На четвертой ступени, прислонившись к перилам стоял Алессиан, а слева от него, ступенью выше – Флорин. Эридан не наврал, ему действительно досталось больше: под одним глазом у восьмого принца разлился фиолетовый синяк, а второй был красным от слез, на скуле алела свежая царапина, под носом – запекшаяся кровь, а разбитая верхняя губа раздулась. В остальном следов драки не было видно – Фло переоделся в чистую одежду – но Камелия была уверена, что под ней спрятался не один синяк. Девочка торжествующе повернулась к Эридану, но брат не смотрел на нее. Он опустил глаза, обрамленные длинными черными ресницами в пол и всем своим видом изображал осознание вины и раскаяние. Это не было правдой, Камелия точно знала, но раскаяние могло уменьшить наказание, поэтому она последовала его примеру.

– Вернулись? – нарушил тишину Алессиан.

– Как видишь, – отозвался Рафаэль.

– Где они были?

– В саду. – Уходить за территорию замка было запрещено и если бы Раф сказал правду, детей ждало бы серьезное наказание. Еще одно. В прочем, Ал не поверил, Камелия поняла это по его усмешке, когда бросила на первого принца короткий взгляд, но спорить не стал.

– Ну, похоже, все живы. – подала голос императрица Хамона, –  раз все хорошо, можно расходиться, – и она первая покинула холл. За ней ушли королева Вилета, принцессы Ольвия и Антуанетта. Недовольно качая головами и кидая на провинившихся детей осуждающие взгляды начали расходиться слуги.

– Вот так просто? – удивилась Селина глядя вслед императрице, широко раскрыв карие глаза.  – Кажется, они заслужили наказание. Вы так не считаете, леди Санджана? – она притворно улыбнулась королеве, когда та повернулась к ней. – Камелия сильно перепугала донну Октавию! Она уже не девочка, бегать в поисках воспитанницы по всему замку.

Камелия разозлилась. Селина никогда не упускала возможности указать на чужие ошибки. С виду вся такая нежная и скромная, пятая принцесса не брезговала подлыми доносами. А донна Октавия явно разделяла мнение Селины.. Она смотрела на Камелию, сощурив заплаканные глаза и несомненно, уже обдумывала наказание. Не хотелось, но надо извиниться.

– Простите меня, донна Октавия. Я, правда, не предполагала, что вы подумаете такие страшные вещи. Мне очень жаль, – скороговоркой произнесла девочка давно заученные слова.

Донна сменила кормилицу, когда Камелии было четыре года. Полжизни назад. И за эти полжизни принцесса извинялась почти каждый день.  Наставница не любила решать внезапно сваливавшиеся на её голову проблемы, предпочитая наказывать за малейшую оплошность, в надежде обуздать непокорный нрав подопечной. Нести ответственность за проделки принцессы перед императорской семьей донне Октавии не хотелось. Она была довольно грузной женщиной, и угнаться за детскими шалостями удавалось с трудом. А у Камелии плохо получалось притворяться послушной.

– Безусловно, донна найдет достаточное наказание для нее, – леди Санджана все так же смотрела на Селину. – Не переживай. Можешь идти.

– А Эридан…

– Я знаю, что натворил мой сын. Он тоже будет наказан. Иди.

Принцесса повиновалась, а вслед за ней ушел и Фло. Королева подошла к наставнице Камелии и положила руку ей на плечо:

– Донна, нет смысла озвучивать наказание сейчас, подумайте над ним до завтра, – она улыбнулась. – Вы перенервничали и, наверно, очень устали. Отдохните.

Наставница поклонилась и вздохнула:

– Да, конечно, благодарю вас, Ваше Величество – пропела она и  медленно  двинулась вверх по лестнице. Алессиан догнал ее, когда женщина, тяжело дыша, уже почти взобралась наверх. Первый принц подал ей руку, помог преодолеть последние ступеньки и, все так же под руку, пошел с ней по коридору к западному крылу.

– Эридан, а ты иди со мной, – мать покачала головой, глядя на мальчика. Тот покраснел: принцу всегда было не по себе от ее мягких укоров. – Надо привести тебя в порядок. И заодно обсудить твое поведение.

Брат шепнул Камелии «до завтра» и подошел к матери. Та улыбнулась дочери, пожелала ей и Рафаэлю спокойной ночи, пригладила взлохмаченные волосы сына и прошла с ним в восточное крыло.

