Спустя недолгое время, за окном было темно, ночь, он пожелал спокойной ночи Майе, которая «засыпала» в определённое время, в неё была вложена соответствующая программа. Он лёг и уснул через час, перед сном придумав монолог в голове, где он рассказывает о впечатлениях, гордится собой за проделанную работу, хотя бы мысленно.

Иногда ему снились сны, такие, что он просыпался и не мог понять, что это он видел. Так было в эту ночь, но сон имел видимые очертания, и такие, что он запомнил этот сон надолго.

Ему виделись люди, не то голые, не то обнажённые по пояс, вокруг некое тёмное пространство или помещение, тёмное, но не совсем кромешное; казалось, эти люди были молодые. Что-то непонятное случилось, был голос, похожий на женский, это был бы голос зрелой взрослой женщины с некоторой полнотой, и он сказал, выразительно, с интонацией, с ударением на каждом слове, особенно на втором:

– Сочные, жирные, хрустящие юноши!

Жирных среди них не было, но тем не менее. Показалась не то пещера, не то вход, в нём или на нём надпись «Война», и этот тёмный проход словно поглотил этих людей.

Тут Адриан проснулся. Это не был кошмар, но ему стало не по себе. Сходив в уборную, он не вышел сразу, а остался и сел, сел и смотрел задумчиво в пол, как сидел Арно в своей комнате после учений, когда Адриан вошёл к нему. Он подошел к зеркалу, включил хлопком неоновую подсветку и смотрел на себя. На лице остались ссадины после спаррингов, он их трогал, они были смазаны им вечером мазью из островного госпиталя.

Завороженный таким отчётливым и в целом понятным сном, он думал, откуда ему такое могло присниться: может быть, вчерашние учения оказали впечатление на него, что заложилось в подсознании; может, новости, новостная лента, блоги, вкупе с учениями, и это была подсознательная реакция из глубины души. Он мог предположить естественную причину, что он хорошо получил по голове во время пяти спаррингов по три минуты, психосоматику, психологию, он не знал, как это правильно назвать. Он решил, что это было подсознание, чтения блогов, новостей, статей и вчерашние тренировки.

На том он и вышел с душевой, лег спать и уснул, уже без видений, в полном небытие. И все же он оставил место для мистики, возможность «откровения», что это был «вещий сон», а не чисто пережитый опыт и физиология.

На следующее утро, это было воскресенье, Адриан колебался, но наконец решился и вышел на улицу. Он отправился в часть, которая работала круглосуточно; по выходным бойцы могли отдыхать, только если их не вызовут в случае необходимости. На входе он прошёл биометрический контроль и зашёл к бухгалтеру, которая также вела учёт посещаемости части и составляла списки служивших бойцов. В выходной день бухгалтера не было, вместо неё был робот – помощник, но Адриану это не помешало.

Робот спросил, чего он желает. Адриан сказал про списки новобранцев. Робот спросил, с какой целью, но что тот ответил:

– С безобидной.

Робот переспросил, на что Адриан сказал:

–Мне приснился страшный сон, и я хочу убедится, что не увижу в списке знакомого человека, как во сне, это личное. Ничего менять и портить в списке не буду.

Робот дал согласие и указал на меню в компьютере, где есть списки недавно заключённых контрактов. Адриан сел и стал пробегать по ним глазами, не вчитываясь в детали и «воду».

– Большинство молодые, есть постарше, как я. – шептал он про себя.

Уходя, он попросил не говорить бухгалтеру, когда она придёт, о его пришествии, повторив: «это личное».

Идя по улице, было прохладно, но не пасмурно, он думал о сне, о списке, что большинство контрактников молодые, хотел как-нибудь соотнести это со своим сном, найти связь. Связи он не нашёл, были только разные негативные мысли, но сон так озадачил его, что он «переклинил» и отправился в часть только чтобы убедиться в очевидном – что большинство новобранцев – молодые парни, готовые на трудности военной службы ради самореализации, повышения своего статуса и возможности раньше уйти с работы на государственное обеспечение.

