Постойте-ка…

– Мы можем, конечно, попытаться скрыть наше маленькое открытие, – маменька всё рассуждала. – Но тогда придётся вернуть де ла Луну. И повысить ему жалование. И всё равно останется риск, что он решит подзаработать на стороне. К тому же, достаточно только намёка, напоминания – и Гастингсы сами закажут этот расклад… то есть, прогноз.

Всё упиралось в знание астрологии, верно? Де ла Луна, я уверена, был не лучшим из существующих астрологов: слишком уж дёшево он брал. Даже если он всё правильно понял про нашу с Дереком несовместимость (в чём я, между прочим, не была уверена!), то мог не знать нюансов, лазеек. Вдруг всё было не так однозначно?

– Если мы всё умолчим, а Гастингсы закажут прогноз, нам всё равно несдобровать, – маменькин вздох вырвал меня из раздумий. – Если же скажем… но в твоих условиях этот мальчик – лучшая возможная партия!

Я решила пропустить её последнюю фразу мимо ушей, сосредоточившись на главном:

– А что, если мы опередим Гастингсов?

– В каком смысле? – она на меня даже не взглянула. – Я, кажется, уже говорила, что мы не можем обратиться к другому астрологу. О нашей проблеме и так уже знают больше людей, чем положено. А чем больше людей, тем хуже они молчат.

– Но если мы будем полностью уверены в астрологе?

– Боюсь, глупышка, ты слишком веришь людям. Мы можем доверять только самим себе.

– Так об этом и речь! – ага, вот теперь она всё же скосила на меня свой совсем-не-заинтересованный взгляд. – Астрологии могу научиться я!

Маменька ничего не сказала, но повернула голову.

– Дер… сын барона Гастингса в прошлом году поступил в Бирмингскую академию алхимии и астрологии. Он изучает алхимию, не волнуйся ты так. Но я-то могу изучать астрологию! Девочек часто отправляют туда учиться, никто не удивится. Скажем, я решила наконец поближе познакомиться с женихом…

– Хм.

Я знала: она никогда не считала меня особенно умной. Возможно, она была права, и я была юной, наивной и влюбчивой девицей, ничего не понимавшей в жизни, – именно такой смысл маменька вкладывала в своё ласковое «глупышка», я уверена. Но считать меня совершенно неспособной на здравые идеи было бы чересчур.

– Открой-ка шторы.

Это была победа, но я позволила себе улыбнуться, лишь когда отвернулась от маменьки. Она всегда говорила, что не стоит радоваться слишком рано, то есть до тех пор, пока твой план полностью не исполнился.

– Для поступления нужно сдать экзамены.

А вот и первое препятствие.

– Думаешь, я не смогу? – отвернулась я от окна.

Маменька смотрела на меня изучающе, будто увидела впервые. Взгляд был неприятный, меня будто взвешивали на невидимых весах, сравнивали с неведомым идеалом. Идеалам, как известно, никто не может соответствовать.

– Даже если не сможешь, уверена, мы сможем подтолкнуть приёмную комиссию к правильному решению, – вынесла маменька вердикт.

Меня не признали умной, но посчитали сообразительной.

– Но в стенах академии я не смогу тебе помочь.

– Я справлюсь.

– Тебе придётся. Представь, что будет, если Гастингсы всё узнают и расторгнут помолвку, – конечно, она говорила не о моём разбитом сердце. – Пойдут слухи. Каждый вставит свои пять шиллингов в эту историю: кто-то скажет, что вы расстались, потому что ты некрасива, кто-то предположит, что причина в твоей незнатности (титул девочкам всё же не передаётся), но найдутся и те, кто придумает что-то оригинальнее.

– Оригинальнее?

– Какое-нибудь проклятие. Подозрение в том, что ты незаконнорождённая. Скорое банкротство твоего отчима, моего дорогого мистера Брауна.

– Но это же неправда!

– Станет правдой, если в слухи поверит достаточное число людей.

То есть, на меня возлагали ответственность не только за свой брак, но и за будущее и репутацию всей семьи? Потрясающе.

– Поэтому ты должна постараться. Вести себя в академии безупречно, не подавать виду, что тебе нужно что-то помимо внимания твоего дорогого Дерека, – надо же, маменька знала его имя. – Ты должна казаться влюблённой дурочкой, приехавшей в академию вслед за своим избранником, а не расчётливой умной девочкой.

