– Я скажу, тебе по секрету, что только из-за вас, сюда, завезли и это кубинское пойло.

– Тебе надо попробовать наш мексиканский ром «El Ron Prohibido Reserva Solera»

– Эй, солдат! Подойди!

Он повернулся в сторону бармена временного офицерского клуба, размещенного в большой госпитальной старой палатке, с самодельной барной стойкой, с россыпью, наспех сбитых из армейских ящиков столов, которые неряшливо разбрелись по периметру и десятком раскладных брезентовых армейских стульев.

– Налей моему другу «El Ron» и да, оставь всю бутылку!

– Давай, командир! За знакомство!

– Мы ведь с тобою уже вместе три недели, но ни разу вместе не пересекались на отдыхе…

– А что, не плохой ром!

Я, закрыв глаза, смаковал волшебный напиток, в котором чувствовались одновременно: карамель, сухофрукты, шоколад, орехи, дуб. И даже, как будто, был привкус какой-то жженой резины.

– Может пробка? – подумалось мне.

– Не скажу, что кубинский хуже, но букет действительно хорош!

– Его выдерживают по методу Солера в бочках из-под хереса, – и он налил мне еще,

– Пошли, кэп, сядем за столик. Какого черта, здесь торчать?

– Выпьем, поговорим, заодно и познакомимся поближе.

Он направился к дальнему столику в глубине палатки, приставил два стула и жестом пригласил меня присоединиться. Освещенный, отчасти лунным светом, который пробивался через вентиляционные отверстия в потолке, частично небольшими аккумуляторными лампами, весь этот походный интерьер представлял собой то еще убогое зрелище.

В центре зала молодые медсестры нашего передвижного военного госпиталя, прижавшись потными от ночной жары телами к офицерам нашей базы, и обившись, как лианы вокруг них, танцевали жгучую сальсу, вызывая у меня одновременно зависть и восхищение.

В воздухе слышались запахи дешевых женских духов, кукурузного пива, местных виски и рома и еще черт знает чего. Легкий ветерок, иногда прорывался в палатку, успокаивал разгоряченную кожу, и, дополнительно, разносил запах болота и немытого солдатского тела. То еще себе амбре.

– Я так понял, что вы из Европы?

Это он имел в виду меня, Вадима и Сергея. Мы прибыли по направлению нашей службы внешней разведки месяц назад и сейчас усиленно готовились к боевым действиям против повстанцев и наркоторговцев, здесь во временном лагере мексиканского спецназа, в джунглях, на берегу горной реки «Usumacinta».

– Да, есть такое дело!

– А ты откуда?

– Я из провинции Гереро, город Акапулько!

– Знаешь такой?

– Конечно знаю, граничит со штатами Мехико, Морелос, Пуэбла, Мичоакан, Оахака. На западе омывается Тихим океаном. – от тараторил я без запинки.

– Ух ты, не ожидал. Удивил!

Он с восхищением смотрел на меня, словно видел впервые.

– Откуда такие познания?

– Нас хорошо готовили.

Я приподнял стакан на уровень своих глаз и через призму коричневого мексиканского рома внимательно разглядывал лицо Самуэля. Разговор потихоньку оживлялся. Ром и привнесенная за стол текила, с солью и горьким зеленым лимоном, делали свое дело. А если, еще добавить и пиво, то взаимные чувства, быстро убирали преграды недоверия и ощущение опасности.

– Послушай, Сэм, ты что-то рано седеть начал?

– А, заметил, все-таки!

– А я все ждал, когда же ты об этом спросишь?

– Извини, брат, я не хочу об этом говорить.

– Почему?

– Это долгая история!

– Давай, заинтриговал, а ведь нам с тобою вместе в джунгли идти.

Он налил себе и мне текилы, и вкусно выпил, слизнув соль и лимонный сок.

– Ну, короче слушай.

– Мне было лет пять, ближе к шести.

– Мой отец был офицером полиции в Акапулько, командовал спецназом в городе.

– Ему тогда было столько, сколько и мне сейчас.

– Да, и звание было такое же, лейтенант.

– В то время наркокартель «Буентес» только начинал подниматься.

– Но, они уже тогда захватили под контроль все тихоокеанское побережье Мексики.

