Однако все случилось, на удивление, очень быстро. Я плыл как в замедленной съемке. От второго номера меня отделяли восемь метров или четыре секунды его жизни. Боец не ожидал нападения и его руки были заняты биноклем, который отлетел метров на пять, как мне показалось. Он пытался, захлебываясь кровью зажать дрожащими руками рану от ножа через которую под жутким давлением уходила его жизнь.

Он хотел, но не мог подняться так как я сидел на его спине выпуская из пистолета пулю за пулей в тело спящего лейтенанта, которое дёргалось в конвульсиях до тех пор, пока пятая пуля не попала в его висок. Все было кончено через двадцать секунд. Я, тяжело дыша привстал на правое колено и оглянулся.

Вокруг было тихо и даже дятел с надоедливой кукушкой закончили свою работу. Со стороны мое поведение было похоже на скорбь по погибшим товарищам, а может это был мой знак уважения.

На мое удивление я был еще жив и даже не ранен, передо мной лежали два остывающих трупа и их надо было срочно куда-то убрать. Первая мысль в кучу валежника, где я прятался, но это было достаточно далеко, и я потерял бы кучу времени, а у меня над душою, всего в нескольких шагах от свободы висел еще один расчет снайперов.

Их можно было бы и оставить жить, и не трогать, но рисковать собою я точно не хотел. При моей эвакуации они точно могли составить мне большую проблему.

Я оглянулся вокруг и в пяти метрах увидел неглубокую ямку, в которую точно уместится тело коротышки лейтенанта, а еще чуть дальше в кустах, можно было спрятать и его второй номер. На все про все, я потратил около тридцати минут.

Конечно, это была «сырая» работа, так на скорую руку, но сразу увидеть убитых было сложно. Я их обильно присыпал сырою листвой и хвоей, которых тут было в изобилии, разметал залитые кровью листы.

Все оружие, кроме одной снайперской винтовки, которую оставил себе, я выбросил со склона в глубину оврага. Мне повезло сегодня второй раз. Обыскивая лейтенанта, я нашел карту с размеченными засадами, патрулями и список повременных паролей, а также глушитель на снайперскую винтовку, который очень сильно упрощал мне жизнь.

Я накинул на себя маскировочную камуфляжную накидку, снятую с командира, взял его документы, мы были чем-то похожи. Теперь в я вообще ничем не отличался от своих преследователей в Лимесовской экипировке, с документами, и весь измазанный грязью и грим краской.

Теперь у меня отпала необходимость прятаться. Это было бы очень странным если бы офицер Лимесовского спецназа передвигался короткими перебежками через укрытия и полз на животе по грязи, не правда ли?

Я точно видел куда ушла вторая группа, они прошли в десяти метрах от меня, когда двигались в сторону второй засады. И если я еще не был убит выстрелом снайпера или очередью из автомата, то значит нашу короткую и яростную борьбу за жизнь никто не видел и не слышал.

Спокойно спустившись на дно оврага, я тихим, размеренным шагом, с носка на пятку двинулся в сторону затаившейся второй группы. Однако тут зарисовалась очень серьезная проблема. Маскировка у них всегда была на ура, и я сейчас мог рассчитывать либо на свою удачу или их косяк, ошибку.

– Где же вы ребятки притаились, где поднялись из этой лощины?

Задавал я мысленно себе вопрос и тут же на него отвечал:

– А мы прошли вот здесь дядечка, а вот тут мы начали выходить из оврага!

И я живо представил себе полусонного солдата этого снайперского расчета. Но их лиц я не видел и в отместку передо мной сейчас маячило окровавленное лицо лейтенанта, разорванное экспансивной пулей «Зиг Зауэра».

Бардак в армии, особенно в спецназе никогда ни к чему хорошему не приводил. Это всегда был неоспоримый факт с поправкой на скорую смерть. Покойный лейтенант был прав, как в воду глядел, когда предупреждал сержанта не курить.

Он был прав еще в одном своем утверждении. Я не был охотничьим псом, вечно ходящим перед хозяином на задних лапках, доверчиво заглядывающий ему в глаза. Перед моими преследователями сейчас был одинокий, сошедший с ума волк, который уже напился людской крови и теперь хотел еще.

