– Рота, рысью… марш! – велел рок-Винин.

Друзья пришпорили скакунов, стараясь держаться вместе. Конечно, такая игра даже отдаленно не походила по сложности на конные атаки, ибо что это за строй из двух человек?

– Марш-марш! – приказал Форфах.

Добрую сотню метров друзья держали галоп. Рок-Винин здорово вырвался вперёд, ибо жеребец под ним был одним из лучших. Новые команды кузена Богис услышал, лишь пролетев мимо его с разгону.

– Осади! Осади! Все назад! Отход! – кричал Форфах и смеялся. – Клянусь солнцем! Будь мы в деле под Норхесом, нас бы уже нашпиговали болтами или подняли на пиках!

– Да уж не иначе, – согласился с улыбкой рок-Кадер, возвращаясь под воображаемый значок. – С вепрями у вас, сеньор полковник, выходит лучше.

Ответом стал очередной взрыв хохота.

На двор усадьбы друзья въехали уже в сумерках. Рок-Винин поручил жеребца конюху, а рок-Кадер занялся своим лично. Всё ж воспитанник не то же самое, что наследник.

– Сударь, хозяин велел передать вам, чтоб зашли к нему, как вернётесь, – сообщил Богису конюх.

– Сказывал, зачем?

– Нет, – глаза слуги метнулись к двери, за которой скрылся Форфах, после чего конюх добавил, понизив голос: – Но около полудня прибыл гонец.

Заинтригованный юноша, однако, исправно закончил обихаживать скакуна и лишь после этого двинулся к хозяйскому дому. Пранта рок-Винина он застал в гостиной зале, сидящим в кресле подле нетопленного камина.

– Вы желали меня видеть, дядюшка?

– Да, мальчик мой. Присаживайся, – Прант помолчал, затянулся трубкой, выпустил дым, затем поинтересовался: – Как прошла охота?

– Форфах взял отменного зверя. Никак не меньше пяти пудов. Прикончил чисто и точно.

Помещик слабо улыбнулся. Рок-Кадер понял, что дядюшка пребывает в глубокой печали.

– Я получил сегодня известия, из Кадер, – проговорил Прант после очередной затяжки. – Богис, твой отец умер.

Юноша сглотнул. Вспомнил слова Форфаха о воронах. Вот тебе и трактаты. Автор остроумно расписал, отчего людям кажется, будто старинные приметы что-то там предвещают, и почему всё это не стоит внимания. Однако при личной встрече с подобным, из головы разом вылетают доводы рассудка.

– Тебе надлежит в самое ближайшее время отбыть в Кадер, дабы вступить во владение положенной частью наследства.

Эту фразу дядюшка произнёс нарочито канцелярским тоном, желая, как видно, облегчить таким способом нелёгкий труд – сообщать сыну о кончине отца. Хоть и был Прант старым воином, разменявшим пятый десяток и в молодые годы хлебнувшим всякого, а давалось это ему тяжко. Прикипел он к мальчишке сердцем более, нежели стоило ожидать.

– Мне будет жаль покинуть Винин, дядюшка, – пробормотал Богис. – Вы так добры ко мне.

– Всё равно, к тому шло. Ты отправился бы в свет, если не грядущей весной, так следующей осенью точно.

– За зиму я хотел решить, куда податься. Попросить вашего совета и решить.

– Совета, говоришь? – глянул дядюшка на Богиса с интересом. – Что ж, давай подумаем. Будь дело во времена моей с твоим покойным батюшкой молодости, я бы присоветовал ехать устраиваться в графскую дружину. Именно так братец и выслужил поместье Кадер.

Да, эту историю Богис помнил. Пронет рок-Винин, младший брат Пранта, поехал искать счастья, да и пристроился при дворе графа бон-Дракстеда. В битве под Норхесом показал себя орлом. Несмотря на раны, отражал в числе немногих устоявших натиск салборцев на баннер графа. После победы бон-Дракстед за верность долгу и отвагу пожаловал иссечённого воина имением и гербом с девизом «Пусть мы одни». Так батюшка стал зваться Пронетом с гербом из поместья Кадер, то есть Пронет рок-Кадер.

