Император говорил агрессивно. В его поведении читалась не злость, а недоумение. Догэн был похож на детектива, пытавшегося распутать сложнейшее дело.

— По поводу господина Бао ничего сказать не могу, — ответил Скифар, собравшись с мыслями. — Ваш сын — талантливый и проницательный человек, мы сразу нашли общий язык. Что же касается Химено, я считаю её очень умным и добрым человеком. До вчерашнего дня я не знал, что она — ваша дочь.

— Да, так я и думал, — перебил его император. — Химено слишком часто убегала из дворца, переодевалась в простолюдинку. В этом плане я тебе охотно верю. Скажи, что ты собираешься делать дальше?

— Строить крепкие, доверительный отношения, Ваше Величество, — сказал он уверенно. — Пока Химено будет тепла ко мне, я буду платить той же монетой, ведь люблю её.

Это был первый раз, когда Скифар в открытую сказал это. При чём не самой Хино, а её отцу. Гвардеец был преисполнен уверенности. Он знал, что эта игра опасна. Император мог в любой момент кинуть его в темницу, запытать до смерти или заставить сделать всё, что он хочет. Однако, у Скифара был один козырь. Дети Догэна — единственные, кто может ему противостоять. Они поймут, что в любой неприятности, которая может произойти с командиром внутренней стражи будет виноват именно их отец, и им ничего не помешает, не просто возненавидеть его, но и убить. Император был слишком параноидален, чтобы не предположить такой вариант. Он не мог дать своим детям меньшую власть, ведь они бы озлобились на него, и в будущем проводили бы совсем иную политику государства, тем самым закопав все труды отца. Такого император тоже допустить не мог, приходилось выбрать меньшее зло.

— Ладно, — буркнул Догэн. — Раз уж моя дочь выбрала тебя, то пусть будет так. По крайней мере, если я не подыщу ей кого-нибудь получше.

Мин развернулся, и ушёл прочь, не попрощавшись. Телохранитель услужливо открыл перед ним дверь. Только сейчас Скифар заметил, что император всё это время не притронулся руками ни к одной поверхности, и даже не достал их из карманов. Так же воин успел разглядеть вблизи человека, защищавшего правителя. Это был высокий и мускулистый мужчина. Его рост не соответствовал тому, как обычно выглядели представители имперской национальности. Лицо не выражало никаких эмоций. Одним своим видом этот боец излучал опасность. За его поясом покоилась катана — смертоносное оружие, доступное лишь самым лучшим воинам Империи Восхода.

Остаток дня прошёл без происшествий. Скифар закончил работу, и уже к заходу солнца сидел на назначенном месте во внутреннем дворе. В этот аз на свидание пришла именно Химено, а не Хино. Она была одета в не самое роскошное платье, как во время бала, но цена её текущего наряда тоже была не мала. Не изменяя своим традициям, одежда была небесно-голубого цвета. Парень чувствовал себя неловко в свое казенной рубашке и жилете.

— Полагаю, если отец тебя ещё не убил, то у нас всё отлично, — сказала Хино вместо приветствия.

— Так всё ещё впереди! — ответил Скифар, взмахнув рукой.

Пара рассмеялась. Они обняли друг друга так крепко, как только могла это девушка, ведь парень не хотел сломать ей хребет своей медвежьей хваткой. Они гуляли по саду, разговаривая о том, как прошёл вчерашний бал. Теперь то все знали, что эти двое в отношениях. Стражники выпрямляли спины, стоило приблизиться к ним, а горничные кланялись.

— Кстати, я заметил, что Император — очень чистоплотный человек, — как бы невзначай спросил Скифар. — Это такая традиция, или его особенность, если не секрет.

— Да, это причуда моего отца, — произнесла Химено, тяжело вздохнув. — Мой дедушка умер из-за болезни, вот после этого всё и началось. Я тогда была ещё маленькая, когда отец начал строить весь дворец, требуя идеальную чистоту. Я даже не уверена, была ли та болезнь заразной, но, так сказать, «осадок» остался. Это называется «психологической травмой», насколько я помню.

— Да, происходящее вокруг может оставить на нас серьёзный отпечаток, — покачал головой Скифар. — На самом деле, каждый из нас носит в себе события прошлого. Они влияют на нашу жизнь, на наши мысли и поступки постоянно.

