– Стой! – сдался Кардан и понуро повернулся к жене и дочерям. – Делайте, как говорит этот грязный человек. Раздевайтесь!

Юлия помнила момент унижения как нечто туманное и эфемерное. Возможно, так память старается защитить людей, подвергающихся насилию. Только крики и плачь младших сестёр пробивались сквозь глухую стену отстранения. Когда последние разделись, Энцо Барвоа приказал выстроиться в линию, и под пристальными и похабными взглядами солдат женщины и девочки, прикрывая груди и лоно руками, повиновались. Ведьмак трижды прошёлся вдоль шеренги и ударом лёгкой палки с хлыстом на конце заставлял девочек опускать руки, чтобы окружающие разглядели их целиком. Подошёл к голому графу, который и не подумал прикрываться. Он лишь презрительно прошипел в лицо Энцо:

– Потом я найду тебя и размажу…

– Сомневаюсь, – улыбнулся ведьмак и крикнул:

– Всем повернуться!

Жена и дочери послушались и выполнили команду.

– Что это?! – послышалось неуверенное восклицание солдата с того края, где стояли самые юные девочки. У Юлии ёкнуло сердце, и она едва ли не подпрыгнула на месте. Отец выглянул из ряда и, никого не слушая, бросился к противоположному краю.

– А ну, стоять! Оттащите его! – разгневанно рявкнул король, и голого графа схватили и отвели от младшей дочери, рядом с которой стоял солдат и издалека, словно она заразная, тыкал в ягодицу ножнами от меча. Пятилетняя Глория, чувствуя на себе взгляды взрослых мужчин зажмурилась и заревела в голос.

– Не трогайте её! – вскричал отец, но один из солдат стукнул его в живот, и граф упал на колени, согнувшись от боли.

– Метка дьявола! – громко известил ведьмак, осмотрев Глорию, и солдаты отшатнулись в страхе.

– Это родимое пятно! – бессильно прошептал Кардан, но король перебил напуганного графа.

– Но именно оно позволяет нам определять ведьм! Смотри на неё, дорого́й Кардан, погляди в последний раз! – Эльмир скорчил презрительную мину. – Мы не можем терпеть в наших рядах и среди близких ведьм! И потому должны очистить этот мир от них, помнишь?

– Она же дитё! – взвыл граф и заплакал. – Глория ничего никому не сделала! Она простое безобидное создание! Очнись, Эльмир! Не совершай глупостей! Не совершай непоправимого! Или я уничтожу твой трон и весь твой недалёкий монарший род…

– Тогда всё будет ещё проще, – процедил сквозь зубы уязвлённый король и приказал: – Умертвить! Убить всех! Там, где есть одна ведьма, может скрываться и другая! А граф с супругой наплодят новых! У них вон как хорошо получается! Умертвить! А потом сожгите всё здесь… – Эльмир Третий взмахнул рукой последний раз и повелел увести карету с внутреннего двора, где должна была случиться трагедия. Сам пришпорил лошадь, на которой всё это время сидел, и выехал из замка следом за каретой.

– Ты настолько жалок, что не можешь вынести своих преступлений! Неужели думаешь, я не знаю, зачем ты здесь? Слухи дошли и до ди Ванэско. Зря ты встал на эту дорожку! Ещё вспомнишь мои слова, Эльмир! Ещё пожалеешь! – прокричал вослед граф и взвыл вновь, когда Глорию схватили и потащили к груде поломанной мебели, а к остальным дочерям и жене направились солдаты короля, доставая из ножен мечи и взводя арбалеты, чтобы совершить «очищение». Так охотники на ведьм называли убийство про́клятых между собой. А Энцо Барвоа лишь довольно потирал руки. Сегодня для ведьмака было море работы.

Юлии опять вспомнилось лицо солдата, шедшего на неё с мечом. Похотливая улыбка, страждущий нагого тела взгляд, скользящий по юным соблазнительным изгибам и забирающийся гораздо дальше в тех местах, которые совсем не назначены показу, а наоборот, приличные люди всячески избегают их публичной демонстрации. И странное, неуместное и неожиданное подмигивание перед тем, как он воткнул меч в бок Юлии. Боль пронзила тело, и темнота не заставила ждать.

Девушка ощупала себя, пытаясь найти рану, что оставил солдат. Справа в боку болело, и липкая субстанция холодила пальцы.

