— Рассказал… — вздохнул тот.

— Так, и в чем тогда проблема? — не понял я. И так дал исчерпывающую информацию. Башни, и правда, нет, с этим уже ничего не поделать.

— Мне сказали без башни не возвращаться.

— У-у-у… — протянул я. Ну, ладно. Чем занимаешься хоть?

— Аналитика, планирование, управление, — начал перечислять он. — Да много чем.

— То есть, ты умный, да? Тогда добро пожаловать в новый мир! — раскинул руки и улыбнулся. — Ты же умный, и должен понимать, что пути обратно нет, — кивнул на портал.

— Понимаю… — обреченно вздохнул он.

— Пойдешь ко мне служить? У нас весело… Да? — повернулся к магам, и те каким-то совсем нестройным хором попытались показать свою радость пребывания здесь. — Да и нужно всего-то три клятвы принести. Ерунда, в общем.

Паренек посмотрел на меня. Затем на Белмора, который выдернул у одного из воинов печень и сейчас внимательно ее изучал. Потом на Черномора. После чего взглянул на портал, тяжело вздохнул и развел руками.

— Ладно, пойду…

— А тебя как звать, кстати? — мы уже были на полпути к дому, когда я вспомнил про своего нового аналитика. Парень с тоненькими усиками сидел и старался не шевелиться. Просто впился пальцами в кресло и с ужасом смотрел в иллюминатор.

Да, первый полет он такой. Благо, мой первый полет был пару сотен лет назад. Не сказать, чтобы я хотел этого, но меня никто не спрашивал. Тот дракон унес меня на несколько сотен километров, прежде, чем начал сдуваться. Ох, как потом было неудобно возвращаться домой. Как-никак, а применение слабительного заклинания на летящего дракона оставляет след не только в истории, но и на местности. Зато даже при всем желании не собьешься с пути. Найдешь дорогу с закрытыми глазами, по запаху.

— М-меня? — дрожащим голосом переспросил тот. — Меня зовут Петеролегионий Первый.

— А? — Черномор, который до этого не обращал на нас никакого внимания, сразу прислушался. — Ну-кам повтори, чем ты там материшься?

— Зовут меня так. Петеролегионий Первый, — повторил аналитик.

— Хрен выговоришь… — помотал головой старик.

— Согласен, — кивнул я. — Но зато теперь мы знаем, почему тебя выкинули из портала. Надоело каждый раз язык в узел заворачивать, пока тебя по имени позовешь, — усмехнулся, представив, как они там страдали. — Ладно, будешь у нас Петром. — думаю, так будет удобнее.

— А с «Первым» что делать? — паренек явно напрягся. — Его убирать никак нельзя! В моем Роду это обязательная часть имени, и если первую его часть можно поменять, то это — ни в коем случае.

— Ну… — почесал затылок. — Раз так, будешь Петром Первым, — пожал плечами. Тоже неплохо звучит.

Это имя аналитику понравилось, так что остаток пути он думал о том, как удачно всё вышло. Ведь раз не надо выговаривать «Петеролегионий», значит, как минимум, за имя его отсюда не выгонят. По крайней мере, судя по его довольной улыбке, думает он именно об этом.

Еще до приземления я обратил внимание, насколько много камня теперь разложено вокруг замка. Перетаскивали и выгружали его в спешке, и как говорят, даже не приземляясь. Просто открывали люк сзади и вываливали содержимое вниз. Сортировка могла и подождать, а вот вывезти башню нужно было полностью, вместе с фундаментом.

И стоило нам приземлиться, как вокруг закипела бурная деятельность. Как-никак, а привезли мы не только камень. Удалось добыть немало артефактов, иномирной брони, да и тел самих иномирцев. Белмор сразу убежал в подвал навестить своего нового друга и посмотреть, как проходит рождение Лича, так что тела пока понесли в артефактный холодильник, что также расположился в одной из подвальных комнат. В бункер тащить эти поделки некромантов запретил.

Пока все были заняты своими делами, сходил в гости к Виллсону. Очень уж резво он покинул самолет и постарался скрыться в своей башне. Но от меня не убежать… хотя он и залез в одну из мастерских, самую неприметную комнату на седьмом этаже. Даже дверь замуровал и активировал амулет сокрытия жизни. Под действием такого слабая нежить никогда тебя не увидит. Думал, бедный, что я тоже чувствую жизнь. Но нет, сердцебиения — это другое. Совершенно иная сигнатура магического следа.

