Я разглядывал ее обнаженное тело и нашел, что Траян не зря так сокрушался, когда девушка отказалась от него. Стройные длинные ноги, полные бедра и прекрасное лицо, обрамленное золотистыми волосами. Грудь высокая и красивая, немного, правда, торчащая вперед, но это уже небольшие придирки.

В двадцать первом веке Уликса вполне могла бы претендовать на участие в конкурсе «Мисс Вселенная» и рассчитывать там на одно из первых мест. Однако, кажется, я ничего не потерял, когда девушка выбрала меня, а наоборот, приобрел очень многое.

— Он сам привел меня сюда, — сказала Валерия, смущенно прикрываясь, хотя она была в тунике.

Вокруг страстно занимались любовью. Ближайшая к нам пара тоже лежала на ложе, причем мужчина находился снизу и придерживал партнершу за бедра, а женщина быстро скакала на нем.

— Зачем она нам, любимый? — нежно спросила Уликса. — Разве тебе недостаточно меня одной? Пусть идет куда-нибудь подальше.

— Нет, я хочу, чтобы она осталась здесь, — заявил я, затем наклонился и поцеловал Уликсу в губы, одновременно удерживая Валерию за руку. Затем, оторвавшись, я продолжил: — Она ведь тоже готова была преподнести себя в дар Венере и не ее вина, что глупый мальчишка отверг ее подношение. Мы должны помочь ей.

— А как же мы это сделаем? — спросила Уликса, обхватив меня длинными ногами и прижимая к себе. — Сначала мы поднесем богине свой дар, не правда ли?

— Верно, но я хочу, чтобы Валерия тоже помогала нам, — сказал я и подтащил упирающуюся девушку к клинии. Пары, занимающиеся любовью, с улыбкой смотрели на нас.

Я кинул Валерию на клинию рядом с Уликсой и приказал:

— Держи ее за руки, а то она хочет убежать.

Ну, а поскольку Уликса все еще продолжала недовольно хмурится, я снова поцеловал ее, причем в этот раз мы обнимались долго, касаясь языками друг друга во время поцелуя, в то время как Валерия лежала под нами и глядела нас снизу. Закончив поцелуй и дыша часто и быстро, я заверил свою девушку:

— Ты, Уликса, являешься моей главной возлюбленной на весь этот вечер и ночь. Я проведу их с тобой, а потом, если захочешь, мы отправимся во дворец и ты будешь там со мной.

Мне не следовало давать таких неосторожных обещаний, но Валерия снова начала вырваться, а я хотел ее, страстно и нетерпеливо, а для этого был готов даже отдать свой дворец и поселиться в шалаше. Услышав мои слова, Уликса радостно улыбнулась и кивнула мне, сказав:

— Отлично, милый, я буду с радостью жить во дворце, — и схватив Валерию за руки, вдруг страстно поцеловала девушку в рот, заставив протестующе стонать от удивления. Не теряя времени, я тем временем сорвал с себя козлиную шкуру, стащил с Валерии тунику и оставил полностью обнаженной.

То, что произошло вслед за этим, наверняка должно было понравиться богине Венере. Скажу только, что мы остались в этой подсобной храмовой комнате на весь вечер и всю ночь. Поначалу Валерия сопротивлялась и пыталась убежать, но Уликса крепко держала ее за руки, в то время, как я несколько раз взял ее сзади.

Затем, после того, как я занялся любовью и с Валерией, девушка расслабилась и поддалась атмосфере всеобщего безумия. Мы использовали все позы, какие только возможно и я занимался с ними любовью поочередно.

Под утро народу в храме поубавилось, факелы догорели, а шум почти прекратился. Всюду, на столах, клиниях и даже на полу, на расстеленных покрывалах, лежали голые люди и большая часть устало спала. Я тоже сделал вид, что крепко уснул, сладко пристроившись между двух своих любовниц.

Наконец, когда я и в самом деле уже начал дремать, я услышал рядом осторожные шаги и открыв глаза, увидел перед собой Критона, замахивающегося на меня кинжалом. Если бы я не был готов, то наверняка испугался бы, а так только быстро швырнул ему в лицо козлиную шкуру и пнул замешкавшегося убийцу ногой в пах.

Критон согнулся от боли, а в комнату вбежал обнаженный Родерик с мечом в руке. Он схватил Критона за руку и заломил за спину.

