Как-то незаметно она стала для меня домом. Правда, пока дом этот казался пустым. Никого в нём нет, кроме меня. Не звучит в нём женский смех, разве что прислуга иногда скромно улыбнётся. Да и детских голосов не слыхать… И пенять ведь не на кого: взвалил на себя миссию объединения Африки, неси и не ной.

Весь остаток дня мне подробно докладывали, как продвигаются переговоры с французами. Вскоре наступил вечер, быстро перешедший в ночь. Оставив в городе часть своих людей, мы с остальными выдвинулись в путь. На всякий случай я разослал в разные стороны дозоры, не забыв и о контроле внезапного нападения с воздуха. От французов можно ожидать любой подлости! Потому как если француз предаёт, то он делает это незаметно. А когда заметишь, поздняк метаться: поезд ушёл.

Если на нашем пути и попадались засады, то мы их счастливо избегали. Двигаясь на предельной скорости, наша колонна буквально неслась по ночной дороге с потушенными фарами, пока не уехала относительно далеко от города. Впрочем, и дальше так ехали. Водители, получив порцию зелья для улучшения ночного зрения, не нуждались в освещении пути, а всем остальным было как-то наплевать. Ведь на случай мин и засад вперед заведомо был отправлен старый тарантас с ничего не подозревающим водителем и десятком вооружённых до зубов афаров.

А нашу колонну, выехавшую чуть позже, возглавляла мотолыга. И ехала она по уже опробованной дороге. Следом за ней следовали и все мы. В общем-то, доехали до границы мы быстро и без происшествий, а там недалеко и до самой Аддис-Абебы. И вот передо мной раскинулся высаженный ещё при императоре эвкалиптовый лес. Воздух буквально благоухал: ароматная смола, нагреваясь на солнце, щедро насыщала всё вокруг своим пряным запахом.

Столица к этому времени потихоньку разгребла и следы сражений, и последствия многочисленных переходов власти из одних рук в другие. Природа тоже неплохо справлялась, постепенно затирая полученные от человеческих войн раны и пытаясь вернуть былое могущество. Честно говоря, столица прямо порадовала меня своим видом! Но скоро сезон дождей, и на страну вновь обрушатся буквально потоки низвергающихся сверху ливней. Они-то и смоют следы войны окончательно. Такой уж тут климат. А ещё дожди обещают богатый урожай. И он просто жизненно необходим Эфиопии. Так что хлеб будет. А уж зрелищами я всех обеспечу!

Мистер Джеймс Вуд и мистер Уильям Лендгроу сидели в просторной приёмной одного полугосударственного учреждения. Приёмная поражала старым великолепием стиля английской сдержанно-вычурной классики. Тяжёлые деревянные стулья, массивный стол красного дерева, синие с золотой бахромой и кистями бархатные шторы на высоких и узких окнах. Здесь словно застыло само время, невольно возвращая обитателей и посетителей в эпоху королевы Виктории.

Упомянутых выше мистеров вызывали сюда вроде бы и по отдельности, но получилось так, что прибыли они одновременно. Правда, посетителей было отнюдь не двое. Здесь же, в роскошной приёмной расположились и другие приглашённые. Некоторые из них уже когда-то пересекались и теперь сдержанно приветствовали друг друга при встрече. Однако попадались и новые, совсем незнакомые лица.

Впрочем, долго посетители в приёмной не засиживались. Один за другим они заходили в кабинет и, пробыв там минут десять-пятнадцать, выходили оттуда с непроницаемым выражением на лицах. В итоге мистеры Вуд и Лендгроу остались вдвоём.

За шикарным столом из красного дерева занимался своими делами секретарь, заполняя какие-то бумаги. Время от времени на его столе звякала вычурная сонетка. И он, сверившись со списком, приглашал в кабинет следующего посетителя. В приёмной царила тишина, лишь изредка нарушаемая короткими и явно приглушёнными фразами.

Само собой, общаться в приёмной никому не запрещалось. Однако словно сама атмосфера дома не располагала к беседам. Разве что исключительно на отвлечённые, светские темы. Это не выглядело как запрет, просто являлось неким сводом негласных правил. Все о них знали, хотя никто и никогда их не озвучивал и уж тем более не фиксировал их на бумаге. Подобным манерам «гостей» научили ещё в элитной школе-интернате, где намёками, а где прямыми указаниями.

