Ну что же, я нисколько не возражал против разнообразия. Не выходя из нее, я уложил ее боком на ложе и просто очутился сзади, держа ее за великолепную грудь. Теперь мы лежали на боку, а я подобрался к ней со спины и начал покусывать между лопатками.

Новия стонала и страстно изгибалась, а я снова схватил ее за волосы и притянув к себе, впился в губы. Прошло еще совсем немного времени, а я уже больше не мог терпеть и взорвался бурным фейерверком внутри девушки. Продолжая двигаться по инерции, мы еще долгое время лежали в той же позе, продолжая целовать друг друга и лаская руками.

Затем мы легли рядом, обессиленные. Теперь, когда огонь страстей несколько поутих, я заметил, что в комнате стало слишком холодно.

Я поискал в углу на стульях покрывало и обнаружил там целую стопку. Тогда я притащил их, мы укрылись и улеглись, обнимая друг друга. Некоторые время я целовал Новию, а потом ее глаза сомкнулись и девушка уснула.

Я лежал и смотрел на нее, пока в комнате окончательно не стемнело. В темноте ее белое лицо казалось мне высеченным во мраморе, как будто лицо прекрасной статуи.

Глядя на нее, я и сам не заметил, как уснул. Поначалу я не хотел засыпать и старался отвлечь себя мыслями о будущих делах, но все равно не смог себя сдержать.

К моему удивлению, мне приснилось одно из самых лучших воспоминаний из моего детства. До пяти лет мы ездили в деревню к бабушке, маминой маме, поскольку родителей отца я не знал.

Там меня оставляли на все лето, а мама была в городе и нянчила маленького Антона. Бабушка была строгой, но справедливой и каждый день заставляла меня работать в огороде.

Уже в те годы я выказывал свой острый ум и беспокойный характер и старался с помощью различных уловок отлынивать от работы и сбегать на речку, ловить рыбу. Дорога на речку проходила через поросший полевыми цветами луг и я часто носился через него, гоняясь за стрекозами.

Те немногие минуты, когда мне удавалось это делать, были, оказывается, самыми лучшими мгновениями в моей жизни. Я осознал это много позже, когда рос в детдоме, когда подростком попал в рабство к владельцу огромной фермы и когда позже совершил побег по дороге в тюрьму для несовершеннолетних, куда меня хотели упечь за кражу.

Сейчас во сне я снова бежал по этому полю, усеянному красными, синими и желтыми цветами. Радости моей не было предела, я даже мычал во сне от восторга.

А затем я наткнулся в поле на тела матери, братика и бабушки. Рядом еще, как на десерт, лежал трупик щенка Рекса, который пару лет подряд жил у бабушки и был моим лучшим другом, пока его не украли.

Тела лежали здесь давно, сквозь них проросли цветы. По полю гулял ветерок, колыхал цветы и над ними басовито гудели совершенно черные шмели. Я хотел закричать, но, как всегда, обнаружил, что не могу сказать и слова. Ветер пошевелил трупы и они начали качаться из стороны в сторону.

Я развернулся и бросился было обратно, но луг вдруг полыхнул ярким пламенем. Вокруг меня горел огромный костер, огонь стоял сплошной стеной. Цветы затрещали, скрючились и почернели. Огонь подбирался все ближе и я почувствовал, как запылали мои руки. Тогда я закричал и проснулся.

— Ш-ш-ш, — сказала ласково Новия, обнимая меня за плечи. — Что случилось, доминус? С вами все порядке? Вы так кричали, что напугали меня.

Я ничего не отвечал и сидел на клинии, сбросив с себя покрывало и шумно дыша. По груди моей и лицу текли капли пота.

— Все в порядке, — наконец ответил я. — Просто приснилось что-то нехорошее, я даже не запомнил.

Я лег обратно на мокрое от пота ложе и долго лежал с закрытыми глазами, но сон больше не шел. За окном стоял кромешный мрак. Новия сначала тихонько лежала, ворочаясь, затем уснула. Я услышал ее тихое посапывание.

Теперь я не усну, это я знаю точно. Обычно там, в прошлой жизни, я в таких случаях старался употребить высвободившееся время на проведение важных дел, чтобы не терять зря. Это, кстати, давало мне массу преимуществ перед соперниками по бизнесу.

