Вон оно чего! Почуял неладное и теперь проверяет, прикидываюсь ли я дураком или впрямь повелся на отмазки за пытки Эллис, повешенных барменов, и собственное покушение. Действительно ли я лох, которым можно манипулировать или такой же Джеймс Бонд колхозного разлива, использующий чужую хитрость для своих целей.

Ладно, меня тоже не на помойке нашли, Штирлиц недоделанный! Уж в кого-кого, а в дурака я играть умею! Так преуспел, что всю жизнь из роли выйти не получается.

— Князь? Из-за него весь сыр-бор?

— Именно. — одобрительно кивнул инспектор ненавязчиво сканируя каждое колебание моего лица. — Молодой Рорик все стремительнее оборачивается угрозой. Себялюбие взывает к действию, а после твоего выступление на казни… Грядет гром. И я не в том положении, чтобы отказываться от друзей.

Угу, еще и на меня вину спихнуть успел… Опять проверяет! Очевидную уловку выставляет и смотрит, клюну ли? Сам же разговор строит как хочет, водя меня бараном на поводке, но при этом внушает, будто именно я у руля.

Хитрый, гаденыш… Да слишком уж привык играть на чужих иллюзиях о собственной значимости. Окей, продолжаем ломать комедию:

— Союзник? Скорее громоотвод. С мишенью во всю спину.

Инспектор явился исключительным лицедеем. Он не переигрывал, не выпучивал глаза, не хватал ртом воздух, не скрипел зубами. Нет, он действовал тоньше — чуть дрогнувшая бровь, мимолетный взгляд, пауза на вино, мнимое безразличие в глазах… Видать тоже когда-то полевым агентом служил. Каким-нибудь подпольным провокатором.

— Твоя правда… — наконец «сознался» он, изображая пойманного за руку. — Стыдно признавать, но я не уверен, сколь долго смогу держать Жимира в узде закона. Мне нужен отвод — пугало, дабы отвлечь его гнев от себя и города, до тех пор… До времени.

Ну наконец-то! К делу переходим. Сейчас я начну его доить про это «до времени», выпытывая про замыслы, а он станет долго юлить. Итог закономерен — я припираю его к стенке, он сдается. Поразившись моими очешуительными аналитическими талантами, лживый засранец немедленно напророчит великое будущее и возьмет в какие-нибудь приемники.

Или заманит любой иной наживкой, — лишь бы клюнул. Короче, капкан захлопнут, противник зарылся в окопы, — дальше дело техники. Артиллерийской. Придумает ли он свой «тайный план» на ходу или у него в рукаве целый ворох шпаргалок на такие случаи — роли не играет. Главное посыл.

— Так и… — я охотно последовал в заготовленную ловушку. — В чем прикол? С чего бы мне помогать в твоих играх? Особенно, вслепую? Я конечно чокнутый, но не настолько…

— Ты не сумасшедший. Просто тебе очень плохо. Ты терзаешься своим статусом, так как не находится никого выше, кому ты смог бы излиться посильно. Господин не может жаловаться слуге, и чем выше пост, тем сильнее одиночество.

Его проникновенные глаза и сочувственный тон заставили сердце пропустить удар. Ладони сами сжались в кулаки. Тщательно собранный домик из схем внутри схем сдуло будто карточный — инспектор резко изменил направление атаки, застав меня врасплох.

— Ч-ч-чего? Че несешь-то?

— Это не сумасшествие. Заживая, рана зарастает свежей, нетронутой кожей. Ровно так же и душевное потрясение срывает пелену иллюзии, оставляя за собою шрам, уже не способный на былое мировосприятие. Это не сумасшествие. Трезветь всегда больно и чем сильнее разочарование, чем громче трещат прежние идеалы, тем заметнее остаются шрамы. Это не сумасшествие, это трезвость и ясный ум, которому видится истинная суть вещей, посылов, и…

— Да пошел ты нахер!

Вскочив с кресла я едва сдержался, чтобы не рвануть за воротник дешевого френча и не приложить урода головой о стол.

— Полно сир, я вовсе не желал… — инспектор продолжал свою линию, изображая испуг, но липкие глаза едва не сверкали от довольства.

Не-не-не, я в эти игры больше не играю! Телепат чертов!

