— Гм, — я поневоле почесал свою покрытую густой кучерявой шевелюрой «репу». — Хотим ли купить компромат? Смотря на кого! Да и зачем он, собственно, нужен моему правительству?
— У вашего правительства — уклончиво ответили мне, сделав ударение на слове «вашего», — весьма честолюбивые планы. Возможно, в будущем вам придётся снова вести дела с тем же Советским Союзом или с некоторыми ныне влиятельными людьми. Вы же понимаете: вряд ли они легко откажутся от власти. И вот тогда вам очень пригодится наша информация! Кроме того, мы задокументировали все материалы о хищениях оружия советскими военнослужащими с перечислением всех сумм взяток и подарков. Это также поможет вам в дальнейшем.
Ну, блин, немцы дают! Я аж вспотел от подобных заявлений, потому как даже и не задумывался о возможных последствиях. Нет, сам я вряд ли это буду использовать. Но всегда же можно перепродать?
— И сколько вы хотите?
— За взяточников немного: сто тысяч марок. Работа совместная, документы свежие, тем более вы и сами учёт всего ведёте, пусть и не такой точный, как у нас. А вот за компромат на…
— Меня интересуют, — перебил я Гроссмана, — только высокопоставленные чиновники из Советского Союза. — И да, у меня вопрос: зачем вам это нужно? Почему вы решили продать компромат на советских?
— Они нас предали! А месть — благородное дело.
— Да, это весомый аргумент, — признал я. — Так сколько вы хотите?
— Цена зависит от каждого конкретного деятеля СССР. Мы же не на оптовом рынке. Но информацию на Горбачёва и Шеварнадзе отдадим задёшево. По десять тысяч марок за каждого. Жаль, серебряников как денежной единицы уже нет.
Я хмыкнул, видел я подобные деньги когда-то.
— Хорошо, беру не глядя!
— Отлично! — вежливо улыбнулся Вернер Гроссман, — тогда чуть позже мы с вами обговорим, документы на каких политических деятелей или чиновников вас ещё могут заинтересовать. К вам приедет человек с папками, и вы выберете себе те дела, которые привлекут ваше внимание. Конечно, у нас не так много материала. Но и того, что есть, должно хватить на пару разгромных статей в прессе. Сами этого мы, к сожалению, опубликовать не можем. А вот вам или вашим людям почему бы и не воспользоваться. Одна просьба: источник не раскрывайте. А то у нас могут быть крупные неприятности. Не хотелось бы стать разменной монетой в большой политике.
— Гм, действительно. Если у нас с вами полное взаимопонимание, то может быть, и вы примите от меня одно предложение? — в свою очередь поинтересовался я.
— Всё, что будет в наших силах.
Я задумался. У меня в последнее время мелькали разные мысли. Однако именно сейчас они оформились, наконец, в нечто бо́льшее, чем обычные рассуждения. Весьма интересные рассуждения! Так что: куй железо пока тебя самого не заковали! Чем чёрт не шутит? Правда, порой он опасно шутит, очень опасно! А с другой стороны… Эх, была-не была!
— В Эфиопии сейчас сложилась трудная ситуация. Впрочем, как и во всей Африке. У нас очень много врагов, а с врагами надо бороться. Желание бороться у нас есть, как в принципе есть и возможности, а вот хорошо подготовленных кадров маловато. Нет, люди с военным опытом тоже имеются, но вот людей с опытом шпионажа и диверсий, к сожалению, нет. Мне нужны инструкторы по ведению подрывной деятельности с опытом работы ваших спецслужб.
— Хорошо, один раз мы уже создали нечто подобное, сделаем и во второй, — пожал плечами Гроссман.
— Отлично! Но Эфиопии не нужны службы по образу и подобию Штази или КГБ. Больше подойдут мелкие структуры формата зонтичной системы США. Я расскажу, как это организовано. Для начала нам потребуются грамотные инструкторы. Это главное, всё остальное вторично. И нужны люди, готовые выполнять любые приказы, если на то будет необходимость. Вплоть до проведения акций сомнительного свойства. Человек пять-семь, не больше. И на краткое время. Возможно, обучение состоится даже не в Африке.
Теперь настала очередь немцев удивляться.
— Вы хотите собрать айнзацкоманду?
