В мире тёмных эльфов всем правят Боги Хаоса и их жрицы. Тысячелетние устои матриархата, жёсткое разделение мужчин и женщин, иерархальная структура общества, в основе которой лежат магическая сила, способность выживать и брать на себя ответственность.

Тёмная кожа, белые волосы, красные глаза. Рождённые из бездны, они могут процветать там, где не смогла бы ни одна другая расса. Их расположенные глубоко под землёй в огромных пещерах города соединены постоянно расширяющейся сетью тоннелей, в которых обитает бесчисленное количество монстров.

Военные законы: каждый шаг, каждое слово, каждое действие подчинено приказам. Закаленный суровыми условиями характер: жестокие, агрессивные, привыкшие изо дня в день сражаться. Привыкшие рисковать и любой ценой добиваться своего. Они никогда не выпускают из рук оружие, они никогда не теряют бдительности, они никому не доверяют.

Но что если кто-то пойдёт против правил?

Что если чья-то тьма вдруг засияет светом, озарив свою и чужую жизнь?

Если кто-то в этом безжалостном мире мрака и опасности поставит любовь выше себя и собственной смерти?

Сколько они уже не виделись? Сколько всего случилось за это время? Что будет, если он вернётся? Нет, не «если» — «когда» он вернётся.

***

Когда дверь спальни с тихим щелчком открылась, она приподнялась на кровати, намереваясь как минимум высказать всё, что думает, тому, кто посмел зайти, не спросив разрешения, но так ничего и не произнесла, замерев, едва встретившись взглядом с мужчиной, который так же замер у дверей. Он молчал, но во взгляде читался вопрос. Он ждал разрешения. Или приговора...

Всё такие же изящные, даже почти нежные, черты лица. Длинные волосы собраны в небрежный хвост, выбившиеся пряди мягко обрамляли лицо.

Что-то светлое и чистое было в его глубоких, чёрных, чуть опущенных, глазах. На гладкие щеки падала мягкая, дрожащая в неровном свете свечей, тень длинных ресниц.

Стройная фигура была обтянута легким кожаным доспехом, но оружия не было. Она смотрела на него и не могла заставить себя ничего сказать. Едва различимый запах его кожи, этот взгляд, ощущение, когда он рядом... Всё то, что долгое время было только памятью, заставило сердце в её груди сжаться и в то же время отчаянно забиться, словно затрепетавшая надежда, ожившая и всепоглащающая.

Его имя сорвалось едва слышным выдохом, когда она наконец нашла в себе силы подняться, чтобы подойти к нему. Будто не веря в происходящее, кончиками пальцев она едва ощутимо коснулась его щеки, блуждая глазами по знакомому лицу.

— Моя госпожа ещё помнит меня? — его мягкий голос прозвучал очень тихо, но интонация была скорее утвердительная, чем вопросительная, а в уголках губ появился намёк на улыбку.

— Помнит? Твоя госпожа... — она запнулась, шумно выдыхая, — Просто скажи, ты...

Она отвела взгляд, надеясь, что их связь ещё не утеряна, и он поймёт её.

Она боялась услышать ответ, но на этот раз была готова сражаться с кем-угодно, чтобы не потерять его ещё раз.

Раньше он называл её своей госпожой, но принадлежал другой женщине. Тогда у неё не было достаточно сил, чтобы в открытую вызвать её на бой. Тогда, узнав о том, что мужчина предан другой, Боги осудили его. Она так и не смогла узнать, куда он исчез после этого. В порыве бессильной ярости она бросила вызов Богам, крича в пустоту бездушного храма о том, что он вернётся к ней. Смех Богов звучал раскатами грома, пока инфернальный голос ни пролетел жутким эхом: «Какая поразительная вера в мужчину! Развлеки нас, дитя Хаоса! Преданность или жизнь... Какая интересная игра!».

«Преданность и есть жизнь», — прорычала она в ответ, уходя из храма, в котором продолжали смеяться ненавистные ей Боги. Она до сих пор не знала, почему её тогда не убили, но сейчас она была счастлива, что ей позволили дожить до момента, когда он снова оказался рядом.

