Нет! Том умер! Эстебан умер! Я не должна больше о них думать, я должна отогнать призраков, думать только о Габриэле.

Живом Габриэле!

Савина тоже подошла к окошку. И она это слышала?

Я ухватилась за край окошка обеими руками, подтянулась как могла и завопила так, что легкие едва не лопнули:

— Габриэ-э-э-э-эль!

Казалось, мой крик цеплялся за каждую трещинку в скале, пока, сдавшись, не скатился вниз.

— Здесь.

Острый край камня врезался в пальцы, но я этого не чувствовала. Сердце колотилось, щекам стало горячо, теперь не осталось ни малейших сомнений: я слышала голос Тома!

Он жив!

Значит, Леспинас, Нектер, Лушадьер и все остальные мне врали! Зачем? Что за жестокая игра? Что за чудовищный заговор?

Я повернулась к Савине. Она стояла столбом.

Я крикнула, ничего уже не понимая:

— Эстеба-а-ан!

Савина испепелила меня взглядом. Эстебан? Значит, я не усвоила ничего из того, что она пыталась мне внушить? Я должна забыть про этот призрак! Думать о Габриэле. В крайнем случае — о Томе…

Я отвела глаза. Извини, Савина, но это ты ничего не поняла. Если жив Том, жив и Эстебан!

— Эстеба-а-а-ан!

Нет ответа. Ну конечно, что ж я такая тупая! Том ничего не знает о своей прежней личности, о своем прежнем имени.

— То-о-о-ом!

На этот раз он отозвался мгновенно:

— Здесь… я здесь.

Он звал на помощь так тоскливо, что сердце разрывалось. Не бойся, Эстебан, на этот раз я успела вовремя.

Голос доносился справа, в этом я была уверена. Мальчик, несомненно, был заперт в одной из комнат чуть подальше. Я, не раздумывая, мигом забыв про Савину, бросилась в ближайший коридор. Он оказался еще более тесным, я то и дело рисковала разбить голову, свитер цеплялся за шершавые стены.

— Держись, я иду…

Стоп!

Я проклинала свою невезучесть. Не тот коридор! Этот вел прямиком к отверстию, за которым была отвесная стена. Оставалось только повернуть назад и пробираться по другому коридору. Если кричать и прислушиваться, я непременно его найду. Я на секунду остановилась и выглянула наружу, прежде чем снова нырнуть в тоннель, и попыталась сориентироваться среди всех этих дыр в скале. Я насчитала десятка три, верхние метрах в десяти надо мной, нижние почти засыпаны снегом. На пустой парковке стояла машина Савины — единственный признак жизни в этом безлюдном пейзаже, если не считать следов колес, похожих на рельсы призрачного поезда.

Я рассеянно проследила за ними взглядом, потеряла, снова нашла, и…

Как будто перевели стрелку!

Я знала, что это невозможно, там могло быть только два рельса. Но, всмотревшись в огромную белоснежную парковку, я увидела то, чего поначалу не заметила. Следы шин «Колеоса» Савины пересекали другой след.

У меня перехватило горло.

Если следы еще видны, значит, машина проехала здесь совсем недавно. Машина, отпечатки протекторов которой так легко узнать.

У меня в голове все перевернулось. Теперь я знала, кто это чудовище. Кто похитил Эстебана, кто похитил Тома, кто все эти годы старался довести меня до помешательства. Я должна была бежать. Скорее. А до того надо их предупредить, но я уже не понимала, кого окликнуть, чье имя кричать — Том? Эстебан? Габриэль? Нужно выбрать, быстро решить, кого в первую очередь, прежде чем…

Я его услышала! Голос летел по коридору, как огонь по бикфордову шнуру, — единственное, такое обжигающее слово:

— Мама!

Я повернулась и протянула к нему руки.

Камень обрушился мне на голову.

Ферма гудела словно улей. Четверо медиков «скорой помощи», пятеро пожарных и трое полицейских сновали взад и вперед, вверх и вниз, входили, выходили, поднимались, спускались, хлопали дверьми, топали, натаскали в дом снег и грязь, шумели, устроили еще больший бардак в дополнение к тому, что уже здесь был.

— Где ваша подруга? — раздраженно спросил топтавшийся у камина лейтенант.

