– Ну, засада… – раздосадовано произнес Йован, помогая Матвею и остальным разгребать обломки. – Видать, придется мне таки сесть на диету этой зимой.
– Да походу всем нам придется на нее сесть, – подхватила Арина. Она без всякого воодушевления пыталась найти что-нибудь уцелевшее, лениво разгребая ногой обугленные доски.
– Матюш, нашел чего-нибудь? – оставив без внимания слова Арины, обратился он к Матвею.
– Блин, Матвей, будь я на твоем месте и выше, как вот этот дурень, то за «Матюшу» уже б давно..! – погрозила здоровяку Арина.
– Нет, секунду. У нас был спор, он мне проиграл. Стало быть, имею право так называть его еще до конца месяца.
– Ну хоть сейчас-то, когда… – Арина указала на пепелище под ногами. – Нашел место и время!
– А не имеет значения, хоть на краю гибели, а все равно буду называть Матюшей до первого февраля сего года.
– Да ну тебя, придурок.
– Придурки при дураках. Или дурочках.
– Матвей! – возмутилась Арина.
Но Матвей так сильно погрузился в свои мысли о случившемся, что совершенно не обратил внимания на перебранку между двумя своими товарищами.
– Ну все, заканчивайте оба, – отмахнулся он. – Нашли чего?
– Да нечего тут искать, – отмахнулась Арина. – Слушай, Матвей, я ж к тебе утром чего шла, мне надо тебе кое-что показать…
– Матвей! – окликнул вдруг его староста. – Поди сюда!
– Иду! – крикнул он в ответ и обратился к Арине: – Чего показать?
– В общем, забеги сегодня ко мне вечером в модуль. Нужно твое мнение.
– А мое? – встрял в разговор Йован.
– А твое мнение мне понадобится только тогда, когда на Земле не останется ни одного живого человека, которого…
Продолжение их перепалки Матвей не услышал, поскольку направился к старосте. Эти двое частенько ссорились, но скорее шутки ради, как приятели. Матвей уже давно перестал воспринимать их болтовню всерьез.
– Чего там опять эти двое бунтуют? – кивнул в сторону Йована и ниже его почти на две головы Арины.
Матвей махнул в их сторону, мол, тебе ли не знать.
– Ладно, черт с ними. В общем, посмотрел я тут, что тебе с мужиками удалось спасти. – Староста снял шапку и тяжело выдохнул. – Не хватит этого на всех. Хоть ты в три раза урежь рацион. Будь нас человек пятьдесят, с горем пополам пережили бы зиму, но на сто тридцать три человека…
– Сто тридцать четыре, – поправил его Матвей и, встретив озадаченный взгляд собеседника, уточнил: – Француженка наша, Мишель, двойню неделю назад родила от Воронцова, помните?
– Так это ж тогда сто тридцать пять человек должно быть, раз двойня, – почесав в затылке, неуверенно ответил Олег Викторович.
– Вы про Жору Савина забыли, который автослесарь. Он от лихорадки умер месяц назад.
– Ах, точно. Вот же… – староста сдержался, чтобы не выругаться. – Совсем я уже того, Матвей, старый. Не помню ни черта.
– Да бросьте. Сколько вам? Шестьдесят пять же? Молодой еще.
– Может, до Вторжения и можно было так сказать, а сейчас… – он махнул рукой. – Мозги на этом холоде как будто не с каждым годом, а с каждым часом тупеют. Еще пару лет, и окочурюсь точно. Говорил тебе, Матвей, иди на мое место.
– Мы это уже обсуждали, Олег Викторович… – недовольно произнёс Матвей, припоминая последний неприятный разговор со старостой, чуть ли не поссоривший их окончательно.
– Обсуждали. Но сам посмотри, кто еще, кроме тебя, такую ответственную должность потянет?
Матвей нарочито отвернулся от старосты, молча давая понять о нежелании вновь обсуждать его на такую важную роль. Накомандовался он уже на всю жизнь вперед, хватило.
Благо, Олег Викторович уловил его настроение и продолжать не стал.
– М-да, – только и промолвил он, – что ж делать то?
Хотел бы Матвей знать ответ на этот вопрос.
Вдруг за спиной у них раздался голос:
– Мразь такая!
Матвей заметил, как Алексей Свиридов, один из местных портных, тащил за шкирку Никиту, молодого парнишку, помогающего Арине и остальным механикам в гараже. Рука почти двухметрового мужика стальной хваткой вцепилась в шкирку юноши, волоча его как мешок.