«Я умру», – подумала Юлия, но призрак сестры довольно бесцеремонно перебил.

«И не надейся! Солдат лишь слегка оцарапал рёбра, чтобы ты, дорогая, лишилась сознания и вымазалась в крови».

«Но зачем?»

«Думаю, знаешь», – мрачно ответила Ваня.

И Юлию затрясло от внезапно осенившей мысли: тот солдат специально сохранил жизнь лишь из-за её красоты и… своего желания! Он хотел молодую графиню, как самец вожделеет самку, но из-за окружающих товарищей по оружию не мог сразу воплотить фантазии в жизнь, а сделал просто: ранил и сбросил в яму первой, чтобы никто не заметил, что девица жива. Он дождётся, когда солдаты напьются или лягут спать, спустится в яму и достанет бедную Юлию, чтобы надругаться над юной жертвой. Девушку ужаснула мысль о потере невинности, ведь речь шла именно об этом. Юлия была самая взрослая в семье, но руку и сердце пока предлагали только Лилии, да и то доходяга Ильрик Вронский стал слишком неудачным избранником – из-за этого хлыща король уничтожил семью ди Ванэско. И теперь похотливый солдат готовил Юлии более страшную судьбу, чем смерть. Девушка ранее и помыслить не могла, что станет мерзкой подстилкой для первого встречного солдата. Лучше бы смерть…

«Откатись незаметно к стене, – прервала невесёлые мысли Ваня. – Сейчас свалится тело».

И когда Юлия послушалась, что-то тяжёлое упало на её место, раскидав вокруг ошмётки гнилых овощей. Девушка почувствовала на лице частички влажных и смердящих продуктов, открыла глаза и постаралась не вскрикнуть, забыв, что призрак сестры запечатал её уста молчанием. Вытаращенными фарфоровыми глазами на неё уставилась семнадцатилетняя Лилия. Положение головы по отношению к телу не вызывало никаких сомнений в смерти сестры.

Следом скинули Люсию, Сесилию и Юстифу. Девочки совсем не сопротивлялись, когда солдаты короля пошли на них с оружием. А много ли сделаешь в одиннадцать, девять и шесть лет? Как могли противостоять хрупкие дети обученным войне солдатам короля? Им просто перерезали горло, как свиньям. Чёрные раны рассекали тонкие шеи от уха до уха. Юлия зажмурилась, чтобы не видеть это, но следом упало более грузное тело.

Осквернённое.

Графиня не взялась бы сказать, кто так поступает. Разбойники с Эвендэрского тракта, или варвары с далёких приграничных Тантаре западных окраин, или кочевники, что совершают набеги с юга. Но только не солдаты короля! Кардан ди Ванэско не заслужил такой смерти. Переломанные руки и ноги, многочисленные колотые и резаные раны, белое, полностью обескровленное тело, словно кровь специально сцеживали с мертвеца. Разум девушки отказывался верить, что содеять это приказал король, а солдаты исполнили преступное поручение. Отец же двадцать лет назад был лучшим рыцарем Эльмира Третьего. Они вместе очистили от тысяч ведьм и колдунов земли Тантары и клялись друг другу в вечной верности. И король выказал высочайшую честь, наказав Кардану беречь проход в Сизых горах в земли Оракулов и Красных Драконов.

«Почему? Ну, почему это произошло с нами?» – мысленно вопросила Юлия скорее у богов, чем у Вани, но та ответила.

«Ты не догадываешься?»

Вдруг что-то сложилось в голове Юлии, словно часть не связанных друг с другом событий неожиданно дополнила недостающий кусочек мозаики, и девушка почувствовала, как страх внутри модифицируется в злость.

– Ты! – яростно прошептала Юлия, уставившись на Ваню. – Это была ты! Специально или нет, но ты позволила увидеть себя Ильрику Вронскому, и поэтому этот хлыщ решил, что наш дом полон ведьм! Донёс королю, и вот результат! Ты всё устроила!

«Увы, дорогая сестрица, – мягко, несмотря на обвинения Юлии, произнесла Ваня и улыбнулась. – Может, я и проявлялась пару раз здесь или там в районе оружейной или кухни, но то исключительно из желания показать свою наливающуюся взрослеющую красоту – я ведь отражение тебя, забыла? А вот Ильрику я не посмела бы показаться. Он совершенно не в моём вкусе… да и как можно без твоего согласия? Я не посмею…»