Лола подошла к шкафчику и вынула уже знакомый Лесе роман «Палач».
– В ней я много интересного для себя открыла. И начала заново! Оставшись… Потому, как поняла, крест это мой – с мужем быть. И отмолить себя и его у Бога за погибшего сына, помогая раненым этим… почти седым пацанам. Заблудшим, как и мы раньше.
Леся слушала, затаив дыхание. А Лола все обнажалась и обнажалась.
– Я стала меняться. И место это открыло мне свою силу. И называю я себя про себя, знаешь как? – улыбнулась Лола.
– Как?
– Хранительницей эллингов. Капля камень точит. Вожусь тут с ними со всеми. И с такими, как ты, залетными, иногда. Кстати, тебе за вчерашнее СПАСИБО.
– За что?
– За поступок. За который тебе сейчас вроде как стыдно. А мне от него хорошо.
Леся непонимающе воззрилась на Лолу.
– Вот ты к Борьке на колени села бы? – спросила Лола. – Или к кому из гомельских?
– Навряд ли.
– А почему?
– Опасные они. Все уже исковеркали, пошло истолковали.
– Больные они. А муж мой. Он тебя верно понял. Потому что на поправку идет. Ты мне на это вчера указала. За это тебе и низкий поклон.
– Хорошо вам. Вас тут уважают, а мне как теперь жить?
– Тебе тут жить и не надо. Сейчас муж приедет, выйдешь с ним в море на лодке. Прокричишься. И считай, это место по отношению к тебе миссию выполнило. Тебе, между прочим, повезло.
– В смысле?
– Ты с болью нос к носу столкнулась и на поверхность ее тащишь, чтобы наружу вытолкнуть. А многим годами к психоаналитикам еще ходить и ходить, и, как говорится, «пласт за пластом внутри себя снимать», чтобы до боли докопаться.
– Да уж… Повезло…
– Конечно. Не всем понятно, что, когда оказываешься в тупике, надо до первого перекрестка назад откатиться и по другой дороге пульнуть. А ты, судя по всему, так и сделала..
– Это вам кажется. Судя по всему, я в тупике дверь головой проломила.
– Тоже выход.
Женщины рассмеялись.
– Так что ж мне теперь уезжать, у меня тут эгрегор, – заскулила Леся.
– Не эгрегор это твой. Так… репетиция.
– Вы знаете, о чем я?
– Я много чего знаю. Видела, как ты все обустроила. Миленько. Но нет у тебя тут эгрегора, – повторила Лола.
– А что у меня тут?
– Школа. Ты уроки учишь. Один вот верно выучила. Пространство, куда тебя жизнь заносит, надо делать своим. Где б ты ни поселилась, хоть на час, хоть на сутки. Этот умение приведет к тому, что ты в конце концов наловчишься отделять то, что касается тебя, от того, что тебя не касается.
– Как это?
– Придет время, поймешь.
Приехал тесть. Они с Лолой немного посовещались. Тесть переоделся в камуфляжный костюм. Лола выдала такой же Лесе.
– Валера, ты подальше отойди, чтоб у наших повода лишний раз девочку обсуждать не было.
– Валера? – удивилась Леся.
Тесть вопросительно поднял бровь.
– Знакомы же.
– Я как-то сразу не поняла, что вас, как моего пропавшего отца зовут. У вас случайно фамилия не Зима?
– Вот, видишь, – сказала Лола. – И хотя наша фамилия не Зима, все равно все в жизни не случайно. Значит, так. Произносишь вслух: я вдыхаю свежий воздух, чтобы выдуть из себя остатки боли. И кричишь что есть сил.
– Сколько раз?
– Сколько нужно. Ты поймешь, когда все выйдет.
Валера взял айпод и сунул в уши эйрподс.
– Я музыку послушаю. Как решишь, где кричать захочешь, махни, остановлю.
Вечером Лола зашла к Лесе.
– Ну как?
– Тепло.
– Отлично. А ну скажи: мама я люблю тебя.
– Не могу пока.
– Ладно. Неси тогда бокалы.
– И это не могу пока.
– А это я попрошу тебя сделать.
Она принесла бокалы, и Лола достала из внутреннего кармана ветровки незнакомую Лесе бутылку с красивой наклейкой.
– Это что?
– Вино местное. «Бельбек».
Леся залюбовалась белым корабликом, разрезающим малиновую волну.
– Отличное саперави. Валера, как ты поняла, не исправим. Ему осколки прошлой жизни подавай. А наши «Бельбек» не пьют, им дорого.
– Так не бедные же все. Почем оно?
– В районе тысячи за бутылку. На три ящика в день, как у гомельских уходит, это восемнадцать тысяч. А им лучше за пять нажраться.
Женщины рассмеялись.
– Я немного побаиваюсь, – Леся опасливо смотрела на рубиновую жидкость.
– Пойдем на виноградную сторону. Там сейчас закат.
Такой красоты Леся еще не видела. Она и не заметила, что лозы уже покрылись нежными салатовыми листочками. Влажная земля выглядела… наполненной и плодородной, готовой отдавать себя миру, лозе и будущему вину. Леся увидела смешную маленькую бурую белку, тащившую что-то в передних лапках. За гору уходило огромное темно-оранжевое солнце.
– Поболтали жидкость в бокале. Вдохнули аромат и выпили, – словно стихи хокку продекламировала Лола.
Женщины так и сделали. А когда на донышке бутылки осталось всего ничего, Лола спросила:
– Ты как?
– Хорошо, – ответила Леся.
– Тепло?
– Тепло.
– Скажи: мама, я люблю тебя.
– Мама, я люблю тебя, – сказала Леся и улыбнулась.
– Что ж, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. С началом новой жизни! – провозгласила Лола и разлила остатки вина.
Женщины чокнулись и снова выпили.
Глава 10
Место свободы №6. Одиночество
Несмотря на май, выпал снег. Лола с Валерой уехали. Когда команда слажена, все налажено и алкоголь не отвлекает, оказалось, что пары дней вполне достаточно, чтобы подготовить эллинг к сезону. В общем, они уехали, но обещали вернуться… к концу июня, когда, с их слов, должно было прогреться море.