Первоначально я ехал позади центурии на колеснице, которой управлял тот же самый престарелый возница, задумавшись о том, как теперь провернуть ту операцию, что я задумал против моего дяди. Его нужно отвлечь каким-нибудь масштабным проектом, хотя во время проведения Эквирий он и так будет очень занят.

Впрочем, дополнительные заботы и проблемы для него все равно не будут лишними. Пусть побегает, посуетится, похлопочет о том и о сем. Самым идеальным вариантом было бы натравить на него какую-нибудь партию, я даже замечтался, думая о том, как было бы хорошо, если его армия расправилась с какой-нибудь из политических группировок, например, с прасинами. Но, кажется, это пустые надежды, потому что в партии состоят все первые богачи города и моему дяде вовсе не резон с ними ссориться.

Впрочем, разузнать все равно нужно. Как приедем, сразу надо дать поручение моему помощнику Донатине. Едва он успел прийти ко мне на службу, как на него обрушилась целая гора проблем и заданий, под которыми он оказался погребен с головой. Он уже сказал мне о том, что хочет набрать помощников, потому что самому с таким объемом справиться нереально.

Я ведь повесил на него задачи по слежке за моей матерью, дядей и лидерами партий, а также проникновению в их сокровенные замыслы, расследованию покушения Критона и отравления Кана Севера, а вдобавок и контроль за передвижениями моего отца, чтобы он не появился в городе также внезапно, как мой дядя. Короче говоря, на Донатине лежала задача окутать город и его окрестности паутиной соглядатаев и доносчиков, чтобы я знал о каждом вздохе, слове и пуке, которые случаются в любом доме Равенны.

Для этого бывший служитель храма Венеры хотел нанять многочисленных знакомых из таких же религиозных служащих и уже даже договорился с епископом Неоном о встрече со мной. Возможно, мы встретимся после праздников, когда у меня найдется достаточно времени, а возможно и до, когда…

В это время на улице раздались крики. Я пригляделся вперед и сначала даже не разобрался в чем дело.

Мы проезжали в это время мимо термополии, нечто вроде нашего заведения быстрого питания, которые выходили прилавком на улицу, в которые были встроены больших чаны, содержимое которых подогревалось на огне под сосудами. Продавцы уже суетились за прилавками и от термополии потянуло ароматом простой и вкусной еды, типа бобов и чечевицы, а также вина, смешанного с горячей водой, причем все эти заманчивые запахи вызвали у меня в желудке небольшую революцию.

Продавщица, стоявшая за прилавком, оказалась весьма привлекательной особой и один из моих солдат, проходивших мимо, отпустил в ее адрес какую-то сальную шутку, вроде того, что «могла бы она бесплатно покормить имперского палатина и дать ему отведать свой пирожочек, а потом и прокатиться на его члене». Его шутка, однако, была воспринята девушкой, как жестокое оскорбление и она начала браниться в ответ:

— Иди, сам скачи на члене своего мула, ты, жалкий недоносок! — закричала она на всю улицу. — Какой ты имперский палатин, ты просто баба в штанах, которая не может справиться с варварами, хозяйничающими в нашем городе, как в своем сарае. Вы ничего не умеете, кроме как лебезить перед варварами, грабящими нашу страну!

Голос у нее был звонкий и громкий, крики разносились далеко по улице и мой солдат, поначалу воспринявший ее слова с усмешкой, тем не менее, оскорбился, остановился, вышел из строя с двумя своими товарищами и с угрожающем видом направился к ней. При этом центурион Тукар, варвар из аланов, сделал вид, что не заметил их ухода, а центурия пошла дальше.

Мои телохранители ехали сзади на лошадях, посмеивались, а затем Лакома, увидев, что солдаты вышли из строя, нахмурился и хотел окликнуть их, но я поднял руку:

— Подожди, Нимерий, я хочу узнать, чем это закончится и до какой степени они готовы нарушить законы.

Красная Борода недовольно пробурчал под нос про нарушителей дисциплины, но подчинился. Моя колесница замедлила ход, а потом и вовсе остановилась, а телохранители тоже притормозили лошадей.