Время пролетало незаметно. Так всегда бывает, когда общаешься с интересным человеком. Разошлись влюблённые лишь к ночи, когда холодный ветер начал проникать за стены замка.

Прибыв в свою комнату, Скифар почувствовал себя не хорошо. Его голова начала болеть, кости ломили. «Вот так и императорская паранойя по поводу болезней» — подумал он. Тотчас в голову пришло осознание того, что мог быть отравлен. Нур-Хакеш с ужасом подумал о том, что мог просчитаться, и Догэн Мин приговорил его. Через пять минут гвардеец понял, что теряет ориентацию в пространстве, и уже с трудом держится на ногах. Он упал на кровать, и закрыл глаза.

Тьма окутала Скифара. Он чувствовал себя так, будто застрял в вязкой трясине. Болото затягивало его, не давало двигаться, лишало всякого проявления собственной воли. Эта тьма была живой. Оно дышала и пульсировала, его внутренности бурлили и двигались. Однако, ничто не бывает бесконечным. Воин коснулся мягкого дна. Оно было тёплым и склизким, совсем как человеческие внутренности. В остальном же был лишь мрак.

— Так выглядела Эра Тьмы? — вслух сказал Скифар, пытаясь встать на ноги.

— Ты умён, человек, — раздался громогласный голос.

Тьма начала собираться воедино, формируя своё истинное лицо. Тело этого существа было не видно. Пустые глазницы светились могильно-мраморным цветом. Такой свет исходит от полной луны. Очертания лица были резкими, угловатыми, как ломанная линия. Во рту виднелись сразу четыре ряда зубов. Нет, не человеческих. Это были гнилые клыки, загнутые внутрь, как у змеи. Казалось, что эти зубы не заканчиваются, а продолжаются в глотке. Хоть и тела сущности не было видно, можно было заметить едва различимые очертания худого тела, больше напоминавшего скелет. Оно было огромным, высотой с двухэтажное здание.

— Кто ты? — с ужасом в голосе спросил Скифар, глядя на монструозную фигуру.

— Я — тот, кому будут молиться люди в скором времени. Имя мне — Онфескуррам, — говорило чудовище, становясь больше с каждым сказанным словом. — Старший из тёмных богов.

— Те самые забытые сущности, что правили во времена Эры Тьмы… — пробормотал Скифар.

— Никогда мы не были забытыми. Народ Краумора помнил нас всегда, и помнит сейчас. Пока что наши верные последователи живут на юге, но этого мало. Мы должны вернуть былое величие.

— Чего ты от меня хочешь? — спросил Скифар, сглотнув. — Зачем пришёл в мои сны?

Онфескуррам улыбнулся рядом гнилых зубов. Теперь он казался настолько огромным, как целая гора. Стали видны его когтистые лапы и мерзкие щупальца, извивающиеся за спиной.

— Только ты в силах свершить то, что нам надо, — молвило чудовище. — Ты разрушишь печать, высвободишь одну из частичек бесконечного мрака. Я вижу это чётко, как глубокую ночь, освещаемую лишь мёртвым месяцем. Всё что я хочу, так это предложить тебе сделку.

— Я никогда не сделаю этого! — замотал головой Скифар. — Я не буду разрушать печать, повергая мир в ужас. Я борюсь против этого!

— Кому нужна эта борьба? Тому жалкому червю, Алдусу? — монстр разразился рычащим хохотом. — В любом случае, мрак охватит эти земли. Я лишь хочу, чтобы ты работал на меня. Стал не случайной пешкой в нашей игре, а настоящим Рыцарем Тьмы. Ты нам понадобишься. Если согласишься, то сможешь забрать с собой и свою любимую. Она не умрёт, обещаю.

— Нет, нет, нет! — заметался воин. — Ты мне угрожаешь смертью Химено, и хочешь, чтобы я помог вам после некой катастрофы?! Нет!

В ответ на это Онфескуррам лишь усмехнулся.

— Первая катастрофа… Она придёт! Придёт! Это — первое семя, за ним придёт безумие и опустошение. Но сначала ужасная эпидемия поглотит всё живое. Мрак надвигается, и никто не в силах ему помешать.

Всё померкло. Мрак захлестнул всё, поглощая даже самого Онфескуррама. Раздался гул. В воздухе начли кружить песчинки, и Скифару пришлось закрыть глаза. Скользкая земля тряслась, но не сбивала парня с ног. Пространство начало крутиться, расширяясь подобно воздушному шару.