– Не так держать спину.

Слова вырвались сами, не потребовалось и мгновение на раздумье. От того же Дерека моего соучастника отличала прежде всего манера держаться. Да, у них обоих была идеальная осанка, но у Фреда – вымуштрованная, нарочитая, а у Дерека – естественная, привитая с раннего детства. Его не учили сохранять прямую спину, он сам невольно приосанивался, чувствуя своё особенное положение в обществе. Хотя, казалось бы, всего лишь барон.

– В смысле? – конечно, Фред не мог вот так сразу это понять.

– По тебе видно, что ты стараешься стоять правильно, – устало объяснила я. – Ты ведь сутулишься, когда расслабляешься, да?

От моих слов он напрягся только сильнее, скрестил руки на груди, защищаясь. Заметно, что ему не понравилось, когда разговор свернул в эту сторону: с нейтрального этикета на что-то личное, пускай даже и отдалённо. Пожалуй, в этом стремлении оградить частную жизнь он на аристократов как раз-таки очень похож.

– Ты недавно в услужении, верно? – просто догадка.

Фред не ответил, но по тому, как он отвёл взгляд в сторону, я сразу всё поняла. Опытные слуги не так пристально следят за собой, для них стоять прямо, быть сдержанными и безэмоциональными так же привычно, как для какого-нибудь лорда и леди. Последние обычно даже позволяют себе больше эмоций, ведь им это простительно.

– Со временем станет проще, – заверила я Фреда. – Выправка прививается с опытом, никак иначе я тебя ей не обучу.

– И какой тогда от тебя толк? – конечно, резкая фраза была просто защитой, но оттого мне было не менее больно её услышать.

Я поморщилась, в голове промелькнула: «Зачем я вообще в это ввязалась?» И, да, если бы уроками я расплачивалась только за помощь, пожалуй, в этот момент я бы отказалась от нашего странного сотрудничества. Но я помнила: ему есть, чем связать меня по рукам и ногам, а потому поджала губы, крепче упёрлась пятками в землю и заговорила строго и серьёзно, как мисс Бендикот или маменька, когда на меня сердилась.

– Аристократ так бы никогда не сказал.

– А как бы он сказал?

– Не показал бы обиду сразу, но запомнил бы. Выждал бы время, чтобы ударить исподтишка, но так, чтобы обидчик сразу понял, за что его наказали.

– Примеры будут?

– Конечно, – я улыбнулась. – Если бы ты меня обидел, я бы подождала, пока ты начнёшь мне помогать, выслушала бы тебя и низвела бы всю пользу твоих слов к минимуму. «Я и так знала про эти ваши секретные коридоры. Какой от тебя вообще прок?»

Последнюю фразу я произнесла нарочито пренебрежительно, а под конец фразы втянула щёки и закатила глаза. Немного карикатурно, но для примера сойдёт.

– Извини, я ляпнул, не подумав, – Фред воспринял мою игру всерьёз.

– Я сказала: если бы я обиделась, – ответила я, но внутри меня что-то сжалось: простоватый слуга читал меня, словно открытую книгу. На самом деле его тон мне совсем не понравился.

– Как скажешь, – он пожал плечами, словно ничуть не поверил моим словам. – Но это был хороший урок: теперь при разговоре с тобой я буду думать, прежде чем говорить. И буду бояться, что каждое неосторожное слово аукнется мне пару дней спустя.

– И оно ведь аукнется, – с деланной важностью кивнула я, вызывая улыбку. – И, раз уж ты по достоинству оценил наше маленькое занятие, скажи – когда мне ждать твоего урока?

– То есть, когда я проведу тебя к твоему женишку?

Я шикнула:

– Можно же не говорить об этом вслух!

– Да не волнуйся, – Фред легкомысленно отмахнулся. – Нас здесь никто не услышит.

Можно было только покачать головой на такую наивность:

– Вот для тебя второй урок: в мире аристократов никогда не знаешь, кто прячется за углом или подслушивает под дверью. Мы любим сплетни и слухи даже больше, чем слуги. Моя маменька, например, приезжая в гости первым делом спрашивает у горничной, что она слышала на кухне.

– Выходят, слуги всё-таки знают больше? – он усмехнулся.

