Отец стоял в самом эпицентре, он с легкостью отшвырнул дочь в сторону, как будто до этого времени притворялся.

– Какого… – Олов не понимал, что происходит. Он отпрянул в сторону, осознав, что упустил момент. Мои когти почти вспороли ему глотку.

Я не мог стоять ровно, упал в снег, рыча от злости, и смотрел, как небо снова и снова извергает из себя линии молний. Они обрушивались на Мирград, били вразнобой, затем собирались вокруг нас, образуя временный барьер. Они будто чертили область, расчищали зону.

Мир дрожал, земля под ногами вскипала сильнее.

Отец Сэры мирно замер на своем месте, не обращая на дочь никакого внимания.

Он смотрел лишь в небо, мирно раскинув руки, как будто ждал чего-то… или кого-то…

– Значит, тебя моя дочь выбрала, – раздалось в голове, – я запомню.

Угроза это или просто утверждение правды, я знать не хотел.

Сэра медленно приходила в себя, одно из крыльев оказалось сломано, Олов все равно отдавал команды, но девушка была не в силах заставить себя подняться.

Она, как и отец, устремила взор в центр бури.

Вспышка. Еще одна. Ветер стих, как и голоса. Раскат грома. Молнии. И вновь тишина.

– Не может быть, – шептал Калеб, хватаясь за сердце. – Не верю.

Она замерла посреди остановившейся бойни. Застыла на месте будто статуя. Медленно повернула голову в сторону Олова и, не произнося ни единого слова, сорвалась с места.

– Это кто вообще? – орал Эбол, закидывая Олова всем, что было в арсенале.

– Мама пришла… – шепнула Риска, – мне кажется, нам тут нечего делать.

Волчица была права. Впервые за всю свою жизнь я видел в одном месте столь огромную концентрацию силы.

И теперь я вижу, в кого Сэра уродилась… Почти точная копия …

Ариадна вступила в схватку незамедлительно. Объединившись с мужем, она в мгновение ока расплавила лед, затем, сотворив в воздухе магическую печать, направила огромную волну прямо в Олова. Как только маг ушел в сторону, женщина создала вокруг нас барьер…

– Вы мешаете, – раздался спокойный голос, – не нужно помогать. Мы готовы. Лайонел…

– Я умираю… – как бы извиняясь, прошептал сын, опустив взгляд, – прости.

Женщина, недоумевая, мигом создала вокруг сына водяной купол, который медленно выводил из его тела яд.

– Олов! – Ариадна ушла в сторону, позволив мужу вступить в схватку. – Хватит!

Но тот ничего не ответил. Созданный им яд причинял дикую боль отцу Сэры. Дракон стонал, но быстро приходил в чувство.

Я видел, как Ариадна шла к Сэре, как тихо застыла рядом с дочерью.

Сэра замерла, будто статуя. Олов при этом злился, что-то делал руками, я не мог понять, что именно. Он не создавал печать, скорее просто выражал эмоции.

Сэра не подчинялась. Она смотрела на единственное родное лицо, на женщину, спокойно тянущую к ней свои тонкие руки. На женщину, что-то тихо нашептывающую с улыбкой на лице.

На женщину, в чьих руках возникали водные сферы…

Она не сбивала амулет, судя по всему, это было невозможно. Но она выводила его яд из тела Сэры.

Я чувствовал, как сознание постепенно возвращается к ней, как эмоции разрушают связь с Оловом.

Я ощущал, как просыпается Сэра.

Пульсирующий зеленый свет гас. Магия амулета не поспевала за действиями Ариадны. Ведьма выводила яд с такой скоростью, что все водные сферы в мгновение ока наполнялись мутной кровью…

Глаза Сэры наполнились слезами. Ее тело дрогнуло, она тихо взвыла и через мгновение потеряла сознание.

Тело ее менялось, пока Олов сражался с противником, Сэра вновь стала собой.

Она лежала на снегу совершенно нагая, Ариадна лишь шевельнула указательным пальцем, и с моих плеч мигом сорвался оборванный плащ.

– Знаешь, Олов, – шептала женщина, от голоса которой стало не по себе, – в отличие от тебя, я поняла причину. Я знаю, почему ты это делаешь.

Больше она не сказала ни слова.

