– Между прочим, ты обещала показать мне этот мир, – укоризненно напомнила Геба, – когда отправимся?

– Завтра! – решила не откладывать Оля.

– Договорились, утром приду к тебе.

Посидев ещё немного, они отправились пройтись по Олимпу. Встретили озабоченную Гестию, возвращающуюся домой, и понурую Мельпомену, бредущую в противоположном направлении.

Было поздно, и остальные небожители уже разошлись по своим дворцам. На потемневшее небо медленно выезжала серебряная колесница Селены.

Отправиться утром в древнеславянский мир не удалось. Гебу вызвали во дворец Зевса исполнять свои обязанности божественного виночерпия на срочно созванном совете богов. Оля, изнывая от любопытства, осталась ждать подругу в своём дворце. Послонялась по комнатам (интересно, кто делает здесь уборку, когда ни посмотришь – ни пылинки?), перекусила (доставка еды в обеденный зал работала незримо, но бесперебойно), посидела с книжкой на балконе. Потом переместилась в тенистый дворик, в котором был разлит аромат цветущих лип, устроилась на берегу весело журчащего ручейка и задумалась. Конечно о том, что скрывает от неё Гермес. Перерыв все имеющиеся у неё здесь книги и содержимое электронной книжки, которую она всегда брала с собой, выяснила она немного. Интернет бы сюда для полного счастья, но что поделаешь, у каждого мира свои законы… Пока добытая информация была такова.

В Ирий на зиму улетают птицы и уползают змеи. Там цветут сады, растёт мировое дерево, текут молочная, медовая и пивная реки, поют райские птицы Сирин, Алконост и Гамаюн, обитают невиданные звери. Некоторые пишут, что в Ирии пребывают души предков. Возможно, там живут славянские боги. Попасть в него можно через омут или водоворот, а ключи от ворот хранятся у жаворонка. «Ну и зачем это Гермесу? – недоумевала Ольга, – Он об этом разговаривал с Дажьбогом и Велесом?».

Её размышления прервала Мельпомена, бредущая в находящийся недалеко гостевой дворец. Муза трагедии оправдывала свою профессию. Как всегда, драматический изгиб бровей, чуть кривящиеся в горькой усмешке губы, театральная маска в руке. Но глаза её были потухшими, а голос – безжизненным. Она поздоровалась с Олей и направилась дальше. Девушка хотела её остановить, но не решилась. О причинах печали музы она была осведомлена. Пропавшую Аглаопу пока не нашли, а Зевс, по слухам, был в гневе, и только горе безутешной матери и заступничество Аполлона спасло Мельпомену от сурового наказания. Расспрашивать несчастную Оле было неудобно, она боялась быть бестактной и не знала, какой тон лучше взять. Проще было дождаться Гебу – наверняка, у неё есть новости.

Новости были. Вернувшаяся Геба огорошила её: оказывается, исчезла не только Аглаопа! Алкиону и её мужа Кеика, которые последние столетия прожили в облике зимородков, тоже давно никто не видел. Тревогу подняла Амфитрита, заметив, что море уже не успокаивается, как раньше, когда в прошлом жена царя Трахина, а ныне яркая птичка, откладывала яйца. Опросили вездесущего Гелиоса и выяснили, что ни Алкионы, ни Кеика среди птиц нет, а в зимородках, гнездящихся теперь по берегам моря, нет ничего особенного – птицы как птицы, ни разума, ни божественной искры. Когда именно пропали крылатые супруги, солнечный бог ответить не мог, потому что не обращал на них внимания. Пока никакой связи между этими исчезновениями боги не видели. Разве только в том, что на острове Аглаопы тоже обитали зимородки, впрочем, как и на множестве других островов.

– Поэтому срочно созвали совет богов? – догадалась Оля.

– Конечно, – богиня кивнула, – отцу обязательно нужно всё контролировать, он не терпит, когда в мире происходит что-то неизвестное или необъяснимое для него. Всем поручено думать и, по возможности, искать.

– Интересно, что могло произойти? Если Гелиос их не видит… А Аид?

