– Который сейчас час?

– Где-то четыре утра, – ответил вампир, поставив кружку на стол.

– А… Сколько прошло дней?

На лице вампира появилась ироничная ухмылка, и он ответил:

– Три часа.

Стало неловко. Я отвела взгляд. Эит достал смоченную водой тряпочку из чаши, отжал и начал осторожно промачивать ей мою руку, придерживая ее. Так он добрался до шеи и начал спускаться ниже, распахивая ворот рубашки. От неожиданности я дернулась и, раскрыв широко глаза, перехватила его руку. Он остановился. Я помотала головой, и сказала, глядя на него:

–Я сама.

Все это время он выглядел серьезным, но после моих слов, высвобождая свою руку из моей, издал смешок.

– Я тебя переодевал. Надо сказать, грудь у тебя – что надо, – закончил он.

Смачный хлопок от пощечины раздался эхом по комнате. Я крикнула от боли, прижимая обожженную руку к груди. Эистэинн как будто ничего не ощутил. Его лицо было спокойным. Я почувствовала, как заливаюсь румянцем и резко отвернулась к стене. Послышался вздох, скрип стула, шаги и щелчок двери.

В мыслях я корила себя за то, что так по-детски отреагировала на его слова, ведь это была очередная шутка. Он снова спас мне жизнь, и вместо благодарности получил пощечину. Он перевязал мои раны, ухаживал за мной и был рядом, пока я не пришла в себя… И вместо благодарности получил пощечину.

Так ругала себя еще долго, пока глаза мои не начали наливаться свинцом, и я уснула.

Рынок к полудню был переполнен. Стояли галдеж, бесконечная толкучка и запах жареных шашлыков. Непонятно, кому в такой холод пришло в голову ими торговать, но он, шашлык, чертовски манил к себе. Сегодня выпало немного снега, и люди уже покупали меховые шапки, шубы, валенки и прочие атрибуты зимы. Проходя мимо одной из лавок, обратила внимание на девчушку, которая выбирала для себя вместе со своей мамой расписные рукавички. Она уже начала радоваться будущей обновке, широко улыбаясь. Уголки моих губ неосознанно поползли вверх. Я вспомнила похожий момент из детства, когда выпрашивала у мамы новенькое платьице. Радостное воспоминание сменилось горечью, когда перед глазами встала картинка лежащих в крови родителей. На секунду зажмурившись, сжала кулаки, приходя в себя, и продолжила идти.

На рынок я пришла с единственной целью – купить теплой одежды и полушубок. Зимних вещей я приобрести не успела и, чтобы было потеплее сегодня, помимо рубашки надела кофту из овечьей шерсти, которую принесла мне горничная купца Мирона, и укуталась в плащ. Эльфийские сапожки хорошо грели ноги, поэтому я не нуждалась в зимней обуви. Вместо меча взяла свой клинок. Понемногу пробираясь сквозь поток прохожих, я добрела до лавки эльфов, где покупала платье и сапоги, которые как раз были на мне. На импровизированном прилавке, состоящем из двух осиновых чурок и широкой доски, лежали шубы, полушубки, теплые цветные плащи с меховым подкладом и прочие меховые изделия.

– Извините, мне бы хотелось посмотреть эти плащи, не поможете с выбором? – я обратилась к молодому человеку, стоявшему спиной к прилавку. Он вешал на гвоздики, вбитые в доску, искусно выполненные украшения: пряжки, заколки, повязки на голову с вышивкой, бусы и многое другое. Услышав, что к нему обращаются, он обернулся. – Э́зра?

Парень удивленно посмотрел на меня и приоткрыл рот.

– Госпожа Ребекка? Рад вас видеть, я думал, вы уехали из города. Я искал вас.

– Что ты здесь делаешь? – я была удивлена не меньше него.

– Работаю. Но… где вы пропадали? И что у вас с лицом?

Я коснулась своего виска и провела пальцами по еще не зажившему ожогу вниз по щеке, до подбородка. Сердце мое сжалось. От досады стиснула зубы.

– Знаешь, это долгая история, – помедлив, проговорила я. – Сама еще со всем не разобралась. Говоришь, искал меня? Где и когда?

