– Что видно?

– Да, практически ничего, Кэп.

– Хотя, нет, вижу пулеметную вышку на одиннадцать часов.

– Так, отлично, наблюдай и жди команды.

И я пополз в сторону невысокой скалы, где справа от нас, где каким-то чудом, прицепился разрушенный каменный остов здания. Для охранения или засады он, конечно, не подходил, огневая точка из него получалась так себе, но для корректировки лазерного наведения и снайперской атаки, лучше не придумаешь.

Группа сидела на корточках и напряженно, словно в песочнице дети, наблюдала за мной и моими художествами.

– Так, сейчас приближается «музыкальная кода» нашего выступления. Слушаем внимательно и смотрим сюда!

Я взял небольшую палочку сухостоя и начал рисовать на черно-коричневой и влажной глине план атаки на базу повстанцев. Полуразложившийся, как столетний мертвец грунт, удобренный перегоревшими временем листьями и хвоей, настойчиво прилипал то к кисточке, то к рисунку, путая его назначение и детализацию.

– Вадим, ты с Серегой занимаете вон ту позицию в развалинах на пригорке.

– Маскируетесь. Устанавливаете ориентиры, и держите связь со штабом. В случае атаки, подсвечиваете для беспилотника основные цели.

– Сергей, ты держишь на прицеле всех, кто двигается в вашу и нашу, с ребятами, сторону и, если уверен в выстреле убираешь препятствие. Проверь глушитель на снайперской винтовке.

– Теперь, Сэм, ты!

– Выдвинешься со мной и Раулем к дороге, что ведет на их базу.

– Далее, Рауль.

– Остаёшься в засаде и контришь тропу на базу и наш проход с Сэмом к ним в тыл.

– Атака по моей команде!

– Всем, все понятно?

Стая уставших, озверевших волков, завернутых в мокрый и порванный камуфляж, без слов, мгновенно, разделилась и прячась в складках местности понеслась на позиции.

Предрассветный туман мало чем отличается от ночного. Он такой же густой, как буйволиное, томленое молоко, но пахнет, правда, отвратительнее: старой ржавой порослью, застывшими вчерашними лужами, дерьмом и раздавленными в кровь комарами.

Однако если ночью, он был чаще всего нашим врагом, то сейчас, он становился скорее товарищем и даже другом, скрывая все этапы нашего передвижения.

Утро потихоньку забирало свои позиции. Небо, как взбитые сливки, становилось все ярче. И вот уже погнали солнечные ягуары по веткам высоких платанов и пихт разгонять и тревожить сонное царство Морфея.

Заголосили проворные американские спизы, чем-то похожие на наших соловьев.

Раздраженные рассветом попугаи – краснолобые амазоны устроили жестокую драку над нашей головой, вырывая ожесточенно перья друг другу, а певчий пересмешник, вторил их пронзительному крику, вызывая еще большее раздражение последних.

Все начинало пробуждаться. Солнце вбежало на всеобщее обозрение, как запоздалый спринтер. И теперь, с воодушевлением от проигрыша, сурово грело землю. Да так, что туман начинал быстро отрываться от земли и растворяться над мелкой порослью деревьев, открывая наши, еще не подготовленные позиции.

Мне уже давно не надо было быть предсказателем или метеорологом, чтобы знать прописные истины. Облака, с утра еще белые и пушистые, как небесные ангелы, а после полудня они превратятся в черные грозовые тучи, в демонов ада.

В течение часа или двух, они взорвутся с грохотом. Миллионы тонн молний осветят все в округе. И прежде, чем ты что-то поймешь и приготовишься, тебя уже начнет вбивать в грязь тяжелыми струями холодного ливня.

Вадим с Серегой исчезли быстрее всех. Я их уже не видел, но точно знал, что они на своей позиции и прикрывают наше скользящее передвижение.

Мы упали в небольшую канаву, аккурат за пятьдесят метров от засады, которая не очень-то и пряталась. Бандиты то и дело взбирались на неухоженный бруствер окопа и с удовольствием глазели на раннее соитие трех обезьян капуцинов. Их радовало, что две самки никак не могли поделить одного ухажера.

– Рауль, заминируешь подходы и мигом сюда, обратно.

– Как только ударят беспилотники к тебе подтянутся Сергей и Вадим. Ты старший.