— Да как ты меня всегда находишь? — вспылил Виллсон.

— А ты что, прятался от меня? — удивился я, на что тот быстро замотал головой.

— Нет! С чего ты такое мог подумать? — он попытался сделать невозмутимый вид, но вышло ненатурально. И нет, говорить ему, как я его нахожу, не буду. Так не интересно, пусть сам угадает. А как угадает, придумаю новый способ поиска. Например, сделаю его жизненно ментальный слепок, от такого поиска не спасет ни один артефакт.

— Я просто хотел спросить, как все прошло. Вижу, защита сработала, но ты всё равно выглядишь каким-то напряженным, — ухмыльнулся, вспомнив, как он выщипывал волосы у себя на голове и бегал вокруг самолета, категорически запрещая поднимать машину в воздух. Но ее все равно поднимали.

— Нормально, — пожал плечами Вилли. — Как видишь, не грохнулись. Да, есть пара изъянов в защите, но теперь всё поправимо.

На самом деле, изъянов куда больше, чем пара. Так что Виллсон не уставал хвалиться, какой он молодец. Примерно половина защитных рун и артефактов работали, как надо. А вот другая… постоянно приходилось заменять перегоревшие артефакты, прямо на лету поправляя рунные линии и ветви зачарованных узоров. Как обычно, в общем. Строить всё на коленке и надеяться, что будет работать.

— А что, опыта не хватило, чтобы сразу все сделать нормально? — уселся на единственное кресло в этой комнате, стоило Вилли пойти ковыряться в одном из стеллажей. От неожиданности он резко подскочил и ударился затылком об полку.

— Что? — прорычал он. — Да какой опыт? Ты думаешь, я всю жизнь защиту на самолеты ставил? Да я чудо совершил, истинную магию, могущественное чародейство! Я гений!

— Гений, у которого половина рунных вязей перегорели и чуть не спалили самолет, — улыбнулся я, закинув ноги на стол. Но заметив, как задергался глаз у артефактора, убрал их, от греха подальше. Очень уж он педантичен в этом плане. Рабочее место всегда стерильно чистое. Хотя нет, глаз всё равно дёргается.

— Я в первый раз работал с этими материалами! — завопил Виллсон. — Они немагопроводимы! И откуда мне было знать, что руна глиффа будет иметь кратность пропускной способности ноль-восемьдесят семь? Я такого никогда не встречал! И ладно, проводимость, но сопротивление… Потери семь процентов на погонный метр, а ведь это только в вязи Лирг… — Вилли всё говорил и говорил, а мне резко захотелось спать.

Да, артефакторика — штука сложная. Правда, в этом мире чем-то подобным занимаются программисты. Нужно постоянно учиться, пробовать и ошибаться. А потом удивляться, что оно работает. В этом вся суть артефакторики и программирования, потому лично я заниматься этим не хочу. Кроме того, в моем мире процесс зачарования выглядел совершенно иначе. Создать точно такой же артефакт, как это делает Виллсон, не смогу даже при большом желании. Хотя это не мешает мне сразу понимать действие, которое оказывает тот или иной артефакт.

Минут пять артефактор не замолкал, рассказывая про коэффициенты проводимости на разных рунах и ветвях, про то, как сложно было подобрать правильный узор, и всё это приходилось делать на волоске от верной гибели.

— Вот зря ты обзываешься, — заключил Вилли. — Если бы я не взял свой экстренный набор, мы бы точно рухнули на землю. Но я молодец, и потому быстренько дочертил дополнительные усиливающие рунные цепочки.

— Быстренько дочертил? — вот теперь я удивился. Это не такое уж и простое занятие, и требует времени и старания.

— Так вот же, — мужчина достал из ящика стола сумочку с этим набором. Среди горстки энергетических артефактов и разнообразного простого инструмента лежала небольшая бормашинка. — Электрический гравер. Не понимаю, как раньше жил без него. И я хоть ругаюсь на этот мир, но от некоторых моментов просто в восторге, — он с запредельной любовью посмотрел на свой инструмент. — А хочешь токарный станок покажу? А?