***

Настоящей наградой мне стало предоставленное жилище: не просто комната, а рай для уставшего путника! Мэтр жил на втором этаже своего театра, в очень уютной квартире. Зевак сюда не пускают, но, как пояснил Басилио, ценность квартиры-экспоната – в том, что она до сих пор олицетворяет присутствие театрмейстера в городе. Небольшой минус, её сложно «греть», из-за чего слабоодарённые магически могут чувствовать себя уставшими и разбитыми. Но я ещё раз осмотрел предложенные мне апартаменты, и восхищённо выдохнул. Это было лучше самого роскошного отеля!

Бордовые шёлковые обои, навевающие мысли о театральном занавесе, паркет из янтарного дерева, мебель, какая была в моде двести лет назад: всё это дарило приятное чувство ностальгии. Казалось, я вернулся домой к любящему дедушке, который вот-вот вернётся, и расскажет сказку о старых добрых временах… это было наваждение, но я не стал его стряхивать. Очень приятное ощущение!

Рабочий стол мэтра, на котором он самолично писал пьесы и сценарии, украшала большая пишущая машинка, а рядом лежала стопка чистых листов бумаги. Что это всё можно (и нужно!) использовать, я знал, но моё внимание привлекла ещё одна деталь: настольная лампа.

Бархатный абажур с бахромой прикрывал плафон с круглым шариком лампочки, и золотой свет, излучаемый этим предметом интерьера, был настолько необычен, что я почувствовал себя мотыльком, готовым созерцать его всю жизнь! Но в дверь деликатно постучали, и я увидел добродушное округлое лицо мсье ла Дахара.

– Сообщи, если тебе будет некомфортно, Альберт! – попросил он. – И прошу извинить Тива за это вмешательство.

– Мсье ла Дахар, а каким был театрмейстер? – поинтересовался я, цепляясь взглядом за портрет с величественным стариком в красно-белом сюртуке, с ухоженными усами, и мудрым взглядом. Певец поймал мой взгляд, и благодушно кивнул.

– Легендой нашего славного городка! Хотя эта слава пришла к нему после его ухода, когда мы выполнили его наказ. Знаете ли вы эту трогательную историю, Альберт?

После рассказанной, в очередной раз, истории о театре, его хозяине, и последнем напутствии, я понял, что мсье ла Дахар не только певец, но и потрясающий рассказчик!

– Иногда мне кажется, что жизнь в городе поддерживается именно что театральными огнями! Самым невероятным чудесам город обязан им. – подытожил кэр, и указал на лампочку на рабочем столе. – Не будь здесь этого чуда, постройка так и оставалась бы муляжом театра. Она освещала сцену около восьмидесяти лет, а теперь вернулась на своё место. Но полно беседовать, Альберт, Театрум просыпается с восходом солнца. Если не передумаете, дадим вам экзаменационное задание на рассвете.

– Погодите! Мсье ла Дахар, а почему не наоборот? Вы дали мне комнату, а задание – завтра? – переспросил я. Певец опять мелодично рассмеялся.

– Не обращайте внимания, просто добрая традиция Театрума для всех новичков! К тому же… вы и правда очень похожи на театрмейстера, каким он был в годы своей юности. Представляете себе, он тоже был иностранцем. Но поговорим об этом позже, если хотите. Приятных снов, Альберт.

Я лежал в мягкой кровати с балдахином, вдыхая лёгкий аромат старины, и понял, что это – самое лучшее приветствие, какое только могло быть. Каждый город – уникален, но подобного искреннего и живого дружелюбия я пока не встречал нигде!

Театралы были правы – это место идеально для творчества! Уютный полумрак, золотой свет лампы, и мягкий свет звёзд из потолочного окна, всё больше подталкивали меня к мысли, что я нашёл свой дом. Моё странствие наконец-то закончилось, и Руар – это то самое место, где я готов прожить всю оставшуюся жизнь. Может, я буду ещё странствовать, но теперь в моей жизни появился город, который я могу назвать родным. С этими мыслями я отправился блуждать по самым приятным из коридоров сновидений…

Весной солнце встаёт поздно, поэтому я не только успел выспаться, но и в который раз понял, что пребывание в музейной квартире оказалось не испытанием, а наоборот, сладким обещанием счастливой жизни, добрых друзей, и работы мечты! В розовом утреннем свете я заметил карету историка, а затем и неразлучного друга вампиров – чёрный зонт с кружевами.

