Янтарные глаза блестели обидой и болью. Узнала ли сама, или догадалась по моему тону… Мда. Отлично, просто замечательно.

Она долго жевала губу, решая, продолжать ли эту тему.

— В пекло… Довольно стену подпирать, подойди! Живо!!!

Несмотря на разницу в росте, она выглядела донельзя пугающе. Подойдя поближе я нервно вздрогнул, когда ее перчатки потянулись к шнуркам на моих штанах.

— Проклятье, мокрые насквозь… И нищенским мылом разит… Умеешь же момент разрушить. А швов-то сколько⁈ Откуда у тебя эта трещина в полживота⁈ Проклятье, тебя как жеребенка, на привязи держать…

Несмотря на перчатки, она очень быстро добралась до искомого органа.

— Ты че делаешь⁈ Мы же это, мы же без кувырканий договорились!

— Заткнись и не вздумай смотреть! Это другое… И должна же леди отблагодарить рыцаря⁈ Раздери твое колено, даже на вкус как мыло… Такое же дешевое и слабоумное, как ты. Стой ровно!

Светлая челка прильнула к моему поясу, окончательно хороня все надежды на сон. Интересно, сколько заговоров нужно раскрыть, чтобы начать хоть как-то понимать этих долбанных женщин⁈ И это меня еще контуженным называют…

Хотя, все-таки приятно видеть ее в своем репертуаре. Да и чувствовать, на удивление, тоже.

После затянувшейся эпопеи в замке Грисби, клоповник виделся почти родным домом. Никаких враждебных лордов и «дружеских поединков», цель которых нарубить меня на мелкие кусочки на виду у половины гвардии. Если бы не синевласка, хрен бы живым ушел. Впрочем, вскоре она сама едва за меч не хватилась…

До сих пор не верится, что отмазался.

По случаю обеденного времени, и эпидемии похмелья из-за вчерашнего «праздника», посетителей в борделе почти не водилось. Вместо фальшивых стонов, стены полнились тишиной да редкими всхрапами. Поднимаясь по лестнице и мечтая о паре часов сна, я не мог выбросить из головы тягучее чувство ностальгии. На фоне салона, трижды горевший и перестроенный клоповник смотрелся так же кощунственно как портянка на флагштоке.

Ни шумоизоляции, ни шелковых простыней, ни отопления, нихрена… Не даром говорят, к хорошему быстро привыкаешь. Теперь понятно, отчего за завтраком на меня аж три бывших сотрудницы салона набросились, интересуясь, когда резиденция князя снова станет «траходромом-не-для-пехоты». Их профессиональная привычка флиртовать при каждом вздохе, едва не стоила мне промежности — Эмбер умела скрывать эмоции куда лучше Аллерии, но ее каблук под столом выдавал ревность с головой.

Из-за двери в комнату доносился излишне приторный голос Киары:

— Роскошный корсет! Столько шелка, подкладок… Как много трудов дабы скрыть столь скромную грудь… Я впечатлена!

— Благодарю. — учтиво отвечала особистка. — Я так же в полной мере наслаждаюсь твоим мастерство подменять остроумие скудоумием. Прошу, продолжай, мне редко доводится наслаждаться обществом потаскухи, прячущей грязное происхождение за грошовыми белилами.

— Зачем же так агрессивно? Никак не смиришься, что твой доблестный сир предпочел другую? Повыше, погрудастее? Со стройными ногами и престижным титулом? А то, может статься, и не только ее, а? Кто знает, с кем он уже успел…

— Твоя жажда переложить личные чувства на чужие поступки скрасит любую горничную. К несчастью для тебя, безмозглый сир обладает достаточно хорошим вкусом, чтобы ценить лишь тех, кого не купить за деньги. Не питай иллюзий.

— Ах ты… Мерзкая карлица!

— От карлицы слышу!

И на минуту оставить нельзя… Вовремя вернулся. Дойди до драки, Эмбер бы ожидал сюрприз — она же не знает, что с гребанной ведьмой пикировку устраивает.

Перепалка резко стихла, стоило скрипнуть дверью. Эллис спешно прикрыла исполосованную грудь и уже готовилась угостить гостя парой едких эпитетов, но опознав меня, успокоилась. Шоу из двух полуголых девушек на одной кровати портил блеск свежих ран.

