– Тогда как спаслись остальные семь?

– У русских нет новейших технологий.

– Не говори загадками, Лайза. Или ты решила цитировать Джонсона? Русские – придурки? Мы слышим это сотню раз в день.

– Мы вывозили на Новую Америку серверы и оборудование новейших производств, а они начали на Земле-2 новую жизнь. Их технологии – самые примитивные, XIX–XXI век, максимум. Остальное они оставили на старой Земле.

– К чему ты клонишь?

– Кирза. Слышал о таком? Наверняка – нет. На, почитай, – Лайза включила настенный экран и вошла в интернет.

– Расскажи в двух словах. Дома ознакомлюсь подробно.

– Материал для обуви. Не кожа, не современная синтетика. Кирза – это многослойная плотная прочная хлопчатобумажная ткань с пропиткой из яичного желтка, канифоли и парафина. Парафин получают из нефти. Впервые материал изготовил русский изобретатель Михаил Михайлович Поморцев, и было это так давно, что мы, даже не вспоминаем эту технологию.

– Год назад русские увеличили поголовье кур… Канифоль… Геологи были обуты в кирзу. Почему один погиб?

– Решил прогуляться босиком, чистая случайность. Теперь выпьешь со мной? – Лайза откинулась на мягкие диванные подушки. – Закажи, что любишь. За счёт Министерства обороны, разумеется.

– Мы одеваем свою армию в новейшие экзоскелеты, придумываем новые ткани, а русские обули всех в кирзу? Как когда-то на Земле?

– Да, Даг, – Лайза посмотрела, что Даг заказал только воду и неодобрительно хмыкнула. – Именно так. Мы тащили на Новую Америку золото, оружие и компьютеры, а русские опустошали свои склады с самым простым и дешёвым, с кирзовыми сапогами в том числе. У них там было такого добра – выше крыши. А сейчас они получат возможность производить кирзу у себя на Земле-2 и на Радуге. Станут защищать ею дома, флаеры, корабли и животных. Шить из кирзы одежду и обувь. Так-то! Нефть навсегда останется в их распоряжении.

– Но откуда они могли знать, что эти сапоги так понадобятся? И почему Радуга их навсегда? Почему ты так уверена?

– Они и не знали, Даг. Они начали новую жизнь, без сложных технологий. И, как выяснилось, правильно сделали. Ты знаешь, что даже космические корабли у них самые примитивные. Всё на ручном управлении, минимум автоматики, – Лайза потыкала в кнопки робота-официанта и заказала себе виски. – Роботов в кафе у них тоже нет. А навсегда Радуга за русскими, потому что мы не сделаем эту элементарную кирзу.

– Почему не сделаем?

– Ты реально тупой, Даг? Или прикидываешься? Куры! У нас нет ни одной курицы! Мы – веганы! Даже если мы украдём кур на Земле-2, пока получим нужное количество яиц – русские успеют построить на Радуге свои базы. Нам не выковырять их оттуда никакими экзоскелетами. И кто будет воевать? У нас есть нормальные солдаты? Мужеподобные женщины, – Лайза с сожалением посмотрела на себя. – и женоподобные мужчины? Вот наша армия. Цирк!

– Мы найдём нефть снова! Мы откроем новую Радугу, – Даг стал горячиться. Ему внезапно стало обидно за свою страну.

– Найдём. А там нам понадобится не кирза, а снова что-то такое, что есть только у русских. Вот посмотришь. Это мы придурки. Это мы отстали от русских. И не на сто лет. На тысячи!

– Тогда у Земли-2 можно попросить. Разве они нам не помогут? Мы купим у них нефть.

– Купим? Зачем им на Земле-2 наши деньги? – Лайза засмеялась. – А ещё, Даг, помнишь мою презентацию? Русский корабль остался на орбите, а мы спустились. Знаешь, почему?

– Почему же? – Даг спрашивал, но уже знал страшный ответ.

– Мы его взорвали. Современными ракетами. У нас же всё лучшее, мы же превосходим русских во всём! Русские ведь для нас придурки! Теперь никакой от них помощи не будет.

В тот вечер Даг всё-таки напился.

– Лайза, помнишь философскую загадку «Что было раньше: яйцо или курица»? – Даг и Лайза давно покинули кабинет и сейчас танцевали медленный танец в общем зале кафе.