Нектер замер перед приколотым к стене листком с текстом «Txoria txori», как будто мог понять баскские слова. Если бы я подрезал ей крылья. Она бы не улетела.

— Патюрен, я жду ответа, — обозлился Леспинас. — Где Савина?

Секретарь мэрии наконец повернулся к нему и огрызнулся:

— Мне-то откуда знать?

Лейтенант внезапно грохнул кулаком по стенке камина. На груду сваленных в очаге книг и журналов обрушились снег и сажа.

— Черт знает что! Куда-то сбежали две женщины и ребенок. И ни малейшего понятия, где они могут быть. Я даже не знаю, вместе ли они сейчас.

— Лейтенант!

Перед ним стояли трое мужчин и женщина из «скорой помощи», женщина его и окликнула.

— Амандина Фонтен проснулась. Мы ей второй раз вкололи налоксон. Кризис миновал, она хорошо себя чувствует.

Они стояли в ряд, как супергерои, позирующие для плаката в метро. Профессиональное оборудование, униформа, флуоресцирующие пояса, воротники и манжеты.

— Я могу с ней поговорить? — спросил Леспинас.

— Если это действительно необходимо — да. Только недолго, — ответил главный.

Леспинас бросился к лестнице.

— Лейтенант, я хотел бы вместе с вами опрашивать Амандину.

Нектер тоже отреагировал на удивление быстро. Он стоял перед лестницей, загораживая путь наверх.

— Прошу вас, — не отступал он. — Я профессионал, порядок знаю, я неделю расследовал это дело и лучше вас понимаю эту безумную историю.

Леспинасу некогда было с ним препираться.

— Ладно, договорились, побеседуем с ней вдвоем.

Он поставил ногу на ступеньку, но на этот раз его остановила Астер.

Леспинас потерял терпение.

— Уж извините, мест больше нет!

Бросил взгляд на капрала Лушадьер, и та встала навытяжку на верхней площадке.

— Женнифер, присмотрите за ведьмой, третья беглянка мне точно ни к чему.

Астер, звеня браслетами, положила руку на запястье жандарма:

— Не беспокойтесь, я всего лишь хочу дать вам совет. Пожалуйста, не говорите Амандине, что Том погиб.

Такой просьбы Леспинас не ожидал.

— Почему?

— Ей нужна передышка. Всего на несколько часов. Два таких удара подряд… Доверьтесь моей интуиции.

Косматые брови полицейского сдвинулись, он не мог отвести глаз от завораживающего покачивания медного уналоме.

Интуиция Патюренов…

— Если мой брат напрочь ее лишен, так это потому, что при рождении я всю забрала себе, — пояснила Астер. — Дайте Амандине шанс.

— Шанс?

— Шанс понять! Кто? Каким образом? Почему? Пока у вас нет ответов, не надо терзать ее догадками.

Лейтенант кивнул — хорошо, он учтет это, задавая вопросы. Астер улыбнулась, шепнула «спасибо», потом обняла брата и долго не отпускала.

Амандина казалась фарфоровой принцессой, позабытой в кукольной кровати. Принцессой, которая слишком долго спала и проснулась недовольная, разбуженная не поцелуем прекрасного принца, а шумными пожарными.

— Амандина, на вас сегодня ночью напали. Вам ввели опиоид — вероятно, пытались убить. Вы видели кого-нибудь?

Амандина сидела в постели, за спиной подушка, вышитые на наволочке цветы гармонично сочетались с вязанными крючком белыми лепестками на ее ночной рубашке. Длинные пряди волос лежали на плечах наподобие тонких бретелек.

— Нет… Я спала. — Амандина подалась вперед: — Где Том?

Сказать ей или нет?

Взгляд Нектера давил на Леспинаса еще больше слов Астер.

— У нас есть к вам еще вопросы, мадам Фонтен.

— Где… Где Том?

Амандина повернулась к Нектеру. Она и впрямь казалась фарфоровой. Взмахнет ресницами — и растрескается. Тем не менее она нашла в себе силы потребовать:

— Я хочу поговорить с Астер!

Лейтенант голосом доброго монаха — брат Леспинас! — ответил:

— Это невозможно.

— Тогда с Савиной.

— Она… Ее сейчас здесь нет. А почему вы не хотите говорить ни с кем другим?