— Что-то ты долго, — проворчал я, поднимаясь с ложа. — Если бы я не проснулся в последний миг, он бы меня зарезал. Я же просил тебя не сводить с него глаз.

— Я слишком отвлекся на свою девушку, император, — виновато пророкотал солдат, держа Критона. — Простите, больше не повторится.

— Ладно, хорошо, что все закончилось, — сказал я, глядя Критону в глаза. — Эй, ты, почему ты хотел убить меня? Мы же вроде договорились с тобой о примирении.

— Чтобы выполнить заказ, — люто ответил тот, корчась от боли. — У волка не может быть примирения с овцой.

— Ясно, — сказал я. — Молодец, ты был верным исполнителем заказа. Родерик, уведи его и сделай это где-нибудь на улице, не оскверняй храма.

Мой телохранитель кивнул, а я кинул взгляд на спящих девушек. Брать их с собой во дворец или нет? Не хотелось бы иметь проблем, но вот Валерия очень пришлась мне по душе, да и Уликса тоже. Кроме того, девушка наверняка все еще нравится Траяну, а значит, останется верным инструментом воздействия на него. Решено, они будут рядом со мной.

Приняв такой выбор, я растолкал девушек и заставил идти за мной. Затем я нашел в соседних комнатах своих людей и тоже поднял их. Когда я хотел узнать, где сундучок с деньгами, никто не мог ответить мне вразумительно, где он находится. Я пришел в ярость.

Мы перебрались в одну из опустевших комнат и я тщательно опросил каждого солдата.

— Кажется, я видел, как Мунд распорядился унести его, — сказал, наконец, один из солдат. — Он приходил сегодня ночью, пока мы здесь преподносили дары Венере и забрал сундук. Он сослался на ваше распоряжение, император и я не стал ему возражать.

— И куда же он ушел? — спросил я, но никто не мог дать мне ответа.

— Что же это такое, безмозглые вы овцы? — закричал я. — Кто-нибудь может сказать мне, где находится Мунд и Лакома, эти проклятые мошенники?

В комнату вошел Родерик, вытирая окровавленный меч тряпкой. Он кивнул мне, подтверждая, что расправился с Критоном, а следом за ним вошел проницательный храмовый служитель, Публий Вибидий Донатина.

— Я могу ответить на ваш вопрос, доминус, — ответил он. — И если вы поторопитесь, то очень скоро увидите их.

Я посмотрел на Донатину, вечно появляющегося в самый нужный миг, как будто он обладал даром пророчества или волшебным камнем.

Место для обсуждения того, где находятся сбежавшие разбойники, было выбрано не самое подходящее. Вокруг ведь было полно посторонних ушей, хоть и находившихся в состоянии анабиоза. А может быть, кое-кто из этих многочисленных голых тел, лежащих повсюду, только притворялся спящим, а на самом деле валялся, отчаянно насторожив свои слуховые отверстия?

— Пойдем на улицу, — сказал я храмову служителю. — Там расскажешь, что знаешь.

Я поднял Уликсу и Валерию. Покраснев, сонные девушки быстро накинули туники и принялись прихорашиваться, бормоча, что очень смущены нашими нескромными взглядами. Все мои охранники потянулись к выходу, громко жалуясь на головы, раскалывающиеся от вина. Мы последовали за ними.

Проходили мы через огромный храмовый зал, где еще осталось немало народу. Было их, конечно, уже гораздо меньше, чем ночью, но все равно много. Большая часть спала прямо на холодном полу, другие расположились на ложах и сцене, где вчера кидали жребий на девушек. Некоторые лежали в пересохшем фонтане, свесив бессильные руки через бортики. Факелы и светильники давно потухли, в храме царил полумрак.

— Почему вы не освобождаете храм от этих людей? — спросил я у Донатины, шустро идущего рядом. — Долго они будут здесь лежать, отравляя воздух испарениями после вчерашних возлияний?

Служитель покачал головой на ходу. Я опять заметил на себе его внимательный взгляд.

— Нельзя, богиня запрещает обижать людей, приносивших ей вчера такие щедрые и многочисленные дары. Скоро они проснутся и сами разойдутся по делам.

Мы вышли на улицу перед храмом, сейчас непривычно безлюдную. Солнце сегодня тоже радовало глаза, поднявшись уже над крышами домов и согревая город ласковым теплом. Над каменной мостовой клубился туман от испарений.