– Эй, Альберт! Привет! – раздался звонкий голос Тива. Секунду спустя я нашёл и самого коллегу, и помахал ему. Внимание синеволосого весельчака привлекло что-то ещё, поэтому он с воплем «Дружище, ну кто так делает, давай, помогу!», убежал за угол, а я сладко зевнул, и ещё раз потянулся. Доброе утро!

После лёгкого завтрака я спустился в парадную, чтобы наконец-то рассмотреть здание, пока меня снова не увели куда-нибудь. Как я сразу заметил, это чудесный образчик частного театра, какие были очень популярны лет пятьсот назад, но дожить до наших дней удалось лишь единицам: как досуг, театр проигрывал многим развлечениям.

Коридоры освещены электрическими канделябрами, бордовая ковровая дорожка направляла к сцене, пурпурные – к другим важным помещениям: буфету, гардеробной, уборной. Бессмертный пафос театрального уюта радовал глаз, но при этом не давил внезапную, но очень приятную домашнюю атмосферу.

В зрительном зале я сразу представил себя зрителем, когда присел в одно из кресел; всего сотня, очень маленький зал, в котором все зрители могли знать друг друга! Возможно, поэтому театр и прожил так долго: это не те помпезные мероприятия, к которым привык мир, а настоящие семейные вечера, где даже трагедия «Смеющегося Короля» будет выглядеть приятной сказкой!

Неестественно выглядела только сцена; из-за чего-то она казалась чужеродной. Я потрогал её шероховатую поверхность, бронзовые ракушки суфлёрской будки, и ряд круглых лампочек, но так и не нашёл причины непонятного дискомфорта. Что не так?

– Лампочки ненастоящие. – раздался звонкий голосок вампирши Мики, которая стояла в дверях, и наблюдала за мной всё это время. – Мэтр сам велел раздать лампочки любимым зрителям и труппе. Не удивляйся, об этом все спрашивают!

Я смущённо улыбнулся, представив, сколько «оригинальных» гостей здесь ошивается ежегодно, а театралы отвечают раз за разом одно и то же. А я ещё, по наивности, посчитал историю театральных лампочек просто рекламой этого милого городка. Ещё один красноречивый признак усталости путешественника.

– А как часто здесь происходят экскурсии?

– Пару раз в неделю. Сонг водит любопытных днём, я – ночью! Но думаю, это подождёт, ты же помнишь про экзамен?

Я кивнул, и мы отправились в рабочие помещения Театрума.

– Ладно, коллеги, у нас с вами по-прежнему очень много работы, но давайте зададим Альберту задание, и разбежимся вершить рабочие подвиги! – провозгласил мсье ла Дахар, и всмотрелся в моё лицо. – Альберт, я же прав, что ты проснулся в хорошем настроении?

Я кивнул, и заметил:

– Кажется, моё дежурство в квартире прошло впустую, я не чувствую никакого истощения. Даже наоборот, готов к работе, это нормально?

Театралы одобрительно переглянулись.

– Это творческая магия, а не жертвенная. Вместо истощения вы почувствовали примерно то, что можете испытать за годы активной работы в этом месте, Альберт. – пояснил Басилио. – Идеальная альтернатива стажировке! Но теперь вам предстоит перейти к делам. Знакомы ли вы с Театрумом?

– Я просмотрел один выпуск, по диагонали, но мне очень понравилось! – признался я. – Кажется, здесь можно найти подходящее чтение для любого читателя.

– Так и есть, коллега, так и есть! – хохотнул мсье ла Дахар. – Но нам всё ещё нужны молодые таланты, последнее время слишком много историй, которые не годятся для альманаха. Старые писатели устали, а новички бесталанны!

– Как не трудно догадаться, заданием будет повесть: на любую тему, но с условиями. Качество выполнения этих условий расскажет нам, что нам стоит от вас ожидать. – сообщил Басилио. – Терпеть не могу исторические ляпы. Моё мнение: если пишешь о делах минувших, изучи предмет от корки до корки! Так что первое произведение должно отсылать не к домыслу, а реально произошедшему событию. Следующие пишите о чём пожелаете, но это – извольте!