– Не было ни дня, чтобы на улицах не стреляли, а в переулках или в наглую на площадях, не находили трупы их врагов и оппонентов.

– Друг отца, который тогда выжил, рассказывал, что они получили наводку на одного из лидеров картеля.

– В общем, полиция приняла решение захватить его на вечеринке в местном стриптиз-клубе.

– Операция прошла удачно.

– Мафиози и его охранников повязали и доставили в центральное полицейское управление, а мой отец и его ребята остались охранять этих сволочей до утра.

– Их утром должны были переправить в центральную тюрьму Мексики.

– Поздно ночью, того же дня, на то отделение, где находился мафиози напала большая группа «Mara mexictrucha».

– Говорили, что более ста человек.

– В перестрелке, от шальной пули, погиб и Эмиль Буентес, основатель наркокартеля и духовный наставник всей этой сволоты.

– Бой был жестким и скоротечным.

– Они убили всех в округе, включая женщин и детей.

– Всех, кто был в тот момент в полицейском участке.

– Раненых добивали мачете.

– А на рассвете, распятое тело моего отца, было ими выставлено на центральной площади Акапулько, в назидание всем жителям. Они показывали, кто в городе хозяин.

– Это не было тело в его понимании.

– Это был торс.

– Просто окровавленный и обезображенный мачете торс.

– Руки, ноги, голова были отрублены и лежали на небольшом бетонном возвышении в куче собачьего дерьма!

– Эти сволочи захотели убить и нас с мамой, короче вырезать всю семью.

– Они поклялись, что убьют семьи всех полицейских, кто был причастен к смерти их босса.

– Мы с мамой и братьями бежали и пять лет прятались в горах.

– Я до сих пор помню, тот детский ужас, от увиденного мною на площади.

– Мама сказала, что я стал седым именно тогда.

– В пять лет!

– Я тогда поклялся, что найду и убью всех тех, кто это сделал с отцом.

В его глазах бушевала буря, наполненная горем и обидой потери, любовью и ненавистью, скорбью и мужеством. По его сухой коже бежали, останавливаясь на краткий отдых небольшие яркие слезинки. Он поднял наполненный ромом стакан и тыльной стороной ладони решительно смахнул незаметную бриллиантовую слабость.

– Ну что, командир, за нашу будущую победу!

И выпил, не чокаясь двумя большими глотками, отвернулся, достал недокуренную, с терпким запахом табака сигару и молча закурил. И я перед собою видел того пацана, пяти лет, который неожиданно и резко повзрослел. Я приобнял его, налил ему и себе по полному стакану рома.

– За твоего отца!

Мы снова выпили и сидели в задумчивости, рассматривая друг друга и окружающих, погрузившись каждый в свои воспоминания. Прошлое не умирает оно нас, догоняет постоянно. Как догнало нас сегодня.

– Все лейтенант заканчиваем!

– Пошли спать!

Кажется, это было еще вчера, а сегодня я брел в холодном тумане, в темном и дождливом лесу, в джунглях Мексики. Группа осторожно двигалась к указанной цели.

Я словно проснулся ото сна и теперь терпеливо, через боль и усталость считал шаги, пытаясь равномерно переносить тяжесть тела с ноги на ногу. Мы все очень устали от груза тридцатикилограммовой, промокшей и грязной экипировки. Каждый раз нам приходилось приноравливаться к темпу бега, который задавали Рауль и Сэм.

Стэн хорошо знал эту местность, он был где-то от сюда родом. Меня всегда поражал тот факт, что он ориентировался лучше всех нас. Хотя, мы были более подготовленными.

Приближалась предрассветная тьма. Утренние сумерки, залитые болотным прогорклым туманом, наполняли крикливые жабы и какие-то болотные птицы, тенями проносящиеся в тягучем, как сгущенное молоко воздухе.

Я остановил, уставшую от долгого забега и дышащую с тяжелой хрипотцой, группу.

– Так, отдыхаем десять минут!

– Я на позицию к Раулю.

И, пригнувшись, как можно ниже, рванул в сторону передового охранения. Рауль лежал в колючих зарослях мелкого кустарника забинтованный травой и густым зыбким туманом.