Надо подумать о чем-нибудь другом, решил Эридан. Он не любил чувствовать себя виноватым, даже недолго. Мальчик привстал и выглянул в окно. Кабинет географии находился на этаж ниже малой библиотеки, поэтому  город почти не просматривался за кронами деревьев, зато был виден сад. Аккуратно постриженные кусты сирени цвели фиолетовыми и белыми гроздьями цветов, дорожки, огороженные живой изгородью, вели к небольшим беседкам с голубыми крышами.

– Принц Эридан, – мальчик вздрогнул, услышав голос учителя. – Как правильно определить стороны света, если нет компаса?

Эридан улыбнулся, тряхнул головой и принялся отвечать. Он хорошо знал  географию и всегда был рад возможности показать это.

День тянулся медленно. После географии мальчики пошли на математику. Затем на чистописание, танцы и, наконец, последний урок – история. Время перевалило за полдень. В открытые окна западной башни врывалась, играя в волнах тонкого тюля, весна. В такую погоду сложно сосредоточиться на учебе. До конца урока осталось немного времени, и учитель предложил выполнить задание на следующее занятие. Эридан обернулся на братьев. Фло вглядывался в книгу, но, похоже, не мог сосредоточиться. Он время от времени часто моргал и морщил нос, а потом продолжал невидяще смотреть все на ту же страницу. Габриэль рисовал что-то на полях тетради. Словно почувствовав, что Эридан смотрит, он поднял на него серо-зеленые глаза. Мальчики вымученно улыбнулись друг другу, и Габриэль вернулся к прерванному занятию. Эридан взглянул на часы. Осталось пять минут. Интересно, что подадут на обед?

Четыре. Какое им с Камелией назначат наказание?

Три. Рафаэль прав – история такая скучная.

Две. Такая скучная, что в сон клонит.

Одна. Звон колокола на часовой башне возвестил окончание занятий. Принцы наперегонки бросились бежать из класса. В коридоре к ним присоединились Камелия, Лексиэль и Фредерика, и они все вместе поспешили покинуть западную башню.

– Не могу поверить, что вы убежали без меня! – никак не унималась Лекси. Она ела рыбу с овощами, успевая болтать и осыпать Эридана и Камелию обвинениями. К полудню стало совсем жарко и обед накрыли на террасе. За столом собралось меньше дюжины наследников, а королевы и вовсе обедали в своих покоях, поэтому дети, отбросив манеры, громко переговаривались. – Я же была всего на один этаж ниже!

Лексиэль, шестая принцесса Священной Миделии, приходилась родной сестрой Алессиану и Ольвии, а также второму принцу Микаэлю. Это была хрупкая девочка девяти лет, с длинными каштановыми, с рыжим отливом, волосами, серо-голубыми глазами с чуть опущенным внешним уголком, пушистыми темными ресницами и маленьким изящным носиком. Уголки длинных пухлых губ чуть вздернуты, из-за чего казалось, что она всегда улыбалась. Обычно достаточно застенчивая, но при этом – постоянная участница шалостей, устраиваемых Эриданом и Камелией.

– Лекси, прекрати. – отрезала Камелия. Сестра повторяла одно и то же все утро и, честно говоря, девочке это порядком надоело. – Я же тебе говорила, это получилось случайно. К тому же, твоя мать была очень довольна! – ей вовсе не хотелось спорить с Лекси. Она с нетерпением ждала окончания обеда, после которого у них будет несколько часов на игры.

– Что ж, если тебя это хоть немного утешит, – отозвался Эридан, прожевав котлету, – нам еще наказание отбывать. Донна Октавия уже идет.

Камелия вздрогнула от неожиданности, когда наставница появилась на терассе. Девочка увидела ее впервые со вчерашнего вечера: донна не пришла ни вчера, подготовить ее ко сну, ни сегодня, разбудить на завтрак. Камелия и думать забыла о ней и наказании. Принцесса оглянулась на остальных: все смотрели на донну. Фредерика, Габриэль, Флорин и Лексиэль – с любопытством, Эридан – со скорбной покорностью судьбе. Энергичным шагом донна Октавия подошла к обедающей здесь же донне Илене и присела рядом. «Игр сегодня не будет», – с грустью подумала Камелия.

Так и случилось. Сразу после обеда под предводительством донны они с Эриданом обреченно направились к месту исполнения наказания – небольшому помещению рядом с классом биологии, где хранились различные вспомогательные материалы.

