбросить», - со вздохом сказала сама себе Василиса и вычеркнула из блокнота описание девушки в рубашке, которое было самым настоящим тупиком в этом деле.

Если человек способен безмолвно кричать, то именно это Рита и делала. Она была заперта в своем теле, которое теперь совершенно ей не подчинялось. Будто видела себя со стороны.

Тело послушно выполняло приказы Лагунова. Дойти до дома, сесть в углу и молчать.

- Я не знаю, слышишь ли ты меня, понимаешь ли то, что происходит с тобой, но, прости, по-другому теперь нельзя. Я буду думать, что сделать с тобой, Рита. А пока тебе придется подчиняться мне беспрекословно, как бы ты этого не хотела, - он подошел к ней и погладил по голове.

Будь Рита способна, она бы уже давно укусила его за руку. Впилась бы зубами в кожу, прокусила насквозь, только бы он не касался ее головы, волос. А ведь еще несколько месяцев назад Валерка ей так нравился. Он был таким загадочным, сильным. А когда она узнала, что он не простой школьник, а самый настоящий вампир, вот здесь чувства даже сильнее заиграли.

Жаль, что она повелась. Конечно, у нее не было другого выхода. Если бы не его укус, она была бы уже мертва. Но разве жизнь, которая у нее есть сейчас, лучше, чем смерть? Рита уже не была в этом уверена.

Она ощущала, как ноет спина, от одного и того же положения, которое тело сохраняло на протяжении уже нескольких часов, но ничего не могла даже прошептать. Губы не были ей подвластны.

Подожги сейчас кто-нибудь их дом, Рита так бы и сгорела, сидя на одном месте. Она бы все чувствовала, только не смогла бы даже шевельнуться. Девушка была уверена, что узнай Лагунов, как ей приходится после его выходки, он бы ослабил контроль. Но узнать он никак не мог.

- Прости, - каждый раз извинялся он, с грустью смотря на застывшую Риту. – Я не знаю, что нам делать, понимаешь?

Парню казалось, что он говорит с пустотой. Все его речи будто ударялись о ледяную статую, в которую превратилась его подруга. Вот только Ритка все слышала, все понимала. Но ничего не могла ответить ему. Даже язык словно примерз к небу.

Спустя три недели, когда даже Валера не смог сдерживать свой голод, парень решил отправиться на промысел.

- Я не могу тебя взять с собой, - сказал он, пытаясь уловить в глазах Риты хоть намек на то, что она понимает происходящее. Но взгляд оставался таким же стеклянным, как и вчера, как и несколько дней назад. – Надеюсь, что ты понимаешь, что это для твоего, для нашего блага.

Ответом ему была зловещая, укоряющая тишина.

- Я скоро вернусь с едой, - сообщил он и вышел из холодной комнаты.

Дом не обогревался. Из щелей дуло. А в углу комнаты даже образовался небольшой сугроб. Рита давно не чувствовала холода, поэтому ей было все равно. Но даже она понимала, что так жить больше нельзя. Нельзя вечно прятаться.

Они с Лагуновым сильнее людей. Почему бы им не захватить этот город, или даже страну? Почему они должны прятаться, стараться не причинять вреда другим людям, когда они, наоборот, могут ими править? Им просто нужно сделать всех тушками.

Рита хотела выть. Орать. Бить кулаками стены, только бы перестать быть живой статуей. Только бы начать снова двигаться, жить. Хотела кусать губы. Скрести ногтями стены. Но ей оставалось только сидеть. Безмолвно.

И тут вдруг палец на руке шевельнулся. Девушка не верила своему счастью. Она была настолько зла на Валерку, в ней так сильно бурлили эмоции, что она даже не сразу заметила, что начала моргать. Все внимание было сконцентрировано на пальце, который шевельнулся.

Рита попыталась дернуться всем телом. И, о чудо, она завалилась на бок, упала щекой на ледяной пол. Злость переполняла ее изнутри. Злость на единственное человека, который был ей дорог, и который обрек на такое жалкое существование. Который мог бы ее убить, но предпочел сохранить жизнь. Жизнь в неподвижной кукле.

Шарова дернула рукой. Она, еще не послушная, сдвинулась на несколько сантиметров. Силы возвращались. А с ними и боль от затекших мышц. Даже вампирам надо двигаться. Девушка закусила губу, да так сильно, что почувствовала привкус крови на языке. Это почему-то придало сил.

Надо было убраться как можно дальше отсюда, пока не вернулся Лагунов. Похоже, его влияние на Риту становилось все меньше, чем дальше он отходил от нее. Медлить было нельзя. Скорее бежать. Пока в какой-нибудь другой заброшенный дом, а потом прочь из города. Поедет в Москву, затеряется в ней, и больше никогда не будет связана с Валеркой.

Осталось только сбежать.

Рита перевернулась на спину, тяжело дыша. Спустя пять минут смогла поставить обе руки на локти и приподняться, снова прислонилась к стене. Ноги еще не двигались, будто парализованные.

Мышцы в руках отдавались дикой болью, будто их пронизывали сотни иголок. Руки дрожали, когда девушка на них опиралась.

Зашевелилась нога. Согнулась в колене. Потом другая. Ползти. Идти она еще не могла, а ползти удавалось. Правда, когда Рита переползла через порожек квартиры, в которой они прятались, ноги снова онемели. Девушке пришлось двигаться уже по-пластунски. Подтаскивая руками за собой все тело.

«Как же я тебя ненавижу, Лагунов», - мысленно проговаривала она, продвигаясь все дальше по лестничной клетке. Вот и лестница. Осталось спуститься на этаж вниз, а потом как-то уходить по снегу.

Ей бы глоток крови, чтобы силы прибавились, да только никого поблизости даже нет.

Рита закрыла глаза, легла головой на руки. Времени на отдых не было, Валерка скоро должен был уже вернуться, поэтому медлить было нельзя, но секундный перерыв Шарова себе все же устроила. Собралась с силами и, словно змея, поползла вниз по лестнице, проклиная Валерку, который обрек ее на такие страдания.

А потом ей пришел гениальный план. Если она выживет, сможет удрать отсюда, она его подставит. Подбросит его вещь, найдет свидетеля. И мальчишку посадят. А Рита останется, хоть и одна, зато свободная.

Единственное, о чем она боялась думать, это о смерти Валерки. Если он умрет – Рита снова станет человеком и погибнет в тот же момент от рака. Значит, Валера должен оставаться в живых. Всегда.

Она сползла на первый этаж, утопая руками в сугробах снега, который намело с улицы. Вот уже несколько дней декабря ветер завывал в щелях дома, принося с собой горсти снега.

Ноги начали слушаться лучше. Рита, подтягиваясь на перилах, смогла подняться. Колени дрожали, шаги были неуверенными, но она уже могла двигаться.

Прошла немного вперед, нога подкосилась, девушка снова оказалась на полу. Хорошо, что ей не страшен холод, а то так бы и осталась здесь навсегда. Хорошо, что даже если она поранится, то раны достаточно быстро заживут на ней. Поэтому плевать на порезы на ладонях, плевать на сбитые в кровь колени, надо скорее уходить. Уходить, пока ее мучитель не вернулся обратно.

Она опять поднялась и пошла, периодически падая. С огромным трудом она выбралась наконец-то из дома. Стояла ледяная, беззвездная ночь. С неба сыпался мелкий снег, а ветер завывал, будто побитая голодная собака.

Рита тоже чувствовала себя побитой собакой. Ненужной, брошенной. Ей, как и этой вымышленной собаке совершенно некуда было идти.