У ворот во двор расположения полка — ее перехватывает Руслана Светлая, старшая пятой роты. Она высокая и статная, через плечо, через ярко-синий, позолоченный погон, из-под кивера спускается тугая коса золотых волос. А ее грудь напоминает Маргарите о выдающихся формах полковника Мещерской.

— Цветкова! — окликает ее Руслана: — а ну иди сюда! Что там с назначением? Известно ли?

— Хотела всем сразу сказать, — признается Маргарита: — но чего уж. Владимиру Григорьевичу звание пожаловали и на должность командира полка назначили! Теперь уже все, официально!

— Это хорошо. — кивает Руслана: — он вроде нормальный. Не то, что этот пропойца Моргунов.

— Да ты не понимаешь! Я с ним служила на Восточном Фронтире, он наших в обиду не даст! — запальчиво возражает Маргарита: — он самый лучший!

— Никак ты влюбилась? — прищуривается Руслана: — что-то уж больно горячо ты своего командира защищаешь!

— Кто влюбился? — останавливается рядом Кира Слепнева, старшая четвертой роты, миниатюрная брюнетка с короткими черными волосами и озорными зелеными глазами: — Цветкова? В кого? В своего Уварова? Давно было ясно.

— Неправда! — зажмуривается от вселенской несправедливости Маргарита: — вот и нет! Он мне как старший брат! И командир! И…

— Да ты не парься, сестра-воительница, — приобнимает ее за плечи Кира: — мы ж никому не расскажем, правда, Руся?

— Терпеть не могу, когда ты мое имя коверкаешь, — морщится старшая пятой роты: — вот я тебя буду «Кирослава» называть, тебе понравится? Или просто — «Ки».

— А называй! — улыбается Кира: — хоть груздем назови, только в кузов не пихай. Если ты такая милашка, что тебя охота на полку у своей кровати поставить!

— Я — старшая пятой роты. — напоминает Руслана: — а тебе лишь бы Устав нарушать. В Уставе ясно сказано, что валькирии друг к другу по званиям, должности или имени-фамилии должны обращаться. Никаких кличек.

— Ну так я же к тебе по имени. Сократила только немного. Руся. Если бы по кличкам, то я бы тебя звала — Руслана Краса, Золотая Коса, например. Или там, Та, Которая Затмевает Солнце Своими Формами. Или просто Большегрудая. — отвечает Кира и легко уворачивается от подзатыльника. Руслана, промахнувшись, недовольно бурчит что-то о мелких завистницах.

— Хватит бардак разводить. — в конце концов постановляет она: — надо всем сказать о том, что у нас новый командир полка. И документы подготовить. Казармы отдраить как следует, а то в прошлый раз девчонки из твоей роты ведро краски пролили. Оружие начистить. Аксельбанты новеньким выдать.

— Скукотища. Давайте лучше праздник устроим? — предлагает Кира: — а что? Закупим пряников и лимонаду и девчонок угостим. В честь такого праздника! Все-таки не каждый день возлюбленный нашей Цветковой командиром полка становится!

— Не возлюбленный! Командир! — пищит Цветкова: — командир! Я — его адъютант! Меня Мария Сергеевна назначила!

— А вот, скажем, подойдет к тебе твой командир, лейтенант Уваров и…

— Полковник! Уже полковник!

— Ну хорошо, полковник. Так вот, подойдет он и глядя прямо в глаза скажет: — не могу я без тебя, Цветкова, пусть ты и валькирия. Хочу с тобой жизнь разделить! Что делать будешь⁈ — задается вопросом Кира Слепнева: — а, Цветкова?

— Отстань ты от нее! — командует Руслана: — не видишь, совсем девчонку с ума сведешь своими глупостями. Нам еще старших других рот в известность поставить и… а это кто еще? — она нахмурилась. Маргарита обернулась и увидела, что у ворот стоит какой-то высокий и худощавый тип в черном пальто. Типа сопровождали две валькирии, но что-то в их форме показалось ей неправильным, неверным. Стоящая у ворот на карауле валькирия козырнула худощавому и отступила в сторону, пропуская. Это само по себе было странно, никакие гражданские на территорию полка не допускались. И что это за неправильные валькирии с ним?

