— Послушай, ну можно мы подвзорвем вот эту, последнюю? — громким шепотом спросил Акмон, когда они закончили укладывать шнур. — Ну согласись мы заслужили повеселиться!

— Это просто нечестно! — тут же подхватил Кандул. — Подготовить такую веселую шутку, и не увидеть, как она осуществится? Да так же можно рехнуться!

Вот не было печали. Прямо-таки бунт. Было бы забавно наблюдать смесь решительного упрямства с умоляющими взглядами, которые одновременно ухитрились изобразить на своих, честно говоря устрашающих физиономиях керкопы, если бы сценка не разворачивалась исключительно не вовремя. Да уж, просто отказать явно не выйдет. Слишком велик соблазн воочию полюбоваться делом рук своих. Все же нужно было дать им заранее «поиграться», еще на ферме, как они просили.

— Вы ведь и так все услышите. Парни, в самом деле — вы будете очень полезны в лагере, когда все начнется. С вашей способностью прошмыгнуть в любую щель и притом незаметно, вы чуть ли не самые полезные боевые единицы в нашем отряде! — попытался я польстить их самолюбию.

— Да мы вас найдем! — тут же принялся уверять меня Кандул.

— Конечно! Сразу, как вышку подвзорвем, найдем тебя или Конрута. — Подхватил Акмон. — Там же неразбериха поднимется. Паника. Мы прошмыгнем мимо всех, быстро. Вы даже соскучиться не успеете.

Сам не знаю, почему мне так настойчиво хотелось держать керкопов при себе. Просто чувствовал, что они понадобятся в другом месте.

— Я дам вам еще по одной шашке. С условием, что вы используете их сегодня. В тот момент, когда это покажется вам необходимым. — Сдался я.

— По две шашки, — тут же сориентировался Акмон. — Мы согласны.

— Конечно. — Закивал Кандул. — Вообще без проблем. Ты отличный парень, Диего.

— Да, мы тебя прям любим, Диего. Хочешь, в щечку поцелую?

— Потом поцелуешь, пойдемте уже. — Меня аж передернуло, когда я представил себе эту… процедуру. Нет, ориентация у карликов вроде бы вполне банальная. Но все равно стремно.

Договорились, в общем. Я еще раз проинструктировал двоих подрывников — собственно, они это уже пять раз слышали, и мы с Керой и Керкопами отправились назад. Возвращаться далековато — на это ушел еще час. Время поджимает, так что о том, как все прошло я рассказывал Конруту уже после того, как мы загрузились в машины. Едва успел закончить прежде, чем мы подъехали к первым воротам — тем, что огораживают территорию чистых и озеро. Контрольно-пропускной пункт здесь — одно название. Жердь поперек дороги, да двое послушников чистых в будке. Устраивать маскарад пока не стали — много чести. Только напрасно время тратить. Остановились перед воротами, Конрут вышел из машины, немного поработал ножом, я помог отодвинуть «шлагбаум», и колонна двинулась дальше. Кроме этих двух послушников, которых убийца аккуратно уложил в их же будке, никого нет — ни наблюдателей, ни патрулей.

Ворота непосредственно лагеря охраняются лучше, но тоже, если честно, спустя рукава. Первую машину веду я, мне и разговаривать с охраной. Остановился, спрыгнул на землю навстречу подбежавшему послушнику, поправил балахон. Неудобная штука, как они в них все время ходят?

— Наконец-то! — Бурчит чистый. — Децим уже спрашивал, почему такая задержка, так что надеюсь, причина уважительная.

— Локомобиль сломался, пришлось чинить прямо на дороге, — объясняю я. — Не бросать же машину.

— Да мне-то можешь не рассказывать, — отмахнулся чистый. — Проезжайте, нечего еще сильнее нервировать Децима.

Упрашивать себя не заставил — вернулся в машину, и, дождавшись, когда ворота откроют, тронул локомобиль вперед. Повезло! Если честно, даже не особо надеялся, что нам удастся не поднять тревогу на этом этапе. Ну, значит, пока работаем по этому варианту. Теперь главное, чтобы подрывники не подвели.

Колонна медленно продвигается через лагерь. Далеко не первая, поэтому в тусклом свете фар видно накатанный след. Едем в сторону поместья — видимо, там должна проходить сортировка жертв. Впрочем, этого мы уже не узнаем.

И все-таки подрывники поторопились — нервы не выдержали. Впрочем, грех жаловаться. В данном случае раньше гораздо лучше, чем опоздать. Услышав первый взрыв, я резко затормозил и выскочил из локомобиля. Как раз вовремя, чтобы увидеть вторую вспышку. И сразу гораздо более тихие на фоне взрывов хлопки карабинов. Там сейчас пятьдесят разумных, но стреляют они часто, так что кажется, будто нападающих значительно больше. И чего никто не шевелится? Как будто ничего из ряда вон выходящего не происходит!