Постепенно холл совсем опустел. Самые любопытные из слуг, оставшиеся до конца, торопливо обгоняли поднимающихся по лестнице Рафаэля и Камелию, кидали на них любопытные взгляды, и бежали дальше, кто – доделывать прерванную работу, а кто – в свои комнаты в западном крыле. Камелия устало подумала, что завтра они обязательно в красках расскажут эту историю всем, кто по какой-то причине еще не в курсе. Поднявшись на второй этаж, девочка посмотрела им вслед, и увидела Алессиана. Он стоял в центре коридора и о чем-то говорил с донной Октавией, слегка улыбаясь. Увидев Камелию и Рафаэля, брат незаметно для наставницы махнул ладонью, чтобы они уходили. Рафаэль недовольно цокнул, но подчинился. Они прошли в восточное крыло, в котором находились покои императорской семьи.

– Ну, все не так уж и плохо прошло, – подытожил брат, когда прощался с сестренкой у дверей ее спальни.

Так и есть. Конечно, стоило еще дождаться завтрашнего дня. Наставница этого просто так не оставит. Как-то неожиданно в голову пришла мысль, что в малой библиотеке Камелию заперли тоже в качестве наказания: она рисовала в тетради, вместо того, чтобы решать примеры. Что тут такого? Почему она должна делать то, чего не хочется? Всегда наказывают! Оставалось только надеяться, что Алессиан облегчит ее участь. О чем же еще, если не об этом, мог он разговаривать с донной?

Часы пробили десять, когда Камелия забралась под одеяло. Донна Октавия, обычно проверяющая, вовремя ли принцесса легла спать, сегодня не пришла, прислала одну из служанок. На секунду девочка задумалась – может быть, она и правда сильно огорчила свою наставницу, но быстро отогнала эту мысль и погрузилась в глубокий сон.

Утро прошло по границам замка: обежало каждое дерево в саду, большой фонтан на площадке. Покружило над конюшней, проникло в центральную башню. Словно ребенок, поиграло в прятки с мраморными статуями на мощёном внутреннем дворе, отыскало спрятавшийся в тени домик с садовыми инструментами. Веселым эхом прокатилось по лугу и каменному мосту. Поборолось с ночью за двор фехтования, пробежало по башенкам, заглянуло в каждое окно, за каждый балдахин. И, разбудив обитателей замка, поспешило спрятаться за вершинами гор, чтобы ему не отомстили.

Эридан перевернулся с одного бока на другой, не открывая глаза и упрямо игнорируя настойчиво светящее солнце. Он уже пожалел, что не задернул с вечера шторы и в очередной раз подумал, как здорово, наверно, просыпаться в западном крыле. Мальчик накрылся с головой одеялом. Но уже через пять минут стало нечем дышать. Засунуть голову под подушку тоже оказалось не лучшей идеей. По-прежнему не открывая глаз он перевернулся головой к изножью. Запутался в одеяле и скомкал простыню. Выбираясь, ударился рукой. Где-то в глубине комнаты надоедливо тикали часы. Поняв, что теперь уже точно не уснет, Эридан нехотя открыл глаза и сел. Потер веки. Потянулся и выбрался из огромной кровати, по пути уронив подушку. Босыми ногами прошлепал в ванную комнату и, подойдя к умывальнику, посмотрел в зеркало. На него глядел худой мальчик с мягкими чертами лица: большие синие глаза, окруженные длинными ресницами, тонкий нос, пухловатые губы, острый подбородок. Черные волосы спутались после сна. «Похож на девчонку» – подумал Эридан, недовольно рассматривая отражение. Даже синяк, заработанный вчера в драке с Фло и, по его мнению, придававший внешности некоторую мужественность, почти не был виден. Отражение широко зевнуло – не прикрываясь, все равно никто не видит – и исчезло, когда мальчик наклонился, чтобы умыться.

Спустя полчаса, когда Эридан уже умытый, одетый и причесанный, сидел на подоконнике открытого окна, свесив ноги наружу, в дверь постучали. Мальчик не ответил. Он точно знал, кто пришел. Его наставник. Дон Джехан, приходил каждое утро и буквально силой вытаскивал младшего принца из кровати. Поэтому Эридан никогда не закрывал дверь на замок. Что ж, сегодня наставника ждет сюрприз.