– Что случилось? – на правах старосты вопросительно заявил Олег Викторович и вышел вперед.
– Вот этот вот сученыш, пока мы тут пожар тушили, моего товара с прилавка спёр! – задыхаясь от злобы, объявил не столько Олегу Викторовичу, сколько всей собравшейся толпе. – Воспользовался переполохом, гнида! Ну я тебе устрою… – Он бросил на землю обвиняемого и ударил ногой ему в ребра.
Тут уже и у остальных восточников глаза загорелись, и они стали стягиваться к обвиняемому с явным желанием ему наподдать.
– Так, так, отставить самосуд! Замолкли все! – закричал Олег Викторович и обратился к Алексею: – Откуда ты знаешь, что он украл?
– Я видела! – вышла из толпы Клава, повариха. – Мы в доме остались с дочерью, к пожару не побежали. Я в окно глядь – а он таскает все и в мешок.
Тут свое слово вставил и Алексей:
– Мне Клава сказала, и я по ее наводке наведался в гости к этому гаду. И что я вижу!? Мешок этот у него под койкой лежит, нагло присвоенный.
В качестве доказательства он бросил на землю кожаный мешок, наполненный доверху шкурами, книгами и прочим.
– Это правда? – обратился староста к съежившемуся на холодной земле Никите.
Парень тихо всхлипнул, засопел, а потом согласно кивнул.
– О! Видали? Видали?! Ну сученыш…
– Угомонись, Валерьевич, или я тебе сейчас сам наваляю! Разошелся, ишь чего!
Алексей с недовольством отступил, смачно плюнув напоследок, как бы выражая свой протест.
– Зачем украл? – строго спросил Олег Викторович и присел на корточки возле парня. – Лучше признайся, хуже будет.
– Да чего хуже? Виновен! У нас с ворьем и подобными ему вредителями один разговор – на мороз! До смерти.
– Жрать я хочу, ясно вам?! – перекричал Никита двух едва не сцепившихся мужиков. – Думал поехать на Прогресс и все это обменять на еду, а, может, и на место свободное, лишь бы из этой дыры подальше! А после такого так и вдвойне хочу!
– Ах ты ж, гнида, – сквозь зубы процедил Алексей. – К этим мерзавцам на поклон собрался? Забыл, что с тобой и твоими предками тамошние сотворили, согнав тебя сюда?
– Да мы все равно здесь все сдохнем! – На этот раз юноша расхрабрился и даже на ноги поднялся. – Теперь уж точно! Я-то видел в гараже, сколько еды удалось спасти – и на месяц всем не хватит.
На этот раз выступил Олег Викторович и отвесил мальчишке звонкую пощечину. И, наверное, только один Матвей понял, что сделал это он скорее не из желания утихомирить только нарастающую истерику парня, а из-за упоминания станции Прогресс, с жителями которого у него были личные счеты.
Впрочем, не только для одного Олега Викторовича от обитателей Прогресса зубы скрежетали от злости. Почти все восточники, жившие здесь с самого начала, питали к ним злобу.
И причины на то были.
Тридцать три года назад к берегу залива Прюдс причалил гигантский контейнеровоз с полутора тысячью выживших, сумевших спастись от мерзляков. Станция Прогресс, расположенная неподалеку, была третьей по счету из четырех убежищ, следуя после станций Новолазаревская и Молодежная. После неё оставалась лишь станция Мирный – конечная остановка в эвакуации тех, кому повезло оказаться на борту.
В то нелегкое время Матвею и его отцу повезло быть среди тех счастливчиков, которых высадили на станции Прогресс вместе с остальными пятью сотнями человек. Счасливчиками лишь потому, что станция являлась не только научной, но и одной из самых крупных российских туристических баз в Антарктиде. Там стояли удобные жилые модули, высокотехнологичные ветряки, не издающие вредного инфразвука, гигантские солнечные панели, обеспечивающие почти бесконечным потоком электричества, ангар с десятками рабочих вездеходов и даже церковь.
Вторая половина станции, гораздо скромнее по оснащению, представляла собой научный центр, основанный еще во времена СССР. Там располагались метеорологическая станция, лаборатории и склады. Проживающим там в период Вторжения полярникам повезло не стать свидетелями тех ужасов, происходивших за пределами шестого континента.