– Знаешь, архимаг, – Эбол грыз ногти, сидя рядом с нами под защитным барьером, – у тебя дети – смертоносные разрушители миров. Не плодись больше, пожалуйста.

Калеб выругался, с трудом унял слезы, сел рядом с Эболом и тоже грыз ногти.

– Почему Ариадна такая сильная? – Риска пыталась медитировать, но выходило с трудом.

– Не знаю, – Калеб покачал головой, наблюдая за тем, как родной сын противостоит только что воскресшей дочери, – я уже вообще ничего не понимаю.

– Если Ариадна не захочет рассказывать, – всхлипнул Сирис, придерживая рану на бедре, – я рехнусь от любопытства и отчаяния.

В конечном итоге отец Сэры вышел из битвы. Он отошел в сторону, смотрел на свои руки и тяжко вздыхал.

Он будто гас… Его сила и мощь… Они покидали тело.

Ариадна была в своей стихии. Меняя структуру замерзшей воды, она наносила удары, каждый раз попадая в брата. Она предугадывала его действия, ловила на подлых атаках, сражалась так, будто готова была порвать его живьем.

– Почему она его не убивает? – Эбол хмурил брови.

– Он ее брат… – заметил Сирис.

– Не поэтому, – на сей раз отец Сэры подал голос. Он медленно подошел к нам, сел на снег и тихо наблюдал за тем, как сражается его женщина. – Сейчас все поймете. Немного осталось. Либо все будет так, как задумала Ариадна, либо она его убьет.

– Так у нас есть вариант, в котором Олов остается жив? – изумилась Риска, подав голос.

– Да. Но как по мне, Олову лучше умереть. Не думаю, что его душа выдержит последствия.

– Я не понимаю… – Я смотрел на дракона, мысленно прося все объяснить. Тот долго думал, наблюдая за женой, смотря на то, как она пленила брата, захватив того в водяную сферу. Олов сопротивлялся, почти выбрался, не сдавался ни на мгновение.

– Олов всегда был любопытен. Его разум развит не по годам, так же как и у Ариадны. Оба они выдающиеся маги и воины, но в отличие от сестры, брат владеет другой стихией. Мы все черпаем энергию из внешнего мира. Он некромант, причем выдающийся, но еще он изобретатель…

На этом взгляд дракона замер, мы смотрели друг на друга, но я не понимал.

Никто не понимал.

– Он создал то, что его погубило…

– То есть ты хочешь сказать, что сам Олов, – шептал Калеб, – сам Олов все это время…

– Я не знаю, в чем он ошибся, – заметил дракон, – может, ошибки не было. И я понятия не имею, когда и как это произошло, но отравившись собственным изобретением, Олов подписал целому миру смертный приговор. Это ведь из-за него Ариадна отправилась к драконам, архимаг. Ради родного брата, сотворившего очередную катастрофу, она решила расстаться с жизнью. Она пришла к нам, прося о помощи, зная, что никто после проведения ритуала не возвращается живым.

– Как она выжила? – Риску трясло, ее брата тоже. Дьен сменил ипостась, молчал, не лез в разговор и тихо приходил в себя.

– Оказалась на редкость сильной, – дракон пожал плечами. – Нам чужды людские эмоции. Я видел многие катастрофы, принимал многих людей, но принцип помощи всегда един. Я лишь восполняю нехватку энергии, я даю то, что необходимо для того, чтобы остановить катаклизм, но не более.

– Поэтому никто не выживал, – заметил Калеб, – они отдавали силы до последней капли, но…

– Ариадна оказалась сильнее. Она умирала, но почему-то выжила. Такое было впервые. Я не мог вернуть ее людям, потому что не успел бы доставить в Мирград – время шло на секунды. Ваша дочь долго приходила в себя. Она долго молчала, училась заново ходить и разговаривать. Тело не слушалось, стало слабым. Она писала вам моей рукой. Я слышал ее мысли, отправлял послания. Я знал, что Олов получил их.

– Почему не вмешались, если понимали, что он обманывает? – Лимма пришла в себя, но все еще не могла встать с земли.

– Я не понимал. Даже не вникал. Драконам чужды людские эмоции и чувства. Я не человек. Не забывайте этого.

– И каким таким образом Ариадна родила двоих, а? – хмыкнул Эбол. – Явно ж по собственной воле.