– Дядю тоже спрашивали, не знает. Хотя он больше на душах людей специализируется…

– Кстати, о душах, послушай, что мы пока знаем об Ирии… – и Оля ввела Гебу в курс дела.

– Молочные реки? Прелесть какая! Но знаешь… – богиня юности задумчиво повертела снятое с пальца кольцо, – я бы поостереглась идти туда одна. Место непростое. Души предков… напоминает иной мир. Какая, в сущности, разница, рай или подземное царство?

– Что ты, – возразила Ольга, – он описывается как место блаженства и беззаботности, идеальное в своей красоте. К тому же, души умерших в представлении славян находятся всё-таки не в Ирии, если я правильно всё поняла. Так что разница огромная! Вот в ваш Аид я бы ни за что не сунулась…

– Нет, – твёрдо сказала Геба, – разница лишь в форме, картинке. Поверь, она не так уж значительна. Возможно, это не относится к Ирию, но осторожность никогда не бывает лишней. Так что хотя бы Гермес нам понадобится. Тем более, он Психопомп[8], спускается к дяде каждый день.

– Согласна, – девушка не стала спорить, богине виднее, – тогда давай пока просто погуляем.

Прогулялись они очень весело и познавательно. На этот раз Оля решила посетить Новгород, не менее крупный и влиятельный в том мире, чем Киев.

Стоящий у озера Ильмень и истоков Волхова город, в котором началось русское государство, произвёл на путешественниц неизгладимое впечатление, потому что им повезло оказаться там в субботу. Новгородцы гуляли! С площади доносилась музыка и довольно стройное хоровое пение. Оля с Гебой поправили щедро украшенные бусинами головные уборы и припустили по деревянной мостовой, ориентируясь на звук. Богиня расстаралась: им очень шли вышитые рубашки, бусы и височные кольца с маленькими ромбиками[9]. Когда они дошли до площади, Оля восхищённо замерла.

– Смотри, – потянула она Гебу за рукав, – это же настоящий маленький оркестр!

– А что такого? – удивилась богиня, привыкшая к музицированию Аполлона и муз на пирах Зевса.

– Ну… – девушка смутилась, – я почему-то не предполагала, что древнеславянские музыканты собирались в такие ансамбли. Мне всегда представлялся или пастух со свирелью, или гусляр, тоже одинокий… И скоморохи, я думала, появились позже.

– Это скоморохи? – Геба указала на весело пляшущих, поющих и играющих молодых парней. Они не забывали задорно смеяться и заигрывать с благодарной публикой, которая вовсю подпевала и подтанцовывала.

– Думаю, да, – кивнула Оля, рассматривая музыкальные инструменты.

Она любила музыку, сама пыталась играть и петь (не профессионально, а для друзей), поэтому очень заинтересовалась. Крупный мужчина с роскошной бородой играл на трубе – деревянной, большой и низко звучащей. И как ему борода не мешает? Молоденький парнишка выводил трели повыше на тонкой длинной дудке («наверное, это пастушеская свирель, – подумала Оля, – у пастухов близ Киева, кажется, были похожие»). Меланхоличный толстяк наигрывал на гуслях, его пухлые пальцы скользили по струнам, натянутым на плоскую деревянную доску в форме птичьего крыла. Четвертый музыкант, худой мужчина неопределённого возраста, представлял ударную секцию, ритмично ударяя в обтянутый кожей то ли барабан, то ли большой бубен. Музыка была незамысловатой, как любая народная музыка этого исторического периода, но очень заводной. Трое ребят хором выводили весёлую песню, еще четверо – скакали вокруг, изображая подтанцовку. Впрочем, разогревать и заводить зрителей смысла не было – вокруг скоморохов уже кружилась и пела разудалая толпа. Девушки щеголяли украшениями и длинными косами, парни зажимали их в сторонке. Горожане постарше тоже не скучали, прикладываясь к квасу и медовухе.

– А чего мы стоим? Пошли!

Ольга прислушалась, примерилась и вполне аутентично заголосила вместе с певцами, ловко попав в такт. Ну и, конечно, присоединилась к плясунам, она никогда не упускала возможности потанцевать. Богиня юности рассмеялась и последовала её примеру.