Обратный путь, хоть и в темноте, которая изредка освещалась огромными и безумными молниями был недолог. Ливень окончательно размыл тропу и проделал это довольно быстро и эффективно. Радовало в этой ситуации только одно, от места нашего базирования до места первого контакта с противником, расстояние было не больше километра.

Вы слышали когда-нибудь крик тукана? А нас заставляли его репетировать часами, да так, чтобы самка тукана нам еще и отвечала взаимностью.

Этот звук был очень похож на тихое похрюкивание довольной старой свиньи, которую, скорее всего, уже не будут, а помоев для жратвы и лежбищ из грязи, ей вполне еще хватает.

Ну, и, чем я от нее сейчас реально отличался? Да ничем! Также хрюкаю туканом, лежу в грязи, а вместо помоев, полный рот перепревших листьев, мха и отмершего папоротника.

Три тощие, но довольные самки ответили почти одновременно и теперь оставалось ждать, когда они выползут из своих укрытий на случку.

Из воздуха в свете молнии показались две лохматые кикиморы, с обломками веток в перьях, а за ними, на расстоянии, на свет божий появился вооруженный до зубов и совершенно мокрый «мексиканский опоссум» Рауль с коротким автоматом на перевес.

Я почему-то сразу подумал, а почему тукан? И вспомнил, что они живут стаями в среднем по пять особей. И нас в группе пятеро, ну чем не стая.

– Привет! Соскучились?

Я внимательно рассматривал своих бойцов и в особенности Серегу. Это был его первый боевой выход и от того, как он себя поведет, будет зависеть многое, очень многое. На базе при обсуждении состава группы я был против его кандидатуры. Вадим, глядя мне прямо в глаза заявил, с металлом в голосе, что он за него ручается.

– Истосковались за тобой, командир. Хочешь пригласить меня на сальсу? Заодно и согреемся, – и Рауль, с позывным Стэн, эффектно крутанул задом, но не удержался и с размаху опрокинулся на бок в жидкую и липкую грязь.

– Стен, заканчивай борзеть и заткнись. Мы их нашли! По крайней мере переднее охранение!

– Вооружены до зубов, все в татуировках с головы до пят.

– Это «мексиканские муравьи», злобные они твари– подтвердил мою догадку Рауль.

– Я это уже понял еще тогда, когда их первый раз увидел. Сэм за ними присматривает.

– Так, накручиваем глушители на стволы и аллюр вперед.

Группа, прикрывая друг друга, как всегда, рваными зигзагами двинулась в направлении атаки. Это было еще то приключение. Грязь хлюпала не только в берцах. Казалось, что она добралась до твоей макушки и устраивается поудобнее под обвисшей панамой, стекая по лицу грязными гниющими потоками. Эта мерзость стремилась поцеловать тебя в губы. И только холодный, мерзкий дождь, не позволял ей тебя оседлать окончательно и изнасиловать.

Еще полчаса бега и Сергей выставлен вперед, в боевое охранение. Основная часть группы расположилась в гуще разросшегося папоротника. Мы сбились в кучу, как стая мокрых волков. Мы тремся боками друг об друга, пытаясь показать свое соучастие и доверие.

– Их там трое, под поваленным платаном, греются у костра. Нам нужен свежий язык!

Предложения?!– я сосредоточенно осматривал каждого из моих бойцов, замерших в легкой задумчивости, под сверкающими отражениями переливчатых молний.

– Предложение только одно, ножевая атака. Они сейчас ослеплены огнем. Им на реакцию надо минимум секунд десять. Преимущество у нас! – лейтенант достал боевой нож и рассматривая его с интересом, как живое существо, продолжил,

– Ты, командир, я и Вадим. Кстати, Вадя, как у тебя с «cuchillo»? (нож. исп.)– Сэм с интересом рассматривал похудевшее за час чучело снайпера, обмотанное стекающими струями воды.

– Справлюсь, только сниму кикимору и разгрузку.

– Хорошо. Снимаем разгрузки. Проверяем ножи и короткий (пистолет) снимаем с предохранителя. Всем навертеть глушители.

– Я и Сэм работаем ножевую! Ты Вадя, прикрываешь нас «Глоком», и, если что стреляешь, но только на поражение. Лучше быть без живого свидетеля, чем быть мертвым.

– Итак, основной упор на ликвидацию, если получится, берем языка.