Таким образом, всё, о чём беседовали меж собой посетители, касалось лишь абсолютно нейтральных тем. Уместно было обсудить авторалли или новые модели автомобилей, либо тему гольфа, футбола, последней регаты и новых тенденций в научном мире. Частенько предметом обсуждения становились и женщины. Но больше как-то вскользь. Ведь предпочтения у всех были разные, а кое-кто отдавал предпочтение и вовсе не слабому полу.

Оба последних посетителя только недавно вернулись из Эфиопии и обладали секретной информацией, делиться которой друг с другом явно не собирались. Однако это никак не касалось тех, кто находился по другую сторону ведущей в кабинет двери. Люди, вызвавшие их на встречу, являлись прямыми начальниками как Джеймса Вуда, так и Уильяма Лендгроу. А вышеуказанные джентльмены были их подчинёнными, то есть обычными служащими.

Впрочем, слово «обычные» по отношению к ним не совсем верно. Служащими они являлись двойными. Одну должность эти джентльмены занимали согласно штатному расписанию своего министерства, а вторую (внештатную) совсем в другой структуре. Тоже государственной, просто иного уровня и секретности.

Отчёт министерствам по текущим делам они уже представили. Теперь же были вызваны на встречу для отчёта по совсем другим заданиям. И эти, так сказать «внештатные» задания, оба выполняли с куда большим рвением, нежели официальные, считая их приоритетными. Сейчас же мужчины томились в ожидании, гадая, зачем их пригласили, и о чём будут спрашивать.

Судя по знакомым джентльменам, которых эти двое видели в приёмной, сегодня на повестке дня стояла одна тема: Африка. Ничего удивительного в этом не было, ведь события на Чёрном континенте приобрели отчасти специфический оттенок. Мало кто вообще понимал, какие процессы там в действительности происходят и, собственно, почему. И главное: причина всех этих событий так до конца и не прояснилась!

Нет, как раз ситуация, когда на Африканском Роге все вдруг вцепились друг другу в глотки, никакого удивления не вызывала. А вот то, что кто-то управлял этой грызнёй извне, сильно настораживало. На африканской политической арене появился какой-то неучтённый игрок. То есть в более или менее налаженные процессы вмешался кто-то непредвиденный. И этот «кто-то» сильно мутит и без того не очень чистую воду. Одним словом: загадка!

В политику Африки никогда особо не вмешивались другие силы, кроме давно известных. Старушка Европа давно и прочно имела там свои интересы. Потом (в разгар деколонизации) влез Советский Союз, внеся свою яркую лепту в и так непростую ситуацию… Но сейчас-то ему не до Чёрного континента. Советы ушли, бросив всё как есть, то есть пустив всё ими начатое просто на самотёк. Одновременно с Советами (а скорее в пику им) Африкой резко заинтересовался Китай. Однако так разворошить это осиное гнездо на Африканском Роге они бы не сумели: слишком разный менталитет…

Как ни странно, вызвали их не по очереди, как всех прочих, а вместе. В очередной раз звякнула сонетка, секретарь взглянул на список и, сняв трубку телефона, негромко уточнил какие-то данные. Затем он, видимо получив разрешение, кивком указал на дверь и ровным голосом произнёс:

— Господа, вас ждут.

— Кого именно? — уточнил мистер Вуд.

— Обоих. Сказано, чтобы вы зашли вместе.

Джеймс и Уильям переглянулись. Они давно и хорошо знали друг друга. Даже, пожалуй, их можно было бы назвать приятелями. Хотя на службе это никак не отражалось. И тем более не предполагало держать совместный отчёт о проделанной работе. Но, раз так получилось, оба согласно кивнули и направились к кабинету. Джеймс, будучи на год старше Уильяма, имел преимущество. Потому именно он открыл дверь и прошёл внутрь первым.

Перед взором тут же предстала огромная комната, оформленная в том же стиле, как и приёмная. В кабинете находилось несколько человек, явно принадлежащих к аристократическим кругам Англии. Все лица, кроме двоих, скромно державшихся в тени своих более известных братьев, были хорошо знакомы Джеймсу и Уильяму и уже не раз засветились на страницах таблоидов. Всего в огромном кабинете находилось восемь человек, не считая их и хозяина кабинета. Они вполне раскованно восседали каждый в своём кресле. Почему каждый в своём? Да потому, что обивка этих кресел отличалась как минимум по цвету. Выглядело это несколько странно и даже таинственно, ведь оттенки эти не радовали яркими красками. Все они носили приглушённый, если не сказать сумрачный оттенок, будь то синий, зелёный или даже жёлтый.