– Вот только давно уж нет ни того графа, ни графства его, – задумчиво продолжал Прант. – Сам знаешь, уличён в измене, лишен достоинства, свободы и имущества. А в Кратесдоне управляет ныне королевский триумвират. Ближайший граф – в Ампиатее. До него – больше тысячи миль, почти как до столицы. Только в другую сторону…

Юноша кивнул головой. Хоть и случилась история с изменой графа и судом в пору, когда Богис пешком под стол ходил да поперёк лавки лежал, а слышать о том деле довелось неоднократно. В основном, рассказы кончались пересудами, мол, держать руку благородного человека, графа ли, барона, это одно, а жить на землях не вполне понятной Дракстедской области – вовсе иное. Тут не стоит ожидать ни чести, ни добрых пожалований. Для молодёжи путей устройства будущего поубавилось. Совсем с голодухи можно бы поступить в городовой полк, да только в крупных городах, вроде Кратесдона или Брампинга своих желающих достанет. Ехать же в небольшое селение – верный путь к прозябанию.

– И да, – тут дядюшка воздел указательный палец вверх. – Это в наших лесах можно смело называть мили милями, а пуды пудами. В городе за такое мигом останешься без штанов.

Богис смутился. Он, конечно, помнил все эти новые меры длин и весов, но в разговоре как-то не получалось выговаривать километры с килограммами. Наставник верно подметил. По эдикту о единстве средств измерения со всякого, пользующегося отменёнными мерами длины, веса и прочего, следовало брать штраф в сотню талеров или пороть. Выплатить юноше эдакую гору серебра не под силу, а, значит, штаны покинут его задницу. Это мелким лавочникам не страшно получить десяток ударов – раны быстро зарастут, а честь не пострадает ввиду отсутствия таковой. Для благородного человека сие наказание – позор неимоверный. Оттого Богис дал себе зарок прислеживать за языком ещё и на этот счёт.

– Спасибо, дядюшка, за напоминание, – кивнул он вновь. – Я этого не забуду. Так что же? Ехать в столицу?

– А отчего бы и не в столицу? – хмыкнул помещик. – При королевском дворе тебя, знамо дело, не примут, так тебе туда и не к чему. Ждать от Левого правды не приходится.

Богис согласился с дядюшкой, но промолчал. Чести в делах Горцелина Второго маловато.

– Вот если поступить в свиту одного из графов или баронов – дело иное. Ныне они как раз больше в столице крутятся, нежели по своим замкам, – в голосе старого воина сквозило неодобрение новомодными порядками. – Хорошо бы к графу из Камле или Ампиатеи, эти самые достойные, но в Далташе бывают редко.

– Дядюшка, а что вы думаете на счёт наёмных рот? – поинтересовался Богис, учтиво дождавшись пока Прант замолчит и затянется трубкой.

– В них, мальчик мой, вполне можно заработать серебра, а то и славу. Только приходят туда на двух конях, на добром боевом и на заводном, да со своим снаряжением. Вестимо, такого, как требуется для поступления в ордонансовую роту, не надобно. Однако не думаю, что в твою долю наследства выпадет достаточно средств для экипировки. При прадедах людям нашего происхождения было не зазорно походить и в пеших наёмных компаниях. Но времена эти прошли давно. Компании стали не те, что прежде. Нынче это больше жулики, нежели воины. Даже у Левого хватило ума не вербовать их, когда случилась война с Салбором. А то под Норхесом они бы нам навоевали. Некер Салборец нанял их изрядно, вот и хлебнул с ними лиха, да.

– А если податься в иные края?

– Хм, даже не знаю, что тебе тут сказать. Салбор, спору нет, обширен и отнюдь не бедствует, да только родился, видать, король Некер под несчастливой звездой, да и сынок его, ныне властвующий, в папаню пошёл. Всё у них в пределах неладно уже с четверть века. С той самой войны, когда Левый разгромил Некера. А идти за несчастливцем… сам понимаешь. Кто остался по нашу сторону от Большого Камня? Дорвилонский король скуден и в рот Горцелину смотрит. Что касается Берлеи, воевать за них можно, но имения в пожалование не дождёшься. Там всем правят святые отцы, в их руках же и все земли.

– Запроливье? – бросил Богис с напускной небрежностью, ибо сам долго и всерьез подумывал уехать как раз туда.

– Дикарей гонять? Да и поделено всё Запроливье между дорвилонским королём и Святым Орденом, который непонятно кому больше служит, Святому Престолу в Берлее или Левому в Далташе.