– Всем все понятно. Я надеюсь?!

– А я? Что мне делать? – раздался тихий голос Стэна.

– Ты идешь с нами. Работаешь автоматом. Как только мы ввязываемся, держишь с нами визуальный контакт и контроль периметра. Прикрываешь нас, видишь, что мы пеленаем или закончили контакт, работаешь по передней линии и контришь наш отход.

– Это все!

Четыре молчаливые тени в бриджах и берцах, сложив аккуратно снаряжение и оружие под низкорослой пальмой, почти задушенной толстой лианой, ожесточенно натирали друг друга месивом глины, мха и экскрементов, словно танцевали мексиканское Сапатео, для лучшей незаметности и жгучего амбре.

По готовности мы двинулись направо и вверх, обходя засаду полукругом и не выпуская зарево от костра из вида.

– Слушай, Кэп, – Вадим мягко тронул меня за плечо.

– Может я вернусь за плеткой (снайперская винтовка).

– Смотри, они втроем, как на ладони.

– Нет, Вадя, рисковать не будем, работаем по плану.

Его предложение имело существенный минус. Один нечаянный промах и орущий убегающий «муравей» исчезнет во тьме леса. Мы обнаружены, уйти нам точно не дадут, скоротечный бой и скорее всего не в нашу пользу.

Стэн занял небольшую возвышенность напротив теплого лежбища бандитов и теперь замер, направив глушитель автомата в их сторону. Он прижал его к заросшей, колючей щеке, как любимую девушку, не забывая при этом разглядывать через коллиматор прицела замысловатую татуировку лиц и тел наших оппонентов.

Мы, я, Сэм и Вадя по-пластунски, как три гигантские ядовитые сколопендры, зажав короткие, острые, как бритва ножи отсвечивая грязью мокрых спин, в зареве взрывающихся ярких молний, упорно, обдирая в кровь животы, ползли навстречу неизбежности.

Я молча показал Сэму, что его цель слева. Вадиму определил цель в центре. А сам, зажав ручку стального клинка, нацелился на грузного и жующего черного метиса справа.

Шесть метров до цели. Три, четыре секунды до контакта. Сердца начинают биться в унисон, берцы уже нашли опору, руки напряжены, тела готовы к последнему рывку, булат ножей хочет крови.

Моя правая рука приподнята вместе с ножом. Три последних пальца, вместе с мизинцем, отсчитывают секунды. Все. Кинжал в руке, рывок!

Мой «Сombat knife» (нож), без содрогания, входит сверху вниз, под левую ключицу врага. Левая рука, закрывая рот, резко откидывает татуированную и обезображенную ужасом морду громилы назад ко мне. Лезвие без усилия, как по маслу, скользит перерезая сухожилия и мышцы к правому плечу, открывая яркое, в пламени костра, отверстие бурлящего кровью горла.

Я его бросаю, и вот уже по центру, вдавливаю в грязь очередную жертву, стоя коленом на его груди, не давая возможности ему дышать и кричать от страха. Со звериным оскалом пялюсь в его застывшие от сущего кошмара глаза и мой клинок снова ищет новую добычу.

Сэм закончил со своей целью и молча стоит надо мной, тяжело дыша и вытирая забрызганное кровью и грязью лицо, с удовлетворением осматривает еще живую добычу и дело рук моих и своих.

Два брошенных уже мертвеца еще хрипят, в конвульсиях, хватаясь за вспоротое горло и обжигают нас затухающими отблесками твердеющих белков глаз.

– Вадя, Сэм, пеленайте «языка» и тащите в лагерь, начнет рыпаться кончайте без разговоров.

– Я к Стэну!

Теперь на груди мексиканца разместился грузный Вадим, выбив передние зубы и засунув глушитель «Глока» ему в пасть. Он с ухмылкой рассматривает присмиревшего и покорившегося судьбе мафиози.

Я отошел от костра и мучительно закрыл глаза, приучая их к темноте. Мне надо тридцать секунд, чтобы восстановить волчье ночное зрение. Все кончено, можно немного расслабиться.

Судя по всему, здесь сошлись две группы передового охранения, но где тогда еще один стрелок? Или мы просчитались! Я пригнулся, и, прячась за кустами широколиственного, мокрого папоротника, сломя голову бросился к Стэну, силуэт которого, ясно маячил в появившемся зеркале луны. Дождь кончился так же резко, как и начался.