И у меня действительно острый нюх. Запах дешевых сигарет из солдатского магазина разлетался по влажному лесу с утроенной скоростью. Все зверье в округе, кроме меня, уже знали, где эти два болвана находятся. И, я их обнаружил без особых проблем.

Они обустраивались на вершине небольшого холмика, ярко выделявшегося на промокшей поляне, освещенной ослепительным солнцем. Сержант, командир второго снайперского расчета даже не удосужился грамотно оборудовать свою локацию. Все было сделано наспех, на скорую руку. Они просто навалили кучу свежесрубленных веток. Образовался еще один холм на вершине которого, как раз, торжественно восседал Сержант и задумчиво курил очередную сигарету.

Он что-то оживленно вычитывал в своем мобильно телефоне, кому-то писал и вообще был серьезно занят, и не отвлекался на посторонние шумы.

– Как это чучело попало в спецназ и где бродит его второй номер?

Думал, я, оглядывая усталым взглядом окрестности и настраивая оптический прицел великолепного высокоточного ствола.

В Республике Голем действительно оружейные конструкторы и мастера были хороши. Они делали снайперские винтовки такими, что ты влюблялся в свою с первого касания, с первого взгляда. Она мгновенно становилась твоей великолепной любовницей, а после с первого выстрела– ты женился на ней, и попробовав ее, уже не изменял. Это теперь была не похотливая любовница, а любящая тебя и верная жена.

Из кустов, слева от меня, показался второй номер расчета. Он неторопливо шел на позицию.

Невысокий, коренастый вояка вяло тащивший потертый автомат и уныло разглядывавший опустошенным взором окрестности. Остановился и без единого слова опустил свою задницу около вечно занятого и отчаянно курящего сержанта.

– Скорее всего контрактник.

Я ясно различал в оптику его нашивки и старческое, обезображенное грим краской лицо. Ее черно-зеленые разводы были наложены неумело и рвано. Грязная челка ниспадала на его сморщенный лоб, окаймленный белесыми бровями, под которым суетились маленькие, глубоко вдавленные в узкий череп, серые и давно потухшие, скользкие глаза. А ведь ему еще не было и двадцати.

Моя позиция сейчас не была более выгодна, в отличие от их месторасположения.

Единственное мое преимущество было в том, что она была прикрыта размашистыми ветками густого ельника, скрывавшего и меня и мою новую подругу.

Я тихо лежал в ожидании возможности выстрела. Мне нужен был один выстрел, только один. Они вверху, я внизу. После первого удачного выстрела, со вторым мне может не повезти. Тот, кто выживет не дурак. Он просто перекатится на другую сторону этого холма и тогда все, пиши пропало.

– Что делать? – вот мой истинный вопрос.

– Затевать перестрелку было бессмысленно. А отходить после огневого контакта не имело смысла. Не факт, что уйду. Местность то впереди открытая.

Это было не внезапное откровение, а свершившийся факт из внешних обстоятельств и моего везения. Я не торопясь прикидывая возможные варианты своего спасения.

И тут случилось чудо. Кто-то прислал на телефон сержанту то ли фото, то ли видеоролик и они встали, засмеялись и уперлись взглядами в смартфон сержанта. Один чуть выше, второй номер чуть ниже и на одной линии огня. Шанс был один. И выстрел был один. Щелчок, небольшая дымка над глушителем и два одновременно падающих тела.

Пуля разнесла голову контрактнику и пробила снизу вверх, сбоку бронежилет сержанта.

Он еще дышал, когда я к ним подошел. На его губах ярко пузырилась пена из пробитых легких и наступал пневмоторакс– легочное голодание. Его уже ничто не могло спасти. Он пытался слабеющей рукой дотянуться до автомата, но сил уже явно не хватало. В его умирающих глазах читался ужас, а его ослабевающий разум видел сейчас не меня, а маскировочную накидку своего командира– лейтенанта.

Он удивленно смотрел на ствол моего пистолета, направленного точно в его голову. Он закрыл глаза, начинались конвульсии. Все было кончено, когда пуля, тихо выпущенная из моего пистолета, остановила его мучения.