А если попробовать… я поднимаю руку, мысленно формируя энергетическое копье вдоль предплечья.

— Забытое Искусство! Копье Га Бульга! — выкрикиваю я и выбрасываю руку вперед. Ничего не происходит и я чувствую себя крайне глупо. Ну конечно, если бы для формирования новой магии нужно было всего лишь придумать звучное название и красивый жест, то жизнь была бы куда интереснее.

Мои соперники тем временем молча обрушили на меня град из каменных копий, которые сбили меня на землю, пытаюсь вскочить, но земля подо мной превращается зыбучие пески, меня затягивает вниз, на этот раз они изменили тактику, мне не за что ухватиться, и я тону, погружаюсь все глубже, барахтаясь и пытаясь оттолкнуться хоть от чего-нибудь. Тщетно. Опоры нет. Чертов Архимед был прав насчет точки опоры, без нее, как бы ты ни был силен, ты не сможешь выбраться отсюда. Сейчас бы способность барона Мюнхаузена, вытащить бы себя за волосы…

Без паники, говорю я себе, без паники. Геоманты эти невысокого ранга, утащить под землю на километр они не в состоянии, максимум метра два-три. Может пять. Там их магия ослабеет, и я смогу выбраться, я же не обычный человек, я могу просто плыть через грунт и даже камень, если двигаться быстро, то я смогу разогреть землю, смогу двигаться сквозь нее. Однако тут есть только один вопрос — могу ли я так же, как и Акай — не дышать воздухом? И на сколько меня хватит? Черт, вот тебе еще один повод задуматься о своих поступках, Уваров, ты неуязвим, но глуп. Четверо геомантов не самого высокого уровня, действуя слаженно и синхронно — в состоянии одолеть тебя. И даже не вспотеть. Была бы тут Ай Гуль, ей бы эта четверка на один зуб. Девятая Казнь Египетская и все, нет никакого монастыря, будто и не было. И этих четверых тоже. Черт. Черт. Черт. Мысленно формирую вокруг ног жесткие диски магии, опираясь на которые можно выпрыгнуть из зыбучих песков. Ничего. Меня продолжает затягивать вниз, еще немного и все. Я вытягиваю шею вверх, инстинктивно пытаясь глотнуть больше воздуха.

— Шиар! — слышу я знакомый голос и в ту же секунду земля под ногами твердеет. Пользуясь этим я выпрыгиваю из ловушки, откатываюсь в сторону, вскакиваю на ноги и оглядываюсь. Так и есть мимо меня проносится на своей секире барышня Лан, она серьезна и сосредоточена, между бровей у нее вертикальная складка. В руке — окровавленная короткая кривая джурская сабля. За ней на земле — лежит одна из темных фигур. Она взмахивает клинком, стряхивая кровь с лезвия. Сбоку на земле — еще один геомант, над ним стоит барышня Лин, она поднимает руку и к ней в ладонь со свистом возвращается фамильная секирка, а чуть поодаль — падает на землю еще одна темная фигура геоманта. Где последний⁈

А, вот… лежит с неестественно выгнутой шеей. Рядом останавливается секира и с нее на землю легко спрыгивает Лан, подхватывает оружие и закрепляет на поясе одним уверенным, тысячу раз отработанным движением.

— Запомни, супруг, — обращается она ко мне и ее темные глаза мечут молнии: — ты можешь быть популярен среди тысячи людей. Но в час нужды к тебе на помощь придет только семья.

— Лан-дзедзе! Не надо так! — говорит Лин, которая очищает от крови свою секирку: — прояви уважение!

— А он к нам проявил? Как приехали сюда, так и носу в спальню не казал! Как в тучку и дождик — так с Акай, а как его потом из-под земли вытаскивать, так мы с тобой.

— Спасибо, родные мои. — говорю я и обнимаю барышню Лан: — извини. Мне… а, ладно, потом поговорим. Сейчас надо выяснить что тут происходит вообще.

— Что-то очень плохое. — отзывается Лин, наклоняясь над телом геоманта: — кан джели, дзедзе! — она становится на одно колено над ним. Наконец я могу рассмотреть своего врага вблизи. Я наклоняюсь над телом и в глаза сразу же бросается темно-синяя ткань мундира. А еще — глаза. И рот. Какого цвета глаза? Я не знаю, потому что их нет. И глаза и рот — зашиты суровой ниткой, небрежными широкими стежками, так обычно в кино швы на голове у Франкенштейна изображают. Зашитые глаза и рот… и видно, что глазных яблок нет на месте, в орбитах. Кожа, стянутая грубыми нитками — провисает в глазницах. А еще… это девушка.