Одного взгляда на Эмбер хватило, чтобы понять, отчего она дрыхла в одежде и стонала во сне — плоский и подтянутый живот уродовала россыпь свежих ссадин и вздутых ожогов, а плечи с руками напоминали один большой синяк. Как бы Киара не пыжилась с мазями и швами, шрамы останутся не хуже моих.

Еще и грудь так отчаянно скрывает… Сам в плену никогда не был, но на пыточные подвалы вдоволь нагляделся, — уж не соски ли отрезали?

Янтарные глаза слегка остекленели, выдавая действие маковой бурды, что здесь выдают за обезболивающее. Плотно перебинтованные пальцы хватились за лежащую на кровати рубашку, и окончательно пресекли попытки провести осмотр груди.

— Явился… — фыркнула Киара, сидя на коленях позади особистки и обрабатывая ее голую спину какой-то дико вонючей мазью. — Когда ты предложил «телесный осмотр» я рассчитывала на нечто более интимное… Требую вернуть монеты назад!

— С каких пор ты мне платишь? — поглядев на жалобную моську Эмбер, я решил не пытаться рассмотреть ее спину, а уселся на табуретку на другой половине комнаты. — Ну, чего там с ней? Пациент скорее жив, чем мертв?

Со вздохом Киара отложила деревянную тарелку с мазью и взялась за изогнутую иглу, отчего Эмбер болезненно зашипела.

— Несмотря на тело, поношенное пьянством и похотью, с прискорбием вынуждена поставить неутешительный диагноз — будет жить. Но мы может это исправить, у меня есть расчудесный яд!

— А если без приколов из детского сада?

Эмбер тут же скривилась:

— О да, продолжайте беседовать, будто меня здесь нет или я охромевшая лошадь… — движение иглы заставило ее осечься. — Ты там платье шьешь или меня зашиваешь⁈ Сколько можно возиться⁈

— Сколько пожелаю! Сиди смирно, пока жгучелистом не натерла… — холодный тон Киары подсказывал, что она потихоньку входит в свой «рабочий» режим.

Эмбер заскрежетала зубами, готовясь ответить на оскорбление, но оценив мое лицо, смиренно выдохнула. Стараясь не выдавать дикую боль из-за орудующей в спине иглы, она попыталась отвлечься разговором:

— Как в замке прошло? Твой подарок виде «вазелина» сумел умаслить Куролюба?

— Вазелин для моей жопы нужен был и вообще это фигура речи… Как-как, каком к верху, не видишь что ли? Разбитый нос, пара истерик, и до-о-олгая «экскурсия» по темнице, с подробным перечислением кого, где, и через какое место казнили… Любит он прозрачные намеки, понимаешь.

— Тебя предупреждали! Я говорила, компромиссы — чересчур сложные материи для старого болвана! Чудо что ты живым ушел, а не на воротах болтаешься! Твое счастье, — Грисби инспектора убоялся…

— Пф, когда это он страдал здравым смыслом? — вклинилась Киара. — Уверена, где-то в его голове есть отдельный орган, отвечающий за тягу к самоубийству…

— И бревно в ушах! — активно закивала Эллис. — Заглушающее голос разума!

Отлично, теперь они объединились… Женская солидарность. Трансформеры недоделанные!

— Ну-ка нахрен! Обе обломитесь — он согласился! Слуги уже к озеру посуду потащили, к свадьбе подносы надраивают.

Долгая тишина прервалась писком особистки, когда игла ведьмы вонзилась слишком глубоко.

— Нет, я знала что мой блестящий план поможет тебе выйти живым из замка, но чтобы сработать полностью… То есть как, «согласился»⁈ Совсем⁈ Вот так сразу⁈ Свадьба⁈

Киара недоуменно кивнула, присоединяясь к вопросу. Судя по замысловатым движениям иглы, она на спине кружева выводила. Походу, она и не раны зашивает, а просто иголкой тычет. В отместку.

Ладно, хрен с ней. Спасибо что вообще согласилась Эмбер осмотреть да с ранами помочь. Ведьма-ведьмой, а в медицине куда лучше местных «аптекарей» разбирается. Поди целые штабеля трупов потрошила, выучиваясь. И не только трупов.

Наградив Киару долгим взглядом и добившись, чтобы она бросила иголку и вернулась к мазям, я начал пересказывать свои утренние похождения. Про то, как стращал Грисби инспектором, как вразумлял синевласку, как спорил с Клебером, как переписывал письма Аллерии, которые послали аж сразу тремя птицами.