Ей не хватало только добавить: «Каковой ты и так не являешься».

– Я справлюсь, – пожалуй, в моём голосе было чуть меньше уверенности, чем прежде. Но маменьку это устроило:

– Хорошо. Тогда я сегодня же займусь поиском необходимых учителей, – в ответ на мой удивлённый взгляд она улыбнулась. – Будет всё же приятно, если ты пройдёшь испытания не на самый низший балл.

Ауч.

– Гарольдсон!

Дверь открылась незамедлительно: дворецкий только и ждал своего часа. Мой же час прошёл – маменька полностью сосредоточилась на своих указаниях и более не интересовалась моим мнением. Не сомневаюсь: она даже не заметила, как я вышла.

Важный нюанс, на который я при поступлении не обратила должного внимания: Бирмингемская академия алхимии и астрологии не имела ничего общего с Бирмингемским университетом, одним из крупнейших в стране. Проще говоря – это было захолустье. Хотя красивое.

Академия находилась далеко за городом, в окружении холмов и пасторальных пейзажей. Путь к ней пролегал через живописные виды: выглянув в окно экипажа, я могла любоваться быстро бегущей рекой, широкими лугами, играющей на обочине деревенской ребятнёй. Счастливые! Им то не надо думать о репутации семьи и о том, как вернуть жениха, который, к слову, ещё даже не пытался сбежать из-под венца.

Я успела немало подумать об этом в последнее время.

С чего маменька вообще решила, что Дерек от меня откажется? Насколько я могла судить, он был благородным молодым человеком – такой бы не бросил помолвленную с ним девушку на произвол судьбы. Даже если бы он принял решение расстаться со мной (в чём я не могла его винить: каждый имеет право попытать счастья в поиске любви), Дерек мог бы сделать это деликатно, чтобы после не осталось пространства для слухов. Я так и представляла себе эту речь:

– С прискорбием сообщаю, что мы с моей возлюбленной Имельдой приняли решение расстаться. Это не продиктовано ничем иным, как нашими искренними чувствами друг к другу: я не могу пользоваться её вниманием, зная, что звёздами нам не суждено быть вместе. У моей дорогой Имельды должен быть шанс найти свою истинную судьбу, и этому человеку несказанно повезёт.

Ах, до чего же прекрасные слова! Конечно, я бы ответила ему тем же – я и сейчас уверена, что его истинная суженая познает великое счастье. Иначе и быть не может, коль ей обещана любовь такого красивого, смелого, мужественного, умного юноши!

Правда, странно, что он выбрал для обучения столь малоизвестное учебное заведение, а не прославленный Бирмингемский университет.

– Почти приехали, мисс, – в реальность меня вернул голос мисс Бендикот, служащей университета, которую отправили меня встретить.

До Бирмингема я добиралась поездом в сопровождении одной из наших многочисленных служанок, но на вокзале мы расстались – меня передали в «заботливые руки» мисс Бендикот, как она сама же и выразилась.

В целом, мисс Бендикот оставляла впечатление строгой, но справедливой наставницы. Её одежда выдавала склонность к консервативным взглядам: на это указывал высокий воротник и плотно закрытое декольте, наличие старомодного кринолина родом из её молодости и тёмный синий цвет платья (она наверняка бы надела и чёрный, если бы это не был традиционный цвет ученических мантий).

При таких вкусах мой наряд мог вызвать неудовольствие, но она оказалась довольно терпимой к проявлениям современной моды. По крайней мере, мои открытые ключицы мисс не смутили – или же она этого не озвучила, что в любом случае подняло её на ступеньку выше в моих глазах.

Ещё на одну ступеньку мисс Бендикот поднялась, когда обнаружилось, что она не склонна к пустым разговорам: почти весь путь мы преодолели в молчании. Лишь в самом начале она позволила себе прервать мои раздумья, чтобы ввести в курс дела и объяснить, кто же она такая. А была она никем иным, как наставницей и соглядатаем всех без исключения девушек в академии, чьей обязанностью было следить за тем, чтобы мы и вдали от дома не забывали о правилах приличия, вбитых в наши очаровательные головки с самого детства. Как будто это можно было забыть!