- Как-то это, - Диггори неопределенно покрутил головой, - притянуто.

- Разумеется, - согласился я. – Всё, только что мной сказанное, не более чем иллюстрация – у судий есть причины подставить Поттера. Точно так же, как они есть у множества других магов. Поэтому, уверен, мы никогда не узнаем, кто кинул ту бумажку в Кубок.

После разговора я пошел в нашу мастерскую на пятом этаже, трансфигурировал мешок с песком на цепи и долго бил его, бил, бил. Совесть не вовремя напомнила о себе, пройдясь по сердцу когтистой лапой. Разумом я понимал, что, отказываясь вмешиваться в канонное развитие событий, поступаю правильно. Чувства говорили, что только полный ублюдок пошлет на верную смерть стоящего передо мной молодого, начинающего жить парня.

Не исключено, что я совершаю ошибку, пытаясь спасти Седрика. На его гибель многое завязано, как в плане возникновения вражды между Министерством и орденом Феникса, так и в смысле развития личности Поттера. До четвертого курса парень видел, что, утрированно, добро побеждает зло. Смерть Диггори показала ему – не всегда.

Можно сказать, я стою на распутье. Невмешательство оставляет старый вариант развития событий, чья концовка меня полностью устраивает. Да и не одного меня. Министерская политика с каждым годом вызывает всё больше недовольства, если так продолжится, мы получим гражданскую войну пострашнее столкновений с отрядами Неназываемого. Причем, скорее всего, на этот раз фейри вмешаются – чиновники напринимали законов, серьёзно ограничивающих права нелюди. Стоит мне изменить сценарий, спасти одного невинного…

Если я хочу, чтобы концовка была удачной, развитие событий постоянно придётся корректировать. Вот совершенно нет уверенности, что у меня получится.

Кажется, так чувствуют себя шахматисты, жертвуя пешку в обмен на качество? Только их пешка не живет, не мечтает, не строит каких-то планов на будущее, не целуется с девушкой в укромных уголках. Хреновое ощущение, если честно.

Вроде пальцем в небо ткнул, а потом дошло – мысль-то верная. Если Крауч не дома лежит больной, то где он и что делает?

В фильмах на него сын наложил Империо и тот целый год сопротивлялся, пытался сбросить заклинание. Сомнительно как-то. Как и все ментальные заклинания, Империо чувствительно к личной силе жертвы, силе воли и развитости интеллекта. Иными словами, на слабом тупице продержится долго, с кого-то уровня Крауча слетит очень быстро. Если не подновлять. На пике могущества Неназываемый мог бы постоянно держать Крауча под контролем, но сейчас? Нереально. Разве что с посторонней помощью.

Петтигрю ему не помощник, потому как анимаги с ментальными науками не дружат. На них и легилименция действует с трудом, сами они тоже редко в окклюменции разбираются. Сужу на основании личного опыта и собственного клана, в котором хороших менталистов раз-два и обчелся. Значит, должен быть кто-то ещё.

Зайдём к вопросу с другой стороны. Вот у нас есть влиятельный чиновник с репутацией трудоголика, внезапно запирающийся дома и заявляющий о своей болезни. Какой будет первая реакция дорогих коллег? Правильно: выяснить, что с ним и надолго ли. Врача в данном случае расспрашивать бессмысленно, потому что наверняка под клятвой, зато можно под благовидным предлогом прийти навестить больного. Документы на подпись принести, обсудить важный вопрос, который нельзя доверить бумаге или ещё что-нибудь придумать. Готов спорить, что при личном контакте Империо обнаружат сразу.

Может, он в самом деле болен? Хотя в день выбора чемпионов Крауч выглядел нормально. Вид у него был усталый, но не более, я специально приглядывался.

Так, стоп. Ещё немного, и впору подавать заявку на вступление в клуб конспирологов, видящих в любом событии часть чьей-то многоходовки. Ничего не решив и окончательно запутавшись, я сделал «звонок другу» - отослал письмо Кеннеру. Он же работает в департаменте международных отношений, наверняка в курсе ходящих среди сотрудников сплетен. Пусть поделится сведениями с любимым племянником.