— Черные валькирии. — говорит Лан за моей спиной: — так вот вы какие…

От автора — мне говорят, что надо напоминать поставить сердечко. Потому — напоминаю — поставьте пожалуйста сердечко! От вашего сердечка у богобоязненной девицы Антуанетты станет теплей на душе и она немедленно отправится за новыми приключениями! )))

Глава 26

Валькирии не могут нанести вред человеку. Нет, не так. Конечно могут. И задержать его в Земляной Тюрьме и скрутить и даже тумаков надавать. Но вот атаковать с намерением убить — точно не могут. Предохранитель у них стоит внутри, что ли? Конечно, случайно, да по незнанию — могут и угробить, однако сознательно — нет. И если поставить себя на место людей, которые хотят такой вот запрет обойти, если это нужно кровь из носу, то можно с ходу придумать несколько способов, но самый простой — не дать им опознать цель как человека. Если валькирия не знает, что атакует человека, если она будет полагать что это адская тварь, то все получится. В бою против тварей они на удивление эффективны.

Как именно сделать так, чтобы валькирии не распознали цель как человека? Вот и ответ — ослепить их. Не знаю, как именно они узнают направление цели и ориентируются в пространстве, за счет эхолота, вибрации земли под ногами или третьим глазом, воспринимающем все в инфракрасном свете, да это и неважно сейчас. Важно то, что я узнал, как именно выглядят черные валькирии. Валькирии, способные атаковать людей с намерением убить.

Ослепить, чтобы валькирия не могла опознать цель как человека. Но зачем зашили рот? В результате они лишились возможности вербального усиления своих способностей. И еще…

Я наклоняюсь над лежащей на земле черной валькирией и поворачиваю ее голову набок. Вглядываюсь. Так и есть. Ушные раковины наполняет запёкшаяся кровь. Проткнуты барабанные перепонки. Они еще и глухие.

— Вот значит как. — говорю я, выпрямляясь: — Лан, мне будет нужна подмога. Слетай в особняк, расскажи, что за дичь тут творится. Мне нужна помощь Ай Гуль.

— Демон Девятого Круга не поможет? — спрашивает она и, увидев мое лицо — вздыхает. Я бы и сам сейчас от помощи лисицы не отказался, все-таки она на моей памяти никому не проигрывала. Сейчас же меня развели четыре валькирии, будучи слепыми, глухими и немыми. Как так? Может быть им наоборот — так легче сражаться, а зрение и слух обычно их только отвлекают? Да, точно, вот оно объяснение, валькирии — создания магические по своей природе, они и себя и окружение изначально через магию, пронизывающую все пространство мира ощущают. Ай Гуль как-то говорила мне, что в человеческом теле не может храниться такой запас энергии чтобы ледяную глыбу размером с дом наморозить или там огнем выжечь половину деревни. Маги — всего лишь проводники магии, энергии, пронизывающей все вокруг. Они — используют эту энергию, направляют ее, собирают и концентрируют в одном месте, где и вырывается наружу ее разрушительная или созидательная мощь. А валькирии эту энергию ощущают и будучи ослепленными и отрезанными от звуков — сражаются лучше. При этом в магическом зрении они человека не в состоянии опознать. Вот оно что. Иезуитская техника, в жизни бы до такого не додумался. Вернее — додумался бы конечно, но применять… ведь валькирии чувствуют боль. И они обожают видеть этот мир, слышать его, разговаривать с людьми. У них и так немного жизни остается, срок годности валькирий — десять лет. Потом они мирно угасают, растворяются в солнечных лучах, так люди говорят. И лишать их возможности наслаждаться солнцем и луной, звездным небом и красотой мира вокруг, отбирать у них слух и речь ради того, чтобы сделать из них машины для убийства — это не просто жестоко.

— Это непростительно. — говорю я. Почему-то меня трогает до глубины души вид лежащей на земле девушки с зашитыми глазами и ртом. Сейчас, глядя на нее, я не вижу обычной для валькирий красоты. Наверное, даже если бы я знал эту конкретную валькирию, я бы не узнал ее сейчас, варварская работа иглой и суровыми нитками, грубые стежки — искажают ее лицо, и оно выглядит осунувшимся, сразу как будто состарившимся на десятки лет. А ведь старых валькирий не бывает. Можно ли поднять ее? Восстановить? Срезать нитки и вырастить новые глазные яблоки? Это мир магии и будь тут рядом со мной Машенька — я уверен, все было бы возможно. Но, она сейчас в своем поместье… нет, погоди, она должна была приехать в обед.