Похоже, я недооценил эффект ошеломления. Чистые начинают действовать только спустя полминуты после того, как все началось. К месту прорыва стекаются послушники в своих серых балахонах, из замка выбегают монахи. Я чувствую, как подобралась Кера на соседнем сидении. Наверняка те, кто сидят в кузовах сейчас тоже сжимают во внезапно вспотевших ладонях винтовки. Лишь бы им хватило выдержки! Лишь бы не начали слишком рано.

Как только послышались первые взрывы наша колонна затормозила. Где-то в середине лагеря. Вполне естественное поведение, так что на нас пока всем плевать. Нужно только выскочить из кабины — если кто обратит внимание на спокойно сидящего за рычагами водителя, может заподозрить неладное. Чуть-чуть бы попозже началось, и было бы совсем идеально, а теперь придется стоять прямо посреди взбудораженного лагеря и пялиться на бой с удивленным видом — все, что я пока могу сделать. Футах в четырёхстах впереди по ходу нашей колонны, возле замка, накапливаются чистые монахи. Выстраиваются в линию… В две линии. Первые, очевидно, обеспечат защиту, а из-за их спин другие монахи начнут выжигать сопротивление своими лучами. Сто пятьдесят чистых монахов — столько их набралось. Стало не по себе. Сто пятьдесят — это очень много.

Монахи прошли мимо нас, не задерживаясь. Как я и надеялся, на нас просто не обратили внимания. Сейчас внимание всех в лагере сосредоточенно на месте прорыва, поэтому Конрут командует всем покинуть машины.

— Еще раз повторяю — стреляем с колен или лежа. На послушников не разменивайтесь — наша задача убить как можно больше монахов, пока они не сообразили в чем дело.

Конрут нервничает, иначе не стал бы в очередной раз повторять то, о чем говорил уже много раз. Тем более, его слышат только те, кто рядом. Выстрелы, крики раненых, команды чистых — все это не способствует хорошей слышимости. Двигаюсь вперед вместе со своим отрядом. Десять почти незнакомых иных, чьи имена я едва успел запомнить — кроме, разве что Исмем. Ну и Кера, как отдельная боевая единица: пока она рядом со мной, но вообще-то у нее задача помочь там, где будет особенно тяжело. Не удалось мне отвертеться от командования несмотря на все аргументы.

— Вся эта толпа — абсолютно гражданские разумные. Все, что они умеют — это стрелять. Я проверил, и оставил идиотов, которые даже винтовкой пользоваться не умеют. Иначе у нас было бы не две сотни, а целая тысяча неуправляемого и абсолютно бесполезного мяса, — объяснял мне Конрут. — Впрочем, насчет этих двух сотен тоже можешь не обольщаться. Мне просто неоткуда взять кого-нибудь, кто сможет командовать. И плевать мне на твои аргументы — я, знаешь ли, догадываюсь, что командир из тебя дерьмовый. Плевать. Дерьмовый лучше, чем никакого. Была б возможность, я бы и Керу на десяток поставил!

Это да, Керу среди добровольцев очень уважают, и еще сильнее боятся. Ни для кого не секрет, кем она является. Именно поэтому если кому-то доведется попасть в подчинение богини беды, он скорее предпочтет сбежать, чем согласится. Они почему-то уверены, что быть в подчинении богини беды — это неизбежная смерть.

Медленно. Мы заранее договорились с Конрутом, что чистых нужно выбивать только наверняка. Если бы это были солдаты, — пусть и неопытные, можно было бы бить прямо от того места, где мы остановились. Чистые идут медленно — часть отряда, что изображает прорыв с внешней стороны лагеря, уже сосредоточила огонь на линии из белых фигур, и им приходится двигаться так, чтобы не сломать свое построение. Перед монахами почти видимая стена света, и она действительно мощна. Даже издалека видно, как в пяти шагах перед линией чистых земля начинает осыпаться пеплом. Этот барьер не преодолеет ни одна пуля. Возможно, даже пулемет бы не помог. Если мы не поторопимся, нашим конец в течение десяти минут. Вторая линия чистых из-за спин тех, что выставили барьер уже утюжит своими лучами наших. Лупят по вспышкам выстрелов, и пока не очень результативно, потому что Конрут очень подробно объяснил, как не нужно делать. А именно, что не стоит надолго оставаться на одном месте. Однако наши уже несут потери, а мы все еще не вступили в бой.