После всего этого он словно «освежился», выгорание как рукой сняло, но он стал думать о вещах, о которых раньше не задумывался. Он хотел бы вспомнить, что мотивировало его заключить контракт на 25 лет, отказаться от свободы действий, когда его могли мобилизовать на работу и в выходные дни, от свободы критиковать государство, начальство, офицеров, хотя бы гласно и вслух; были ли у него иллюзии в молодости, понимал ли он, на что он идёт, есть ли в этом выгода для него и нужно ли было ему становиться бойцом внутренних войск. Он не решил, что не нужно, он не решил расторгать контракт, увольняться, но он захотел прояснить себе некоторые вещи.

В приподнятом и возбуждённом состоянии он вернулся домой, закусил и стал читать и слушать, много и на разные темы.

Арно в то воскресенье провёл видеоконференцию с владельцем курортной зоны на Хартсмере, к северу от столицы. Они договорились и Арно перевёл аванс. Арно перевел валюту, и владелец передал, что скажет своему эконому забронировать тот участок.

Свадьбу пара хотели отметить в пригороде, на побережье, рядом с Хартсмером, но не в нём. На том берегу раньше стояли причал, рыболовня, магазины, кабаки, а сейчас там стоял мемориал столетию Хартса, им этот фон показался романтичным. Решили не приглашать много людей, знакомых и не совсем – только родственники, друзья и знакомые, человек 20-25, не более.

Им было удобнее все это устроить осенью, а не летом, потому – что летом Арно каждый месяц отправлялся на учения на острова, отпуск ему дали только после учений и следующего за ними повышения, примерно после его дня рождения.

Через пару месяцев, уже к октябрю, молодожёны обменялись кольцами, кольца как традиция сохранились, стали де-юре семьей, под овации целовались в объятьях друг друга, фотографировались на фоне мемориала и сели за столы на открытом воздухе под навесом.

Их друзья и родственники подарили им по роботу-помощнику для каждого, недешёвые костюмы из фотоволокна, которые могли менять оттенки при разной погоде и светиться в темноте, искусственную утробу для будущего малыша, а утробы тоже сами по себе недешёвые, и, наконец, электрокар с автопилотом и голосовым помощником «Spark».

Среди приглашённых был Адриан, он от себя подарил паре фотоволоконный костюм, он смог получить его от одного знакомого, который работал на производстве и незаметно отобрал один костюм, рискуя получить немалый штраф и выговор, и от себя пожелал паре «жить в унисон», «внести свой кирпичик в здание нового общества» и «дожить до лучших времён, когда наступит коммунизм». Один родственник отметил боевые шрама Арно, которые ещё не до конца зажили после учений в конце августа, отметил его «мужественный вид» и что он будет хорошим мужем и отцом, что служба сделала его настоящим мужчиной, с которого можно брать пример, и прочие россказни.

Было пасмурно, но не холодно, дождь не собирался полить, дул приятный свежий бриз с побережья. Пара думали искупаться в море, прямо в одежде, но их отговорили, что они могут простыть на ветру, а душевой или сауны рядом и в помине нет, и они решили подождать отпуска на Хартсмере и искупаться там, где есть сауна и бассейн.

После трёх часов свадьбы гости стали постепенно распрощаться с молодожёнами и друг с другом и разъезжаться. К вечеру все гости разъехались, а пара осталась на побережье наедине друг с другом.

Они и не знали, что друг другу сказать, когда остались наедине, но могли наслаждаться красивым моментом на берегу моря рядом со старым мемориалом, в такой завораживающей северной холодной атмосфере, в экстазе сказки. Такие моменты, когда погода за окном или на улице, а тем более на природе, завораживает и проникает внутрь, есть свободное время для дум или меланхолии, в жизни происходят не каждый день, сентиментальные люди такие вещи ценят и любят. Им нравился момент, и они оторвались в нём на полную, когда остались без посторонних.