- Ты не представляешь, что творится, когда у ребенка режутся зубки, - делился пережитым Кеннер. – Сейчас уже легче, а вот когда только начиналось, ор стоял на весь дом. Причем заглушающие ставить нельзя – нужно слышать, что он проснулся!

- На работе отдыхал?

- Что-то вроде того! – засмеялся дядя.

Мы сидели в маленьком пабе на задворках Хогсмида. Малоизвестное местечко с домашней кухней, только для своих. В прошлом году я случайно забрел сюда и с тех пор изредка приходил, когда хотел посидеть в тишине.

- Вообще-то у нас сейчас затишье, - закончив веселиться, признался Кеннер. – С Турниром разобрались, начальство болеет, значимых событий в обозримом будущем не намечается. Лепота!

- Вот, кстати, по поводу начальства. Оно действительно болеет?

- У нас говорят так. А что?

- Крауч не из тех людей, которые любят поваляться в постельке. Странно, что не вылечился.

- Может, проклятье какое словил, - пожал плечами дядюшка. – Бывает.

- Или занят чем-то другим.

Кеннер задумчиво на меня посмотрел. Он хорошо меня знает, поэтому сразу понял, к чему я веду.

- Есть основания так считать?

- В Хогвартсе происходит что-то странное. Ты в курсе, что у бывших Пожирателей темнеет метка?

- Откуда знаешь?

- Ученики подслушали разговор Каркарова со Снейпом. Болгарин прибежал прямо на урок и не особо сдерживал голос, пока Снейп не поставил заглушку. Я не хочу об этом писать в письме, поэтому подойди, пожалуйста, к леди.

- У тебя же парный пергамент есть?

- Испортился.

Помолчали. Хорошую здесь рыбу готовят, надо бы рецепт попросить. Местные часто торгуют с русалками из Черного озера, меняют мясо и молоко на рыбу или ингредиенты.

- Пожирателей Крауч люто ненавидит, - наконец, заговорил Кеннер. – У нас во всём департаменте нет никого, кто носил бы метку или просто сочувствовал той стороне. В других департаментах бывших полным-полно. Если он получил какую-то информацию, вполне мог отложить всё остальное.

- Прибавь сюда Грюма. Что он делает в Хогвартсе? Боевик его калибра не должен учить детишек, он матерых псов натаскивает. Готов спорить, после выхода в отставку Грюма завалили предложениями поработать инструктором или вовсе взять личного ученика. Тем не менее, он здесь.

- Ну, мало ли… Может, на время Турнира Дамблдор решил усилить безопасность?

- Всё равно странно. Ты мне вот что скажи – за последние месяца два с Краучем лично кто-нибудь встречался?

- Конечно. Та же Боунс к нему приезжала, начальники секторов ездили отчитываться. Через зеркала с ним постоянно общаются. Ты что, Райли?! Без инструкций он нас не оставляет!

Действительно, не тот типаж.

Короче говоря, я загрузил Кеннера и, его посредством, леди. Она человек опытный, в десять раз меня старше, пусть у неё голова болит. Не одному же мне мучиться.

Думать о ситуации с Краучем и Диггори я уже не мог, но и не думать не получалось. Мысли бегали по кругу, повторяя многажды рассмотренные аргументы. Напряжение копилось и обязательно должно было найти выход. Ничем, кроме истерики, я не могу объяснить согласие принять участие в затеянном Артуром эксперименте.

- У тебя нет ощущения, что мы занимаемся какой-то хернёй?

- Я уверен, что мы занимаемся хернёй, - твердо ответил друг. – Но проверить её надо.

Мы находились за пределами школьной ограды, в точке пересечения тропинки, ведущей в Хогсмид, с ещё одной, от берега озера к Запретному лесу. Местные жители постоянно ими пользовались на протяжении веков, то есть перекресток старый. Самое то для наших целей.

Моя роль заключалась в подай-принеси, основную роль играл Артур. Его кружок, в который он всё-таки поступил, поручил ему проверить некий слух, ходящий среди первокурсников, чем мы сейчас и занимались. Поэтому бедный парень последние девять дней постился, избегая копченой, острой и сладкой еды, заодно отказавшись от выпечки, мяса, рыбы и любых молочных продуктов. Суровая у ритуалистов жизнь. Причем, когда старше станет, к списку запретного добавятся алкоголь, курево и женская ласка.