Мы встали в полусотне локтей, это примерно в двадцати метрах от места происшествия. Солдаты уже как раз подошли к неистовой продавщице термополии и скрылись под навесом, стоявшим над прилавком, а значит, совсем не видели нас, свое любопытное начальство.

Я ожидал, что в скором времени они вытащат продавщицу за волосы и устроят над ней показательное избиение, а может уведут куда подальше и сделают и того больше, но случилось то, что никто даже и предвидеть не мог. Впрочем, расскажу все по порядку.

Поначалу разговор шел на повышенных тонах, причем голос продавщицы, молодой и звонкий, снова разнесся по всей улице:

— Чего вы явились сюда, толстомордые животные, разве вас кто-то звал?! У меня нет мулов, которые трахнут вас в задницу, идите отсюда. Эй, ее смей трогать прилавок, ты, скотина, иначе я тебе все руки переломаю!

Солдаты что-то отвечали ей, глухо и неразборчиво, но понятно было, что они явно не поздравляли ее с прекрасным внешним видом и не собирались дарить цветов.

— Да, я, к своему глубокому сожалению, вынужден отметить, что дисциплина у моих воинов находится не на самом высшем уровне, — сказал я Лакоме, тут же побагровевшему от ярости. — Нужно узнать, как зовут этих…

Между тем дела в термополии совсем вышли из-под контроля. Сначала раздался стук и грохот разбитой посуды и отчаянный крик продавщицы, затем солдаты злорадно захохотали, а потом вдруг умолкли.

В следующее мгновение они вылетели из-под прилавка, задницами назад, один за другим и неуклюже приземлились на мостовую, упав кто на спину, а кто на живот.

Я запнулся, онемев от изумления. Какой такой сильный защитник появился у продавщицы? Муж, брат или отец, а может, даже сразу несколько защитников? И как же сейчас смешно и нелепо выглядели мои пресловутые гвардейцы, барахтающиеся в грязи и пыли на мостовой.

Это показательный уровень подготовки моих солдат, снова с горечью отметил я, как с такими войсками даже пытаться меряться силами с комитатенсами партий или подготовленными наемниками дяди Павла? Смешно, право же, даже заикаться об этом.

Вслед за моими палатинами из термополии выскочила и сама виновница скандала. Ею оказалась высокая, подтянутая девушка в темно-коричневой тунике, длиной чуть выше колен, с обычной дубиной в руках.

Густые, длинные и распущенные волосы закрывали ее смуглое лицо, но я сразу заметил, что у нее очень светлые, словно отбеленные, зубы. Кроме того, я увидел, что ноги у нее стройные и тренированные, на икрах играют мускулы, а дубинка крутится в крепких руках с невероятной скоростью.

— Ух ты! — присвистнул я. — Неужели это она посадила на задницы всех наших бездельников? Тогда это вдвойне позор, получить такую пощечину от бабы!

Палатины пытались подняться с земли, но девушка не дала им этого сделать. Подскочив к зачинщику скандала, она влепила ему по макушке дубинкой и солдат мешком повалился на спину, мгновенно потеряв сознание.

Двое других не вставая, потащили из ножен мечи, но шустрая работница общепита не дала им ни малейшей возможности продемонстрировать свои воинские умения. Быстро подбежав к другому противнику, она парой затрещин по лбу утихомирила и его.

Третий успел подняться с земли и стоял, шатаясь, держа меч перед собой. Не подходя к нему и оставаясь на безопасном расстоянии возле второго своего поверженного противника, продавщица метко швырнула в солдата дубинку.

Он успел отдернуть голову и палка пролетела мимо. Солдат ухмыльнулся окровавленным ртом, понимая, что девушка осталась безоружной, но она тут же наклонилась и подняла меч второго противника. Кровавый оскал солдата сменился унылой гримасой.

— Ну что, недоносок, может, ты все-таки попросишь прощения и заплатишь за разбитые миски и кувшины? — спросила девушка, причем сейчас ее голос звучал немного резко и крикливо. — Я предлагаю тебе это в последний раз, потом разрежу толстое брюхо и тебя не спасет твоя великолепная кольчуга и твой гребаный император-мальчишка, пусть он даже и прибежит сюда, чтобы умолять простить тебя!