Или всё-таки воспользоваться именем Хвала Небу? Нет, оно уже тоже успело засветиться. Тогда вот: Быкаан Баста! А⁈ Звучит⁈ Так и запишем. Быкаан Баста. Там, на постсоветском пространстве как раз соответствующие времена настали! Так что имечко ко двору придётся. Вот прям даже не знаю, что меня к этому постоянно подталкивает прям, как революционэров, впрочем, оно и понятно: — чем меньше о тебе знают, тем легче жизнь. На нём и остановился.

Министерство иностранных дел Эфиопии без лишних разговоров приняло нового сотрудника на работу, оформив все необходимые документы. Вскоре в советское посольство отправили запрос на разрешение въезда Быкаана Басты в качестве советника. Не знаю уж какого: третьего, пятого, десятого или вообще технического специалиста. В итоге я сделал самую быструю карьеру, став сотрудником консульства в кратчайшие сроки.

Согласование заняло примерно две недели. И вот уже я (чист, как белый лист, хоть и чёрен) плыву на корабле в Санкт-Петербург. Хотя, нет, пока ещё в Ленинград. Ленинград, Ленинград, как тебе сейчас я рад. Поем мороженки, водовки попью, икры чёрной куплю, пока ещё продают. В Сумы съезжу или в Киев, родню проведать чёрную, как мерещилось. Ну, и делом займусь. Дел-то много накопилось!

Решил взять с собой крема всякие-разные отбеливающие. Пойду по стопам Майкла Джексона, буду белеть. Да и с внешностью что-то нужно сделать. Самое простое — это изменить форму носа. Но не всё сразу. Сначала кожа, потом нос. Наконец, я прибыл в Ленинград.

Сотрудников дипломатической миссии проверяли по упрощённой схеме. И сразу после прохождения процедуры досмотра я сел в такси и направился в сторону железнодорожного вокзала, с которого и отправился в Москву. Ехал в купе с двумя пассажирами, изредка перекидываясь с ними короткими фразами на ломанном русском. Доехав, я вышел на перрон и снова вздохнул родной воздух. Уже изрядно подзабыл его. От проходящих мимо меня людей слегка пованивало человеческим потом, колбасой и чесноком. Несло дымком от вагонных печек. Но запах ранней весны привносил во всю эту какофонию ароматов свою неповторимую свежесть.

В посольстве меня встретили с недоверием. Однако им ясно дали понять, что меня надо слушать и помогать. Сам я ни во что не влезал и не вникал, но небольшую работу на себя всё же взял. С собой у меня имелась бумага, в которой официально сообщалось о гибели в ходе боевых действий полковника эфиопских вооружённых сил Деда Бинго. Дабы сообщить это неприятное известие, его жене отправили по почте уведомление с просьбой прибыть в эфиопское посольство.

Чтобы не шокировать женщину, в извещении ничего конкретного не указали. Надеюсь, Люба не сильно расстроится, получив такое приглашение.

Любовь Владимировна Неясыть держала в руках текст телеграммы, и её руки дрожали от еле сдерживаемых эмоций. Она уже давно расписалась в бланке за доставку. Женщина-почтальон с тяжёлой сумкой наперевес, сочувственно взглянув на неё, ушла.

В последнее время Люба работала беспрерывно, потому как именно на работе получалось немного отвлечься от тяжких дум и забываться. Бинго слал деньги и телеграммы, но сам не приезжал. Люба даже подумала сразу после отъезда мужа, что беременна, но не свезло. И теперь она жила одна. Жила и ждала. Ждать пришлось почти два года. И вот, наконец, пришла весточка из посольства. Но отсутствие причины вызова повергло молодую женщину в трепет.

Отпросившись с работы, она выехала в Москву. Интересно, зачем её вызвали? В голове крутились самые разные версии: «Может быть пришло приглашение на посещение или переезд в Эфиопию, и её вызывают для оформления документов? А вдруг поводом послужило получение награды за погибшего в боях мужа или вступление в наследство?». Люба мотнула головой, отгоняя эти страшные мысли.

О чём только Люба не передумала за время пути, перебирая в голове разные варианты и доводя себя чуть ли не до исступления. «Буду считать, что меня вызвали для передачи какой-нибудь очень дорогой посылки, которую Бинго просто не рискнул отправлять почтой», — наконец, решила она и немного успокоилась.