– Нет. А сам знаешь ответ, Даг? Конечно знаешь! Ты ведь такой умный, – Лайза положила голову на плечо Дага.

– Знаю. Вначале были и курица, и яйцо, и русские.

Даг и Лайза засмеялись так, как не смеялись уже очень давно. С тех самых пор, когда были парой.

Афина, не отрываясь, смотрела в иллюминатор. Пронзительные синие глаза, обычно твёрдые как копьё, сейчас блестели от слёз. Уже давно не было видно ни Олимпа, ни Эллады, ни вообще Земли, но перед её мысленным взором вставали картины, которые любому смертному показались бы небывалыми.

Светящиеся, чистые краски, прекрасные дворцы, сверкающие самоцветы на фронтонах, масляная гладкость серебра, царственное сияние золота… Ныне они уступили место черноте, редким вспышкам проплывающих мимо звёзд и серым скучным помещениям звездолёта. Прохлада ручьёв, шелест серебристых листов олив, запах нагретой сосновой хвои, тонкий аромат цветов и негромкая чарующая музыка сменились теснотой и духотой космического корабля, мёртвым воздухом и давящим ощущением заточения… и невесомостью. Она выводила дочь Зевса, привыкшую контролировать каждый свой шаг, ощущать привычную тяжесть оружия и твёрдо стоять на земле, из себя.

Богиня зябко передёрнула плечами. Выхода нет, пора бы уже привыкнуть. Здесь они проведут… нет, не вечность… но годы? Века? Тысячелетия? Этого она не знала. И никто не знал. Ни молчаливый Гефест, построивший этот космический корабль и подаривший им надежду. Ни несчастные Мойры, до сих пор не покидающие своей каюты. Ни неунывающий Гермес, не растерявший иронии и жизнерадостности даже здесь. Ни сам Зевс, после долгих раздумий принявший тяжёлое решение и готовый ответить за любые его последствия.

И хватит воспоминаний. Изгнанникам ни к чему думать о цветущем Олимпе, когда его земля давно иссохла и растрескалась, дворцы превратились в развалины, сады – в пустыни, а озёра – в болота. Ни к чему тосковать по лесистым горам, прохладным гротам, оливковым рощам и многолюдным городам, если там больше нет места для них. Храмы заброшены, оракулы молчат, жрецы не смеют отправлять обряды, смертные старательно учатся служить новому богу. Что осталось им – забытым божествам, ставшим лишь зловещими тенями у очага, некогда согретого их огнём?

Новый дом, новый мир… Надежда обрести их придавала сил. Какими они будут?

«Тошно!» – первая мысль Афродиты, пробудившейся в странном коконе, прикреплённом, толи на потолке, толи на стене – в невесомости не было ни верха, ни низа. Ареса рядом не было. «Опять рассказывает свои байки о последнем сражении?» – Бог войны любил похваляться своими подвигами перед орами и харитами[2], чем приводил её в бешенство. Здесь количество его слушательниц поубавилось: нимф олимпийцы были вынуждены оставить в Элладе. Как и сатиров, кентавров, речных богов и других мелких божеств. Но Ареса это не слишком беспокоило.

– И вот, я открываю люк, выхожу, – он убедительно сжал пудовый кулак и обвёл грозным взглядом богинь, собравшихся в большой каюте, отведённой для отдыха и советов, – они бросаются ко мне, жалкие черепахи! Мой меч разрубает их пополам, одного за другим, одного за другим! Железо плавится, выстрелы… – бог сделал эффектную паузу, – ни один не достигает цели!

– Конечно, – раздался бас Гефеста, – после моего огня ни один прицел не может сработать как надо. Да и Гермесов кадуцей напрочь отшиб им мозги.

– Что ты хочешь сказать? – Арес перевёл тяжёлый взгляд на брата.

– Только то, что это наша общая победа, – невозмутимо ответил тот.

– Но нам всё равно пришлось улететь… – вздохнула Аглая.

– А что нам было делать? – пожал могучими плечами Гефест, – Та планета совершенно непригодна для нормальной жизни.

– Мы никогда не найдём вторую Элладу, – проговорила Эйрена, её всегда спокойное лицо исказила горестная гримаса.

– Вторую – нет, но что-то приемлемое присмотреть можно. У Аполлона с Гермесом есть кое-какие расчёты, я верю, что у них получится привести нас туда, куда нужно.