– Как вы сказали вас зовут? – спрашиваю я.

Некоторое время детектив, прислонившись к дверному косяку, изучает бесплодное дерево в саду. Переводит взгляд на меня и расплывается в ядовитой улыбке, которая присуща профессионалам, что привыкли иметь дело с преступниками.

– Леланд Дархам, мисс, – чётко выговаривает он.

– Чем я могу вам помочь, детектив Дархам?

– Остальных членов вашей семьи уже допросили. Дважды. Остались только вы. Скажите, мисс Адиссон, какие отношения были между вашими родителями?

– Никаких, – я сцепляю за спиной потеющие ладони.

Детектив делает затяжку и выдыхает огромные клубы дыма, сгущая туман между нами.

– И что это значит? – его блуждающий взгляд останавливается где-то в районе моего лба, в том самом месте, где прорезается морщинка.

– За всю жизнь я наблюдала ничтожное количество их взаимодействий, – говорю я и сажусь обратно на ступеньку спиной к нему, но он продолжает задавать вопросы.

– Они ссорились?

– Нет.

– Может, как-то нелестно высказывались друг о друге за спиной?

– Не помню.

– Почему его рука была привязана к спинке кровати?

– Я не знаю.

– Хорошо, – говорит детектив Дархам, преодолевает расстояние, разделяющее нас, и садится в двух футах от меня. – Тогда скажите мне одну вещь, мисс Адиссон, в вашем доме был кто-нибудь посторонний за последнее время?

Я вспоминаю о Тени, что приходила в наши комнаты двумя ночами ранее. Есть много причин рассказать об этом, но я никак не могу себя заставить – этот детектив не вызывает доверия.

– Это исключено, – я оборачиваюсь на голос матери, который раздаётся у меня за спиной; она сжимает ручку двери, стоя на пороге. – Я знаю обо всём, что происходит в этом доме. Хватит вынюхивать и тут, и там!

Детектив даже не утруждает себя тем, чтобы повернуться к человеку, который обращается к нему с порога своего дома. Кажется, этот выпад никак его не взволновал. Не удивительно – представители закона мало чего боятся.

– Делайла, зайди в дом. – требует мама.

– Вам есть чем поделиться со следствием, мисс Адиссон? – спрашивает он. – Будет намного хуже, если я найду ответы на все вопросы сам. А я уверен, что здесь есть за что зацепиться.

– Вас, наверное, часто пугают раком лёгких, – я смотрю на тлеющую сигарету (куда угодно, лишь бы не ему в глаза). – Но это не единственная болезнь, которая может развиться. Рак рта, желудка, почек; инфаркт и бесплодие… Вы рано постареете и проживёте на шесть или семь лет меньше, чем некурящие. Я могу рассказать вам много из того, что действительно знаю, но вы задаёте мне вопросы, на которые я сама ищу ответы.

Детектив бросает сигарету на ступеньку и тушит её ботинком.

– Я нашёл кое-что в комнате вашего отца. Остальные члены семьи в один голос заверяют, что эта вещь им не принадлежит.

Он достаёт из кармана пиджака шприц, который я уронила в комнате отца. В свете фонаря он выглядит зловеще, словно наполнен чем-то смертоносным. Рука детектива сдвигается влево, и тут я вижу, что шприц поместили в пакет с клеевым клапаном. Меня накрывает волна ужаса, когда я понимаю, что его будут использовать как улику.

– Думаю, это ваше, – и снова эта улыбка, – На нём не было защитного колпака, пришлось поместить его в маленький контейнер перед тем, как положить в пакет. Возникает ощущение, что шприц использовали как оружие. Что в нём?

– Снотворное, – мой голос дрожит. – Обычный Барбитал.

– У вас есть медицинское образование? На вид вы слишком юны.

Я опускаю голову:

– Нет.

– И как же человек без медицинского образования может позволить себе прибегать к таким средствам? Кому вы хотели его вколоть? Раз шприц нашли в комнате вашего отца, то…

– Делайла, – мама повышает голос, а значит, теряет терпение. – Зайди в дом немедленно!

– Он безопасен в малых дозах. – я встаю и подчиняюсь требованию матери.

– И чем же вы руководствовались?

– Он не предназначался для отца!

– Я обязательно проверю, правду ли вы говорите, мисс Адиссон, – бросает детектив мне в спину. – Молитесь, чтобы вас не привлекли к уголовной ответственности за незаконное использование медицинских средств.