Прибыв в Москву, Любовь Владимировна сразу же направилась в посольство. Добравшись до нужного адреса, женщина в растерянности остановилась перед входом на КПП. Нажав на кнопку звонка, дождалась, пока откроют дверь и впустят. Перед ней предстал одетый в парадную военную форму эфиоп. С точки зрения Любы светло-коричневый, почти песочного цвета китель не очень хорошо сочетался с почти изумрудными штанами, поверх которых ещё и были надеты белые гетры. Нелепо смотрелось, но она просто представилась и протянула эфиопу телеграмму.

Узнав, кто перед ним, женщину тут же молча сопроводили в отдельную комнату.

— Иван!

— Люба! — мы обнялись, крепко прижавшись друг к другу.

Женщина зарыдала, тихо содрогаясь в моих объятиях и заливая всю рубашку слезами.

— Тише, Люба, тише. Я теперь не Иван и не Дед Бинго.

— А кто ты? — еле оторвавшись от меня, спросила Люба.

— Отныне меня зовут Быкаан Баста.

Люба похлопала глазами.

— Что за дурацкое имя: Быыкан?

— Ну, вот такое имя. Только не Быыкан, а Быкаан, — улыбнулся я.

— Гм, а другого не нашлось? — от недоумения её слёзы практически мгновенно высохли, и она пришла в чувство. Кто бы сомневался!

— Нет, — начал я сочинять, — это имя одного моего родственника по матери. Он был весьма приличным человеком, и потому я решил его взять.

— А как же Дед Бинго?

— Он погиб на войне, вот свидетельство о его смерти.

— Да как же так? — всплеснула руками Люба.

— Так надо. Полковнику Бинго пришлось умереть и уступить место другому. Вот так я и переродился в Басту. Реинкарнация, так сказать. В Африке и не такое бывает.

— А как же теперь мы? Да и зачем всё это было нужно? — пожала плечами Люба.

— Просто так сложились обстоятельства. Моя жизнь оказалась в опасности, и я решил сменить документы и, по возможности, обличье.

— Ааа… Ну, тогда ладно, — с детской непосредственностью произнесла она и вдруг напряглась, осознав смысл сказанного: — Тебя, что, хотели убить?

— Да постоянно хотят.

— Вот не зря я за тебя переживаю! — воскликнула Люба и даже слегка нахмурила тонкие красивые бровки. — Почему тебя так долго не было?

— Я тоже переживал, — сказал я, уходя от прямого ответа на вопрос: почему меня так долго не было. — Но в Эфиопии шла война, и приехать никак не получалось.

— Я так за тебя боялась! — вновь хлюпнула она носом и снова прижалась ко мне всем телом.

Обняв её за плечи и чувствуя мягкость её тела, я немного одурел. Мм-м! Столько же времени прошло? И вот оно совсем рядом — любимое белое тело. Впрочем, с этим разберёмся позже, чуть позже.

— Люба, мне некогда было бояться: весь в делах, весь в заботах. Вот даже пришлось поменять имя и имидж. Сейчас я больше не военный, а дипломатический работник. Так что прошу любить и жаловать. Здесь выдадут оригинал свидетельства. По возвращении в Саратов всё оформишь в ЗАГСе, как полагается. Теперь официально ты — вдова.

От этих слов Люба вновь хлюпнула носом и подняла на меня чуть мутный взгляд своих прекрасных зелёных глаз.

— Не расстраивайся, я же живой, — мягко сказал я и вытер скатившуюся слезинку подушечкой большого пальца. — Правда, в Саратове тебе нужно будет соответствующе выглядеть. Сможешь?

— Смогу, — сквозь слёзы улыбнулась Люба, — ведь я тебя столько ждала.

— Ну, вот и отлично. Как всё оформишь, сообщишь телеграммой на адрес посольства, я всё пойму. Примерно через месяц возьмёшь отпуск и приедешь ко мне.

— И что дальше?

— Вот через месяц и обговорим конкретные детали. Скорее всего, тебе предстоит изменить фамилию и имя и на время уехать.

— Куда?

— За границу.

— Зачем?

— Чтобы жить. Сначала в Германии, потом посмотрим. Ты учила немецкий?

— Да, но пока плохо говорю. Он такой сложный! Слова просто сверхдлинные!

— У тебя ещё есть время, найми репетиторов и занимайся.