Наставница вынесла из недр комнаты, поставила на стол перед провинившимися детьми и открыла большую картонную коробку. Пыль взметнулась испуганным облачком, и, покружив в воздухе, медленно осела обратно.

Камелия тяжело вздохнула, предчувствуя самое тяжелое – рутинную работу. А количество коробок все росло.

– Надо разложить в алфавитном порядке карточки с гербарием, – довольно произнесла донна, ставя на стол последнюю, пятую, коробку. – Они все перепутаны, их никто не приводил в порядок в течение учебного года. Ну, и конечно, надо их перетереть – пыльные.

– Сколько у нас времени на это? – поинтересовался Эридан.

– До конца Эйджела, – донна поджала губы. – Я считаю, вы заслужили более серьезное наказание. Но… – она махнула рукой и направилась к выходу из комнаты. У самой двери наставница обернулась и пристально посмотрела на детей. – Я надеюсь, что когда вернусь, вы все еще будете здесь. Иначе, обещаю,  будете наказаны до лета! Уж я-то найду для вас занятия. И никакие высшие силы не смогут вам помочь! – прикрыв дверь, донна ушла, а дети приступили к работе. До конца Эйджела, второго месяца весны, оставалось всего четыре дня, включая сегодняшний. Не так уж плохо. Похоже, надо будет поблагодарить те самые высшие силы, которые помогли им в этот раз. А именно – Алессиана.

Время тянулось, как старая кляча по пересеченной местности. Тонкие дощечки, с приклеенными к ним сухими цветами и листьями, пахли пылью и еще чем-то неприятным, отчего свербило в носу. Когда донна оставила детей разбираться с коробками, они решили поделить работу пополам. Камелия выбрала первую половину алфавита, и сейчас только дошла до буквы «Д». Девочка гневно уставилась на желтые цветочки распластавшегося по дереву девясила, как будто он один виноват в том, что она и Эридан сидят здесь против своей воли. Она ерзала на стуле, вставала, ходила кругами по комнате и снова садилась. Стопочка аккуратно сложенных чистых дощечек перед Эриданом росла быстрее. Брат работал сосредоточенно и лишь изредка улыбался, глядя на мучения сестры. В комнате не было ни окон, ни часов, а значит и никакой возможности узнать, как долго они здесь сидят.

– Сколько времени? – спросила Камелия, возвращаясь к работе после очередного круга по комнате.

– Не знаю, – отозвался Эридан, не отрываясь от карточек, – у меня тоже нет часов.

– Это ужасно. Кажется, вечность прошла.

– Не преувеличивай.

– Почему мы должны это делать?

– Потому что провинились.

– Я так не считаю!

– Так считают взрослые. Такие у них правила. Если ты делаешь что-то не так – наказание. Нарушаешь правила – наказание. Не хочешь, чтобы наказывали…

– Делать как они велят? Не нарушать?

– Не попадайся. – Рассмеялся брат. – В любом случае, не зли взрослых.

– Взрослые, – фыркнула Камелия. – Подождите, исполнится мне восемнадцать! – она погрозила кулаком ежеголовнику. – Вы все обо мне узнаете!

Когда в императорской семье рождался ребенок, это, безусловно, становилось достоянием общественности. Но информация ограничивалась общими данными: дата рождения, мальчик или девочка, какая из королев – мать. До семи лет детей императорской семьи не показывали никому. Во время приемов, устраиваемых во дворце, они с наставниками оставались в восточном крыле, коротая время за играми, чтением, просмотром фильмов или уроками. В семь лет они выходили в свет. Их представляли знати, посещавшей дворец, знакомили со сверстниками. Но покидать территорию замка они могли лишь по разрешению императора. В тринадцать лет для наследников наступал новый этап жизни: мальчики отправлялись в Миллениум, школу в Талеане, вырываясь из-под надзора наставников. Принцессы оставались на домашнем обучении, однако тоже получали больше свободы – они могли под присмотром наставниц спускаться в город. Но как наследников престола их представляли миру только, когда они достигали совершеннолетия, в восемнадцать лет. По этому случаю устраивался грандиозный бал, и миллионы телеэкранов во всем мире показывали церемонию представления. С этого момента наследники полностью выполняли политические и социальные функции: присутствовали на собраниях, посещали парады, открытия значимых зданий и сооружений, участвовали в обсуждении законов. Из восемнадцати детей Бреннаса Вон д‘Лейра этот рубеж пока перешел только Алессиан.