— Я никому не принадлежу, даже имени Дома у меня больше нет, — мужчина улыбнулся, по привычке опуская глаза, но робкая радость пополам с предвкушением и надеждой всё равно проскользнули в голосе, заставляя женщину судорожно втянуть воздух, стараясь унять охватившее её волнение.

— Мужчине без покровительства женщины в нашем мире довольно сложно жить... — он слегка склонил голову, отчего длинные пряди упали вперёд, и спрятали его лицо.

— Я... — он поднял глаза, впервые прямо встречаясь с переполненным эмоциями взглядом женщины. — Могу я надеяться...

— Мой, — не то стон, не то приказ, вырвавшийся из уст женщины, заставил его вздрогнуть и начать всматриваться в её лицо, стараясь прочитать и понять всё, что скрывалось за её несдержанностью.

— Мой. И отныне всегда будешь моим, — четко проговорила в ответ женщина.

Он облегчённо выдохнул, наконец позволяя себе по-настоящему улыбнуться и расслабленно прикрыть глаза.

— Я боялся, что прошло слишком много времени, и госпожа уже забыла меня, — его голос наконец зазвучал легко и привычно.

— Неправда... — она скользнула ладонью по его руке, чуть сплетая их пальцы.

Какое-то время они молча смотрели на свои руки, каждый переживал что-то своё.

— Ты давно вернулся? — она подошла ближе, крепче сплетая их пальцы и едва ощутимо проводя носом по открытой шее.

— Пару часов назад... — голос мужчины слегка сорвался, а пальцы непроизвольно сжались сильнее.

— Храм? — она ощутимее прижалась к его шее, глубоко вдыхая родной, еле слышный запах.

— Мгм, — он прикрыл глаза, стараясь уловить каждое прикосновение.

— Первый приказ? — она хитро улыбнулась, отрываясь от его шеи и заглядывая в лицо.

Мужчина приоткрыл рот, чуть растерявшись на мгновение, но потом быстро взял себя в руки и, расправив плечи, уверенно склонил голову.

Она тихо рассмеялась, глядя на принявшего привычную, продиктованную законом, позу, выражающую готовность слушать и выполнять.

— И последний... — она склонила голову к плечу, наблюдая за незнающим чего ожидать напрягшимся мужчиной. Она не сомневалась, что он выполнит любой её приказ, только ей это было не нужно.

— Я хочу, чтобы со мной ты всегда был самим собой.

Услышав эти слова, он тихо и расслабленно засмеялся, а потом легко кивнул.

— Этот приказ я не нарушал никогда.

— Теперь я переверну этот чёртов мир вверх дном, — она нежно улыбнулась, снова оглаживая его лицо.

— Я бы предпочёл в этот момент быть рядом с моей госпожой.

— С условием, что мы после этого оба живы останемся, — рассмеялась она, наконец вжимаясь в него всем телом.

— Я больше не подвергну твою жизнь опасности, — его руки скользнули по шёлковой ткани сорочки, сильнее прижимая женщину за талию.

— Твою? — она шутливо прикусила его подбородок.

— Раньше моя госпожа позволяла… — он слегка запрокинул голову, открывая ей доступ к горлу.

— Я и сейчас позволяю. Не расстраивай меня, разве можно так быстро забыть мой дурной характер, — её голос зазвучал капризно, но в то же время тепло.

— Прости, — так же тепло рассмеялся мужчина, — учитывая, что я не видел свою госпожу довольно долго, боюсь, мне потребуется немного времени, чтобы снова привыкнуть.

— Привыкай побыстрее, — выдохнула она ему в шею, оставляя несколько невесомых поцелуев.

— Госпожа не оставляет мне выбора, — ответ прозвучал очень тихо, погружая комнату в атмосферу интимного шёпота.

На какое-то время они замолчали, рассматривая друг друга, заново привыкая к ощущениям и всколыхнувшимся с новой силой чувствам. Они испытывали столько эмоций, что с трудом могли их контролировать: счастье, радость, благодарность, нежность, трепет, предвкушение, любовь.

Женщину переполняли самые разные желания: узнать, где он был всё это время; рассказать ему, что произошло с ней самой, пока его не было рядом; просто побыть с ним наедине; насладиться его телом, по которому она так безумно скучала...