– Через три минуты после удара врываемся на базу с двух сторон, вы отсюда – я показал пальце на точку атаки.

– А мы с Сэмом с тыла.

– Удачи, брат!

Мы обнялись и резко оттолкнувшись от земли руками, рванули справа, в обход базы. И вот, чуть заметные, две сумрачные тени уносятся вдаль, неся очередную смерть.

Мы неслись, сломя голову, гоняясь за временем, которого у нас практически не было. И нас объединяло только понимание того, что с нами или без нас, ракетно-бомбовый удар тяжелыми беспилотниками будет нанесен. Но, оставался лишь один вопрос, выживем ли мы? И теперь, только от нас с Сэмом, зависела эта разгадка.

В редкой прорези леса я споткнулся взглядом о хвостовое оперение вертолета. Резко упав на землю, я на ходу сбил с ног Сема. И теперь, навалившись на него всем телом, я закрыл по привычке рот друга, как врагу, в ножевой атаке.

Он с удивлением и явным раздражением смотрел на меня, а я молча рукою показывал на серебристо-голубой «Хьюи», терпеливо стоящий на возвышенности небольшой опушки.

Это было для нас и открытием и спасением. На спутниковых снимках базы картеля этой открытой опушки обозначено не было. Значит, они ее расчистили два или три дня назад, в аккурат перед нашим выходом. Сэм, когда слушал исповедь пленного «муравья», его об этом не спрашивал, а тот перед уходом в мир иной, просто забыл нам рассказать об этом факте.

Я молча радовался, как взбудораженный мальчишка. Я словно был школьником, который подглядывает за полуголыми девчонками, переодевающимися на физическую подготовку, через неумело просверленное отверстие в стене школьной, отделанной старым пожелтевшим кафелем, раздевалки.

Молча разглядывая небольшой аэродром, я мысленно проводил анализ возникшей, ни откуда ситуации.

Итак, если вертушка здесь?! То это означает одно, подмоги у них уже не будет! Но, численный состав противника, мог и увеличиться. Однако на сколько? Лаборатория была создана относительно недавно. Все оборудование и сырье сюда доставляли по тропам на мулах и буйволах.

А вот вывозить товар, таким путем, было уже рискованно. «Шухера» до нашего появления у них не было, значит борт прибыл вывезти готовый товар. Ну, все логично. Я обернулся к лейтенанту.

– Сэм, они прилетели за товаром!

На меня смотрели карие, озорные глаза Сэма. И в них я читал, что он это уже понял. Он уже знал, что это наш шанс. Мы его не упустим, а вернемся домой. И он, увидит свою семью.

Самуэль был прекрасным семьянином. Не проходило ни дня, чтобы он по телефону не поругался или не помирился со своей женой чистокровной испанкой Камиллой, как он говорил ласково «Mi Corazón»– мое сердечко.

Их разговор всегда переходил в словесную перепалку, только из-за воспитания их троих детей, почти погодков, двух мальчиков и дочки, которая родилась последней. «Mi Reina» (моя королева), так всегда звучало его обращение к дочери, в нашем с ним общении или в разговоре с женой.

С сыновьями у него разговор был коротким, но дочь. Она была для него всем миром. Не отрывая задницы от липкой земли, мы ужами засеменили в сторону небольшого аэродрома.

В грузовой кабине вертушки сидел молодой, приятной наружности испанец, вероятно, пилот. А вот слева у бочек с горючим, суетился безобразно угловатый, полуголый в одних военных бриджах и голыми ногами бандит, обколотый сверху до низу «боевыми татуировками».

Я распределил обязанности. Пилот достался Сэму, мне же придется поговорить по душам с пятнистой саблезубой крысой, с большим мачете на поясе. До удара с воздуха осталось три, пять минут, или сейчас или никогда.

Мы рванули вихрем в сторону наших врагов. Я по привычке несся, качая маятник, хотя в этом, не было абсолютно никакой нужды. Мой «Зиг Зауэр» выплевывал патрон за патроном, с пояса, в упитанного растерянного опоссума.

Первая пуля ударила ему в бок разорвав кожу и подрезав стенку живота, он уже разворачивался, вынимая острый мачете из ножен, когда вторая вошла точно в пах, вызвав у него экзогенный болевой шок, ну а третья влетела точно под левое глазное яблока, оставив на входе, спереди небольшую кровавую точку и снеся половину черепа, сзади.