С Джоди я познакомилась ещё когда училась в старшей школе. Мы вместе ходили на бесплатные курсы по оказанию первой медицинской помощи. Их проводили в здании колледжа, который в то время был под руководством Сэмюэля Луна – выдающегося деятеля медицины. Его называли человеком из будущего за создание эффективного метода лечения рака – иммунотерапии. Однако, когда Сэмюэль умер, курсы убрали из программы. В парке Волсивейн в его честь даже воздвигли памятник. Мы с Джоди дважды ходили в парк, чтобы полюбоваться мемориалом.

Когда наша дружба стала крепче, Джоди рассказал, что часто подделывает купоны и покупает еду в магазинах бесплатно. Сначала я отмахнулась, подумав, что тот просто шутит, но, когда он достал из кармана мятые купоны и положил на стол, в моей голове родилась идея. В тот день я впервые задумалась о том, чтобы начать подделывать рецепты от врачей. К моему разочарованию, Джоди отказывался делиться со мной тем, как именно ему удалось подделать купоны.

Октябрь тогда выдался тёплый, мы часто ходили домой пешком, не торопясь, обсуждая выпускной и экзамены, которые предстоит сдать в конце года. Как-то раз Джоди остановился, извинился и заявил, что сегодня не сможет проводить меня до дома – его брату, который работает в типографии, нужна помощь. Я понимающе кивнула и пристально посмотрела ему в глаза перед тем, как сказать: «Так вот как ты подделываешь купоны». Джоди запаниковал и начал утверждать, что его брат тут не причём. Но я лишь пожала плечами и предложила сделку: я помогу ему не провалить экзамены по биологии и химии, а он попросит брата подделать медицинские рецепты для меня. Сделка была заключена.

Так как для копии нужен оригинал, пришлось пойти на хитрость – я пришла к госпиталю Алана Макбрайта, который находится недалеко от центра города, и якобы случайно задела плечом женщину, что вышла из здания с рецептом в руках. Медицинские трактаты, которые я взяла с собой, чтобы осуществить эту идею, упали у самых её ног, не оставляя ей иного морального выбора, кроме как наклониться и помочь мне. Собирая с пола книги, я снова и снова извинялась за причинённое неудобство. Женщину застали врасплох, посему она даже не поняла, что из её рук вытянули рецепт. Вставив его между трактатов, я ещё раз извинилась и, прижав их к груди, устремилась прочь, пока она не заметила пропажу. Как только заявит об утере, ей выдадут ещё один, а мне, здоровой, не пропишут даже обычный аспирин. Дизайн документа был строгий – светло-зелёная рамка, лого «госпиталь имени Алана Макбрайта» и выделенные для другой информации участки, которые требуют заполнения от руки. Хоть в рецепте и значилось имя другого человека, он не был бесполезен. Брат Джоди сможет создать точную копию, если у него будет оригинал. Оставалось только вписать моё имя и названия необходимых лекарств.

У меня была (есть и сейчас) энциклопедия лекарственных препаратов, которая содержала в себе названия десяток тысяч лекарств – так я всегда знала, что именно мне нужно. Я готовилась не одну неделю перед тем, как решиться пойти в аптеку с поддельным рецептом. Снова наведывалась в госпиталь Алана Макбрайта, чтобы получить информацию о врачах и их специальностях. Это было не сложно – их портреты и тексты с перечислением почестей висели на первом этаже, а я просто записала это в свою записную книжку, чтобы позже вписать в рецепт. Я выбирала дни, когда в центре города не было света из-за ремонтов, чтобы минимизировать риски и не нарваться на фармацевтов, которые не прочь позвонить в клинику и подтвердить подлинность рецепта.

Но один раз я чуть не попалась. В момент, когда я стояла в аптеке перед окошком для выдачи лекарств, включили электричество. Телефон заработал. Ужас, который отразился на моём лице при виде загоревшейся лампочки трудно было не заметить. Фармацевт посмотрела на меня с подозрением и решила позвонить в клинику, чтобы подтвердить подлинность. Я молилась, чтобы никто не поднял трубку, но мои молитвы не были услышаны – на звонок ответили. И какое же облегчение я испытала, когда на той стороне линии объявили, что этот врач ушёл в отпуск два дня назад и будет недоступен ещё месяц.