Слушайте, если сейчас я оказался в такой же ситуации, глупо будет точно также не воспользоваться выпавшей возможностью, верно?

Приняв такое решение, я тихонько встал с ложа, стараясь не разбудить девушку, оделся и направился к двери. Там должен находиться Родерик. Как раз и проверю его исполнительность.

Выглянув в коридор, я увидел огромного гота, сидящего у стены на стуле. Он не спал, а просто сидел на месте и смотрел в стену. Не знаю, насколько долго его бы хватило, но пока что он не выказывал признаков усталости.

— Эй, Родерик, — позвал я его. — Где Парсаний? Он должен быть здесь.

Воин перевел взгляд на меня и покачал головой.

— Я не видел его, доминус, — сказал он.

— Тогда позови его, — приказал я. — А потом оба приходите ко мне, немедленно.

Затем я заперся в комнате изнутри и снова занял наблюдательный пост у второй двери. Через приоткрытую щель дул прохладный ветер, но я не обращал внимания.

Сейчас предстоит второй акт нашей комедии. Или трагедии, кто его знает? Вскоре в коридоре послышались голоса и появились Родерик и Парсаний. Они попытались открыть дверь и не смогли это сделать.

— Постучимся? — спросил слуга. — Может быть, император заснул и забыл про нас?

— Тогда зачем нарушать его покой? — рассудительно спросил Родерик. — Пусть спит. Он недавно кричал во сне, пусть лучше ещё подремлет.

Какая забота. Вот верный слуга, я не сомневался в том, что он запросто пройдет испытание. Нужно ли было подвергать Родерика этой проверке? Наверное, нет, но я почему-то решил проверить и его.

Все-таки воин раньше служил Северу и мгновенно переметнулся ко мне, как только я предложил больший оклад. Правда, потом он все время показывал мне неизменную преданность, но кто его знает, что у него там творится на уме.

Чужая душа потемки, лучше перестраховаться. Тем более, что Чингисхан, говорят, вообще казнил перебежчиков, считая что тот, кто предал однажды, обязательно предаст и второй раз. Что же, видимо поэтому степной владыка, как я видел в историческом фильме, спокойно скончался в своей постели, а не валялся где-нибудь с перерезанным горлом. Может, мне тоже следует извлечь отсюда ценный урок?

— Ну, как скажешь, — не стал спорить лукавый Парсаний. — В конце концов, он император, ему виднее. Когда захочет, пустит нас. Видимо, он снова занялся той девчонкой. Хороша девка, что скажешь?

— Да, девушка огонь, — подтвердил Родерик. — Ему повезло.

— А у тебя не осталось семьи? — продолжал расспрос слуга. — Ты не женат, нет ли детей?

— У меня была семья, — ответил воин печально. — Но ее забрала чума. Всех до единого, только я остался. После этого я не мог в родном племени и ушел, куда глаза глядят.

— Какая жалость, — сказал Парсаний. — Я очень сожалею о них, пусть боги позаботятся об их душах. А потом ты оказался у Севера?

— Да, так и было. Он помог мне устроиться на работу, правда, мало платил, — подтвердил Родерик.

— Слушай, — прошептал Парсаний и придвинулся к собеседнику. — У меня есть тебе одно предложение. Со мной связался мой дальний родственник, он тоже служит у Севера. Так вот, оказывается Север готов простить тебя и заплатить огромную награду, если ты вернешься к нему. Он даже не будет тебя преследовать.

— Сколько? — тут же спросил Родерик, а мне показалось, что я ослышался. — Сколько он предложил?

Я остолбенел за дверью. И это верный Родерик, в котором я был уверен больше, чем в самом себе? На кого же теперь полагаться? Есть ли верность в этом мире? Или мой слуга все-таки еще передумает и сохранит мне преданность?

— Сто солидов, — тут же ответил Парсаний. Мы не оговаривали с ним сумму, это он сам сейчас придумал на ходу. — И еще обширный земельный участок из сельскохозяйственных угодий. Пятьдесят рабов. Ты будешь обеспеченным человеком, просто вернись назад, он все простит.

— Какие привлекательные условия! — сказал Родерик. — А как с ним связаться? Или просто прийти назад?