— Девчонки, погодите-ка… — Руслана двинулась навстречу худощавому. Охраняемая территория отдельного 31-го пехотного полка, расположение столичного гарнизона валькирий, сюда не допускаются посторонние, даже военные из других подразделений должны пропуск выписывать, а тут — гражданский!

— Стоять. Потрудитесь объяснится, сударь. Кто вы такой и что делаете в расположении полка? — повышает голос Руслана, и Маргарита думает, что вот с такой Русланой ей совсем не хотелось бы иметь дело. Она словно стала выше, а ее голос стал резким и сухим, заставляя вытянуться и начать лихорадочно искать оправдания.

— Вы старшие? — не отвечает на ее вопрос худощавый тип: — мне нужно чтобы все имеющиеся в наличии валькирии были построены на плацу сейчас же. Быстро.

— Секундочку. — рука Русланы ложится на висящий сбоку штык-тесак: — кто вы такой и что вам тут нужно? И с какого перепугу вы решили, что можете здесь распоряжаться?

— Валькирии всегда жалеют людей, — задумчиво говорит Кира Слепнева: — однако в таких вот случаях нам дозволено воспользоваться магией и удерживать нарушителя в Земляной Тюрьме до прибытия уполномоченных.

— Ах, да… совсем забыл. Секундочку. — худощавый тянется за пазуху и руки у Киры Слепневой — загораются светом, когда она становится в стойку, готовая обрушить твердь под ногами у худощавого и заключить его в Земляную Тюрьму. Тем временем Маргарита всматривается в двух валькирий, стоящих за спиной у худощавого, и внезапно понимает, что это — не валькирии! Да, это их форма, темно-синие шинели, высокие кивера, золотые пуговицы, широкие ремни на талии, начищенные сапоги, но… это не валькирии!

— Вот. — худощавый наконец достает из-за пазухи какой-то предмет: — нате вам. Посмотрите внимательно. — на его ладони красуется Неназываемое и у Маргариты перехватывает дыхание. Посланник Святой Елены⁈ Краем глаза она видит, как вытянулись в струнку Кира и Руслана, как они четко, словно на параде — отдали честь, приложив руки к козырькам.

— Выстроить личный состав на плацу, — сухо командует посланник: — весь, имеющийся в наличии! Всех! При оружии и в полном боевом. Быть готовыми к маршу. Кроме этого ничего с собой не брать.

— Будет исполнено! — отвечает за всех Руслана, а Маргарита замечает, как по лицу одной ненастоящей «валькирии» — скользит ехидная улыбка. По одной этой улыбке она может сказать, что это — не валькирия. Кто же такие эти девушки в их форме. Самое главное — на их плечах нет аксельбантов, бело-золотых шелковых нитей, символизирующих связь валькирий и всех прочих граждан Империи. Согласно Устава никакие аксельбанты для формы не предусмотрены, однако каждая валькирия носит на своем плече бело-золотые шнуры с висящими короткими лезвиями Веры и Надежды. Форма валькирий не имеет отличительных знаков, они не получают ордена или почетные звания, однако по плетению аксельбанта любая валькирия поймет кто именно стоит перед ней, сколько дней, месяцев и лет службы, в каких именно местах и через что именно прошла каждая из обладателей этих украшений на левом плече. У той же Русланы плетение аксельбанта напоминает паутину, она уже восемь лет как валькирия, почти предельный срок службы. Она служила в Русско-Турецкую, вон там узелки, показывающие на осаду Измаила и штурм Прорыва под Штирцом, отдельный медицинский корпус, десятки и сотни исцелённых, ранения, командование взводом, оборона в Каспии, в девяносто восьмом, старшая роты… — все это можно прочесть по затейливым переплетениям шелковых шнуров. Но у этих левое плечо пусто, там только погон. И издевательская улыбочка на лице. На поясе у той, что слева — большая и прозрачная фляга с водой, вода в фляге ведет себя необычно, она сворачивается водоворотом, изгибаясь и пытаясь выбраться наружу. Гидромант! Но среди валькирий нет никого, кто бы умел управлять водой, гидроманты естественные соперники геомантов, магов земли. Эта девушка — человек. Маг воды, гидромант. Но что она делает в форме валькирий⁈

Что-то взбунтовалось внутри Маргариты. Никто не имеет права носить эту форму, никто, кроме самих валькирий! Пусть посланник Святой Елены, пусть Неназываемое у него на ладони, пусть. Но эти две!