— Нет, совсем нет. Я хочу создать спецгруппу, способную быстро обучить моих людей нужным навыкам. Они должны не только владеть всеми видами оружия, но и уметь вести радиоперехват, обеспечивать скрытное наблюдение. Короче, нужны решительные и желательно не обременённые семейными обязательствами бойцы. И я должен иметь возможность с ними связаться.
— То есть вы хотите обеспечивать прямое руководство ими?
— Да, хотелось бы.
— Гм, не получится. Это банально не выгодно! Ни нам, ни вам. Нас здесь трое. Генерал Гольдбах, который сейчас почему-то упорно помалкивает, отправится в Эфиопию с вами или сразу вслед за вами. Его задачей станет координация приёма и размещения наших бывших сослуживцев на новом месте. Он поможет правительству Эфиопии правильно распределить свои силы и тому подобное. Будет главным консультантом и советником, обеспечивая работу наших людей.
— Вот и отправьте вместе с ним несколько инструкторов для обучения солдат отрядов спецназначения. И, как я говорил, выделите мне пять человек специалистов для работы в Союзе. Кстати, они должны хорошо говорить по-русски.
— Гм, первое условие мы с радостью выполним, а вот второе нам нужно обдумать. Вы хотите работать с ними в СССР?
— Да. Если вы согласитесь на эти условия, то всем, прибывшим в Эфиопию, гарантируется бесплатное обеспечение продовольствием и размещение за счёт государства. По крайней мере, на первые полгода службы. Кроме этого, будут заключены договора на строительство жилья, инфраструктуры и прочих сооружений. И для этого я планирую привлечь фирмы из Восточной Германии. Вам же это выгодно?
Немцы переглянулись.
— Нам надо посовещаться. Скажите, а ваше предложение исходит лично от вас, или вы говорите от лица вашего правительства?
Тут уж я оказался в щекотливом положении. И вот как им ответить? От себя? А кто я такой, собственно говоря?
— Эй, скажи-ка нам, пацан,
Что за фрукт ты?
— Я — банан!
Чернокожий и курчавый
Жажду денег я и славы!
— Совещайтесь, — покладисто согласился я, старательно уходя от ответа на вопрос о своей роли в этих переговорах. — Мне бы тоже желательно проконсультироваться кое с кем, но я не в своём посольстве, а у вас… в гостях.
— Нам показалось, что у вас полный карт-бланш в решении многих вопросов.
Не удержавшись, я чуть скривился: дожать решили! Но тут же поспешно стёр гримасу недовольства с лица. Гроссман, кажется, успел её заметить, но не понял моей реакции.
— Вы сильно забегаете вперёд. Я доложу о вашем предложении послу. Он направит запрос в правительство. И лишь получив ответ, мы выполним все предписания руководства нашей страны, — как можно официальнее проговорил я.
— Герр Баста, давайте уже играть по-честному, — не выдержал Гроссман. — Ваш посол имеет ко всему этому такое же отношение, как и наш герр канцлер. То есть что-то слышал и, возможно, знает, но за этим не следит и всё время оглядывается на кого-то. И этот «кто-то» явно сидит в этой комнате. Именно вы располагаете теми почти неограниченными полномочиями и доступом к финансам, которые были задействованы в наших сделках. И ваш посол вам в этом не указ! Возможно, все его функции сводятся к простой помощи или вообще номинальны.
— Не придумывайте! Я лишь взял на себя полномочия озвучить вам предварительные условия на ваше предложение. Да, у меня есть некая свобода в моих действиях, но не более того. Куда мне пойти, чтобы вы могли посовещаться?
— Йоахим, проводи, пожалуйста, герра Басту в комнату отдыха, — обратился Гроссман к бывшему зампотеху ННА Гольдбаху.
— Да, конечно.
Гольдбах встал и коротким скупым жестом пригласил меня в другую комнату. Войдя в неё, мы расположились в глубоких, обшитых крепкой чёрной кожей креслах. Рядом на столе стоял электрический чайник и чайный набор. Отдельно лежали коробка шоколадных конфет и горка бутербродов с колбасой и сыром. М-да, а бутеры-то с икрой канули в лету вместе с берлинской стеной. Впрочем, с колбасой тоже сгодятся.