– На следующий день, когда мы должны были увидеться, я приходил к дому госпожи Геу́лы, но он оказался закрыт. Я решил, что вы куда-то вышли, и спустя время вернулся, а дверь по-прежнему была заперта. Ждал, но никто так и не пришел. Я спрашивал у соседей, и ни один не знал, куда вы обе пропали.

Кажется, вампир позаботился обо всем.

– Ты больше не приходил туда?

– Приходил. Я думал, что, может быть, госпожа Геула вернется, но…

– Но она так и не появилась, – перебила я.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Да, ни тогда, ни потом… А что с ней? Она куда-то уехала?

Немного подумав, я сказала правду, врать ему мне не хотелось, да и истина все равно всплыла бы наружу:

– Ее больше нет.

Его лицо вытянулось, глаза округлились от удивления, брови поползли вверх.

– Как, нет? – недоуменно спросил он. – Она… умерла?

Я молчала.

– Когда? Когда были похороны? Почему ты никому не сообщила? – шокированный, начал заваливать меня вопросами, позабыв об уважительной форме.

– Это… – я думала, как подобрать слова. Как сообщить о том, что всеми обожаемая, милая, добрая старушка Геула оказалась чудовищем? – Давай лучше не здесь, – решила, что рынок – не лучшее место для подобных новостей. Неизвестно, как бы Э́зра отреагировал на это. – Когда ты заканчиваешь? Я приду к концу твоего рабочего дня, и мы поговорим.

– В пять, – он обеспокоенно смотрел на меня.

– Договорились, эту тему оставляем на вечер, а сейчас продай мне один из своих плащей, тот, что потеплее и удобнее, и полушубок. Скоро мне отправляться в долгую дорогу.

– Вы уезжаете куда-то? Я думал, что задержитесь здесь до весны.

– Так и было запланировано, но, неожиданно, все поменялось. Никогда не знаешь, что подготовила для тебя судьба. Но скажи, почему ты работаешь в лавке эльфов?

Эзра опустил глаза, раскрывая один из плащей.

– Давайте об этом тоже вечером.

Я настаивать не стала.

Он подобрал мне красивый плащ темно-синего цвета с черной подбивкой из овчины и молочного цвета полушубок мягкой, кожаной стороной снаружи и белой, теплой овечьей шерстью внутри с воротом того же материала, сгибы локтей были аккуратно обработаны шерстью вкруговую, и запа́х украшен ею же.

– Сколько ты возьмешь? – спросила я.

– Я отдаю вам это в знак благодарности и в качестве платы, госпожа Ребекка. Вы очень помогли моему брату. А в подарок…

Он отвернулся к доске с украшениями и, взяв оттуда какую-то вещицу, преподнес мне:

– Эту брошь я сделал сам. У меня ушел на нее месяц.

Эзра взял меня за запястье, притянул руку к себе поближе ладонью вверх и вложил в нее брошь. Его руки были теплыми и мягкими. Брошью оказалась искусно выполненная птица феникс со множеством тонких завитков и ярко-оранжевых, красных и желтых, красиво ограненных камней. Я пришла от нее в восхищение.

– Она великолепна, – только и смогла проговорить. – И, наверное, очень дорогая…

– Жизнь моего брата для меня дороже этого. И я вам бесконечно благодарен. Пожалуйста, носите ее с удовольствием, – парень мило улыбнулся мне.

На этом мы попрощались до вечера. Я поблагодарила его за все и отправилась с покупками обратно, в дом купца Мирона, где остановился Эистэинн. После всего случившегося в доме Геулы, Эит принес меня туда, где я провела почти неделю. За все время, кроме той ночи, он больше ни разу не приходил ко мне. Помогала с перевязками и приносила еду служанка купца. Сама я, после того как снова начала вставать на ноги, выходила из комнаты только искупаться и в туалет и ни разу не слышала и не видела никого. Служанка рассказывала, что купец отъехал по делам, а Эит почти все дни проводил в гостиной за книгами.

Каждый день мысли о произошедшем прокручивались в голове, и я помнила мельчайшую деталь, но так и не поняла, где получила рану в виде пореза на левом запястье. Размышляя об этом всю дорогу, я и не заметила, как оказалась дома.

– Привет, – послышалось из гостиной. На диванчике сидел Эистэинн, закинув ногу на ногу и облокотившись рукой о подлокотник. Рядом лежала раскрытая книга.

Я дернулась, испугавшись внезапного звука. Вампир это заметил.