— В жопу свои хотелки засунь и хорош кривляться! Дай угадаю, здесь я должен был проникнуться, да? Слезку пустить, уязвимость показать⁈ Да пошел ты нахер! Князь, кошатина… Параши кусок, думаешь самый умный⁈ Самый хитрый⁈ Да бибой тебе по всей роже!

Сам же князя против меня настроил, сам же спровоцировал его на сцену в зале! Как долбанный постановщик в театре! Сам же кошатину науськал, сам же подтолкнул к самоубийству об меня! И с регентом так же было! И вся эта байда с неудобным креслом и заискивающими «капитуляциями» — туда же! Чтобы выдать его волю за мое сугубо личное желание! За стечение обстоятельств! Под кожу залезть и насрать там по полной!

Замполит, сучий потрох! Такой же ублюдок! Людьми играет как захочет, навязывая им свои цели как их выстраданные решения! Психологи расскажут про очередную форму травматического невроза, капитан прогонит лажу про долг командира перед солдатами, начальник штаба по отечески по плечу потреплет, — все, лишь бы я был «удобным».

Но этот… Этот как замполит, в самое больное место колет, заставляя воспринимать ненормальное нормальным, неположенное положенным, а преступление подвигом!

Знаю я всю эту байду! Меня и не таким дерьмом пичкали! Будет он из меня сейчас веревки вить, превращая в верный инструмент. Не для себя, а для своего высшего блага, ясен пень.

Мое негодование разбилось о едва заметную улыбку. Скрестив руки на животе, инспектор откинулся в кресле, вовсю наслаждаясь бесплатным шоу и внимательно следя за моей реакцией. От притворной неловкости в нем не чувствовалось и следа.

Ах тыж…

— Банально аж зубы сводит… — я шлепнулся в узкое кресло, шумно выдыхая.

— Рад, что мы наконец представлены друг другу… — бесстрастно кивнул «Штирлиц», буднично наполняя свою кружку из лазурного графина. — Но смею заметить, обычно это проходит куда быстрее — на какой-то миг я почти…

Не видя смысла притворяться и дальше, я отмахнулся:

— Завязывай, надоело. Давай… Давай рожай уже! Зачем все это, нахрена звал?

Его короткий смешок прозвучал вполне искренне.

Молодец лейтенант, молодец… Тебе крючок сунули, а ты и рад стараться. Проверял же, просто проверял. Дурак я или притворяюсь. Со всех сторон палкой тычет и смотрит как реагирую.

Чтож не сдержался-то? Знал ведь, а не сдержался. Умеет же он за живое подцепить, скотина.

Отхлебнув вина, инспектор открыл ключом ящик стола и передо мной оказалась кипа бумаг. Свои тетради с зарисовками демонов я узнал сразу.

— Даже и стараться не стоило… Тьфу ты, башка дырявая!

Ну конечно же он успел всласть поковыряться в моей комнате и отыскать мои записи про демонов и прочую байду. Это не я в дурака играл, а он. И выиграл всухую, попутно обнюхав меня со всех сторон и сообразив, когда я вру, а когда говорю правду. Как думаю, чем дышу, что на мне работает, что отскакивает.

Блин, и получаса не потребовалось! Стыдоба…

— Раз словесные кружева остались позади и мы сумели познакомиться, то я желал бы перейти к делам. — отбросив маски, инспектор говорил спокойным деловым тоном. — Ты рассуждал правильно, но ошибся в выводе — я не намеревался скрываться от тебя.

— А тебе и не надо, ты и так любую информацию выкрутишь как захочешь…

— Раз ты такого высокого обо мне мнения, дозволишь спросить, отчего северный охотник называл тебя Четвертым?

Странный вопрос.

— Ну дык… Первый — капитан, второй — дед, третий сержант убитый пауками, а я получался как раз…

— Брось дурачиться, мы это уже миновали. Впрочем, пусть, все равно необходимо начать с самого начала, дабы развеять ложь твоего безногого спутника. Я знаю это больно, и ты не захочешь слушать, однако пора признать — вовсе не я использовал тебя.

Не понял, а причем тут дед? И когда он мне врал? Сдается, речь не про драконов и ходячие деревья с барынями-боярынями…

— Ладно, хрен с ним, считай что клюнул. Давай свою версию, где это дед меня использовал?

Хотя, проще спросить, где не использовал, но то такое. Старческие приколы со спасением князя хоть и отдают помоями, но на великую комбинацию не похожи. Так, обычная «ложь во спасение». Которая едва всех не угробила.