– Что он, дурак, делает? Он же сейчас как на ладони. Уйди в тень, идиот! – кричал я про себя, молча и резко открывая рот, хватая перезрелый, терпкий тропический воздух. Я огромными кусками, захлебываясь, с трудом запихивал его в разрываемые напряжением легкие.

Рауль стоял во весь рост, посреди полной луны и напряженно всматривался в оптику автомата. Слева от него быстро приближалась тень четвертого игрока в покер. Я ломанулся, наперерез, доставая из набедренной кобуры мой любимый «Зиг Зауэр».

Темный, раздающий меченые карты силуэт, замер в прыжке от Стена. Он с заметным, даже в темноте, удовольствием разворачивал гарроту, металлическую удавку, перерезающую горло от уха до уха. Но я оказался быстрее. Прыжок, он резко оборачивается. Мой глушитель вдавлен ему в живот, стальные осы десятого калибра врываются в его тело роем, роются внутри и по пути наружу, вырывают огромные куски мяса, разрезая его пополам.

– Только бы не попасть шальной в Рауля, только бы не попасть!

Растерянный Стэн и коченеющее, черное от запекшейся крови тело у его ног. Он непроизвольно приседает на корточки, до белизны пальцев, сжав автомат и опустив в землю голову шепчет,

– Прости, кэп, прости.

– Я!

– Я, лоханулся.

– Прости, кэп!

Его трясет, как в лихорадке. Его тело словно коченеет, а глаза полные ужаса и благодарности. Они сейчас в темноте блестят в свете луны и смотрят на меня.

– Так, Стен, успокоился?

– Быстро, убрал эту дохлую крысу, и бегом вниз, к ребятам.

– Ты, понял, боец? – мой жесткий взгляд пробивается через его помутневший от предвестия смерти разум, срывает с него вязкое оцепенение. Его тело снова напряжено для смертельного прыжка, он снова готов к борьбе.

– Все будет сделано, командир. Крысу убрать, за вами и прикрыть отход.

Я разворачиваюсь и несусь к основной части группы, которая с усердием тащит великовозрастного, татуированного младенца к нам в нору для беседы.

– Ты как, кэп, все нормально? – Вадим смотрит на меня с сочувствием

– Нет, Вадя, не все у нас хорошо!

– Сергей, ты у нас был в передовом дозоре?

– Я, кэп!

– Почему не доложил о четвертом архаровце?

– Твою ж мать!

– Командир, я разнервничался и забыл о нем. Я думал, он ушел и их трое осталось!

Я схватил Серегу за кикимору и начал трясти, что есть силы. Ненависть в этот момент полностью захватила мой воспаленный мозг, рука потянулась к ножу.

– Ты, маленький сученок, нас только что чуть не угробил!

– Ты, сподобился, умудрился, сократить часы моей жизни и наших братьев!

– Ты видел эту сволочь, которая подбиралась к Раулю? Видел, да?!

– Ну, раз видел, почему ты пес, смердящий не стрелял?

– Так, кэп, команды не было?

– Вадим, убери это чмо от меня! А не то!

Я резко выхватил нож и приставил его к трясущемуся от ужаса горлу Сергея. Его спас прыжок ягуара. И сейчас Вадик висел у меня на руке, выбивая готовый вцепиться в горло, отточенный дамасский клинок.

– Славка, брось его!

– Это, я виноват!

–Я тебя уговорил!

– Это, моя вина!

– Твоя, вина, говоришь?

– Вадя, мы только что, чуть не отправились к праотцам.

– Займись разъяснительной работой с этим скотом, других слов нет!

– Рауль, теперь ты!

– Кэп, крысу спрятал, растяжки и сигнальные установил.

– После сработки у нас будет минимум тридцать минут.

– Хорошо, Сэм, что там у тебя?

Из темноты в тень покореженного платана вышел уставший лейтенант. Он присел, сполоснул черный от застывшей крови нож в пузырившейся зеркальной луже, спокойным и размеренным движением со щелчком, загнал его в ножны, и прислонившись к стволу пальмы тихо сказал:

– Нам, по-моему, хана, командир!

– Не беспокойся, он особо не упорствовал, так первые две минуты.

– Их там, тридцать человек бойцов.

– На вооружении автоматы МК и пулеметы пехотного калибра, говорит пять штук, четыре на вышках по углам и пятый в штабе.