– Да, – не было смысла это отрицать. – Но многое они рассказывают своим хозяевам. Никогда не стоит об этом забывать. Никогда.

Фред поднял руки: «Туше!», – прочитала я в этом жесте.

– Я учту, – вслух произнёс он. – Но понятия не имею, как зашифровать то, что этой ночью, когда все разойдутся, я могу разбудить тебя и показать путь к мужской гостиной.

Ладно, пожалуй, это и впрямь трудно завуалировать.

– Хорошо, я буду ждать.

– Лучше постарайся перед этим выспаться. Ночные работы заканчиваются обычно в три часа ночи, а если ты не будешь спать до этого часа, то явишься к своему… – он помедлил, – …другу в не самом лучшем виде.

– Я учту, – вслед за ним деловито кивнула я. – А когда пройдёт наш с тобой следующий урок? И где? Я не могу всё время пропадать в оранжерее…

– Я что-нибудь придумаю, – заверил меня Фред.

Я сразу увидела: он понятия не имеет, что делать.

Что ж, по крайней мере, он вывел меня из оранжереи незамеченной. Сама я бы не справилась: обязательно или наткнулась на кого-то из преподавателей, или попалась на глаза мисс Бендикот или заплутала бы в тёмных коридорах, предназначенных для слуг. Фред сориентировался бы в последних, наверное, даже и без свечи. В неверном свете я заметила – всё время он касался пальцами левой стены, будто шёл наполовину наощупь, по выбоинам в старом камне. Вот он поймал щербинку, замедлился, притормозил у нужной двери:

– Ты выйдешь в начале коридора. Ближе – только в вашей гостиной, но вряд ли ты хочешь, чтобы твои подруги увидели, что ты снуёшь по коридорам для слуг, – я не видела, но была уверена, что он улыбнулся. – Старайся идти потише, чтобы не привлечь внимания преподавателей.

Ага – тихо, быстро, а лучше вообще не касаясь земли.

– Справлюсь, – буркнула я, протиснувшись мимо него к выходу

Фред только и успел, что шепнуть мне в самое ухо:

– Удачи.

Я не стала его благодарить, хотя удача мне действительно пригодилась бы. Сердце моё колотилось, как сумасшедшее, пока я кралась по коридору, благодаря всех богов за любовь ректора к коврам, скрадывающим звуки моих шагов. Благодаря этому меня практически не было слышно, зато я прекрасно слышала всё, что происходило в окружающих меня комнатах. И вздрагивала от каждого скрипа и шороха.

В третьей спальне справа кто-то мерил шагами комнату, словно нервничал перед принятием важного решения. Таблички на дверях не было, так что я не могла даже предположить, что случилось – хотя мне и было ужасно интересно. Особенно интересно стала, когда неизвестный выругался, бросив что-то тяжёлое на стол. Я аж подпрыгнула, и не только от неожиданного громкого стука. Ещё я поняла, что на звук могут сбежаться другие преподаватели, или того хуже – мисс Бендикот.

Я должна была её опередить. Эта мысль ещё не успела оформиться во что-то связное, я уже, не заботясь о шуме, пробежала остаток расстояния, отделявшего меня от дамской гостиной, и дёрнула двери. Она была не заперта, и я успела скользнуть внутрь как раз в тот момент, когда из дальнего коридора показалась мисс Бендикот.

– Что это происходит?!

– Мы не знаем, – первой ответила Бекки.

– Это из-за двери, – поддакнула я, вклиниваясь в разговор прежде, чем кто-то из девочек успеет первой меня заметить. – Я хотела…

– Оставьте это мне, – мисс Бендикот почти бесцеремонно отодвинула меня внутрь комнаты, а сама вышла в коридор.

К счастью девочек, дверь осталась приоткрытой, и у нас появилась возможность подслушать. К сожалению, разговор был не очень интересным.

– Кто-нибудь знает, что случилось? – услышали мы строгий голос мисс Бендикот. – Этот ужасный шум напугал моих девочек.

Я оглянулась: напуганной не выглядела ни одна из нас. Но нашей наставнице нельзя было отказать в находчивости – сказав, что защищает интересы студенток, она заявила своё право на правду, не показавшись любопытствующей сплетницей. Надо бы взять на заметку.