– Два армейских восьмидесяти четырехмиллиметровых миномета и три шестидесятого калибра.

– Смена, каждые три часа.

– Радиостанция дальней связи.

– Вертушка с подмогой будет минут через сорок, и, то если нам повезет, а так могут прибыть и через тридцать минут.

– Нам их не взять!

Я присел около Сэма и гладя в его глаза, в которых тонул свет еще молодой луны спросил,

– Спутниковый у них есть?

– Говорит, нет. Раньше был, но, по его словам, начальству надоело за него платить. Забрали, дали только радиостанцию для связи с центральной базой и аэродромом на ранчо Лиса-Верде.

– Так, Вадя, вызывай нашу базу. Передай им, что нам надо два тяжелых «дрона», укомплектованные планирующими бомбами и ракетами с лазерным наведением. В общем все тяжелое, что у них сейчас есть. Сообщи, что в районе цели мы будем минут через сорок. Ударные точки постараемся подсветить лазером.

– Где радиостанция?

– Говорит, она большая и в штабе.

– Значит, вытащить они ее быстро не смогут.

– Так, лейтенант запоминай. Первый целеуказатель будет на штаб. Второй на склад с оружием, третий на казармы, четвертый на нарколаборатории.

– Остатки банды будем добивать на коротком контакте.

– Все, всем готовиться к марш-броску.

– Слава, что делать с татуированным «муравьем», с собой?

– Сейчас с собой!

– Сэм, заканчивай с ним и завали тело, чем-нибудь. У тебя пять минут на все про все, да заодно выясни схему возможного минирования.

– Сергей, иди сюда. Так боец – это война, а не мамкины каникулы.

– Здесь или ты, или тебя! Хочешь жить! Убивай! Все понял?

– Да, кэп!

– Не слышу?

– Да, командир – и Серега понесся к Вадиму помогать тому собираться.

Все стояли в лунном свете как демоны преисподней, напившиеся кровью и покрытые ею же. Две невысоких кикиморы отсвечивали только глазами, Самуэль проверял Рауля. Я же стоял в стороне и ощупывал крепление ножей, оружия и гранат на разгрузке.

– Так, попрыгали. Отлично!

– Вроде тихо!

– Сэм, ты закончил с мертвецом?

– Да, все сделал быстро и надеюсь без боли!

– Мины по периметру они не ставили, специалистов нет, а сами снимать или устанавливать боятся.

– Так, все готовы?

– Тогда, Рауль первый, я с Сэмом за ним, снайперский расчет контролирует задний сектор.

– Все! Погнали!

Все мои ночи, проведённые в Мексике, были какими-то сумбурными, не похожими друг на друга. Иногда они были тихими, но чаще всего веселыми и разнузданными. Сейчас, когда легким шагом группа двигалась на север, приближаясь к основным лабораториям наркокартеля Буентес, я снова проживал, тот, последний и спокойный вечер с Самуэлем.

Был обычный вечер на базе спецназа в горах Мексики. Луна облюбовала ближайший платан, на котором уютно устроилась. Она изредка гоняла по участку диких опоссумов да одичалых собак.  которые, задрав головы периодически пели ей осанну. Он подошел ко мне тихо и негромко спросил.

– Скучаешь, Кэп?!

Он стоял с бутылкой кукурузного пива, в коротких офицерских шортах, шлепанцах на босу ногу, зеленой армейской майке. Сдвинутая на затылок кепка еле-еле держалась на его бритой макушке с седой порослью волос. Его седина была несвойственна его возрасту. В полутьме тускло отсвечивали зеленые знаки различия офицерского звания лейтенант.

– Да так! Ловлю кайф от кубинского рома.

Он сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться.

– Пошли в наш бар тем более, что туда привезли холодное свежее пиво.

Поудобнее, устроившись локтями на барной стойке, я безразлично посмотрел на посетителей.

– Говорят, что этот бар здесь лучший!

– Это кто так говорит?!– спросил я и сделал убедительный глоток кубинского рома. Осмотревшись по сторонам, словно в подтверждение своих слов, кивнул в сторону входа и продолжил мысль.

– Да тут, на сто пятьдесят километров больше нет ничего!

Сэм дружелюбно улыбнулся, присел на краешек стула, сделанного из снарядного ящика сто пятимиллиметровой гаубицы, отхлебнул порядочный глоток ярко-желтого пива и сообщил.