– Где Малкольм? – бесцеремонно спросил Дональд.

– Не знаю.

– Неправда! – отрезал Дональд.

Но я и в самом деле не знал. Как сказала мне вчера вечером по телефону секретарша Осборна, Малкольм вместе с Рэмзи Осборном куда-то уехали и не оставили телефона, по которому их можно будет найти. Она предложила мне перезвонить на следующий день, господин Осборн должен сообщить, где его искать, он всегда так делает.

Я спросил:

– Это вы искали по телефону Малкольма в Кембридже, когда он уехал из дому после того случая с машиной?

Я ожидал отрицательного ответа, но вопрос застал их врасплох, и Хелен аж подпрыгнула на месте.

– Это ты звонила? – спросил я. Дональд быстро ответил:

– Нет, конечно же нет. Мы никак не могли знать, что он поедет на аукцион в Ньюмаркет, если тебя интересует именно это.

– В гостиницу в Кембридже звонили три человека – двое мужчин и одна женщина – и спрашивали, не останавливался ли там господин Малкольм Пемброк. Один из мужчин – Норман Вест, а кто остальные? Я не хочу сказать, что вы были в Ньюмаркете, ответьте только, это вы искали Малкольма в Кембридже?

Они мрачно смотрели на меня. Хелен сказала:

– Мы.

– Зачем? – спросил я.

Дональд прочистил горло:

– Мне нужна была его подпись на гарантии.

– Что за гарантия?

– Для банка, дающего ссуды на длительный срок. Я думал, он может…

– Нам срочно нужны были деньги, – вмешалась Хелен, – а управляющий банком сказал Дональду, что нам выплатят ссуду, только если Малкольм даст гарантию. Но мы не застали Малкольма дома, и оба стали думать, где он может быть. А он часто ездил в Кембридж. Мы с Дональдом только поговорили об этом, поделились догадками, предположениями… А потом Дональд ушел в клуб, а я взяла телефонную книгу и нашла номера гостиниц в Кембридже. Не особенно надеясь на что-то, я по звонила, и уже во второй гостинице мне сказали, что… что он там. Всего во второй! Когда Дональд пришел домой, я рассказала ему, и, представь себе, ему в голову пришла та же самая мысль – и с тем же успехом. – Хелен помолчала. – Мы в отчаянном положении, как видишь.

– Не говори так, – сказал Дональд. – Отчаянно положение – это не совсем то.

– Для чего вам нужны были деньги? – спросил я.

Они переглянулись, озабоченно нахмурились. Наконец, как будто придя к какому-то решению, Дональд неохотно сказал:

– Нам неожиданно потребовалось срочно заплатить по доверенности. Я просил трехмесячную отсрочку выплаты и надеялся ее получить, но они внезапно потребовали выплатить все немедленно, иначе грозились передать дело в суд. – Хоть Дональд и говорил, что положение у них не отчаянное, это самое отчаяние сейчас ясно звучало в его голосе. – Я не мог найти таких денег, прогуливаясь в гольф-клубе. Откуда им тут взяться? Никто из родственников не мог сразу одолжить мне такую сумму. Наш обычный банковский кредит и так переходит всякие разумные границы. Финансовые компании не пошли мне навстречу. Я знал, что Малкольм не даст мне денег просто так, из-за этих своих дурацких взглядов, но я надеялся, что он мог бы по крайней мере дать гарантию… хотя бы ненадолго…

Может, он и дал бы, чтобы не развалился весь этот карточный домик. Малкольм – не жестокий человек. Он не раз давал Эдвину в долг. Дональд вполне мог рассчитывать на его помощь.

– Но когда вы выяснили, где Малкольм, вы не связались с ним, разве не так?

– Нет. Мне не хотелось рассказывать Малкольму о наших неприятностях. Я не хотел выглядеть дураком, и Хелен предложила другой выход.

Я с любопытством обернулся к ней. Хелен сказала, изо всех сил стараясь казаться беззаботной:

– Заложить мои безделушки. Отвезти их в Лондон. Все мои чудесные бриллианты, – она высоко подняла голову, стараясь не заплакать.

– Вы сдали их в ломбард? – спросил я.

– Мы их обязательно выкупим, – храбро сказала Хелен, убеждая саму себя, что так и будет.

– Когда вы были в ломбарде?

– В среду. Дональд сразу отвез деньги в финансовую компанию, и они дали нам отсрочку на три месяца.

«Среда, – подумал я. – Следующий день после второго покушения на отца…»

– Когда финансовая компания начала добиваться от вас немедленной уплаты взноса? – спросил я.

Хелен сказала:

– В предыдущий четверг. Они дали нам неделю. Они вели себя чудовищно, – сказал Дональд.

– Вивьен пыталась попросить у Малкольма денег, – возмущенно сказал Дональд. – Он отказался наотрез.

Я чуть улыбнулся:

– Да, она назвала его злым, жестоким, бессердечным тираном. А это не лучший способ сделать Малкольма великодушным. Если бы она была с ним повежливее, может, у нее что-то и получилось бы.

Хелен сказала:

– Он слушает только тебя. Я не удивлюсь, если ты получишь миллионы, а мы – жалкие гроши. Все страшно возмущаются из-за этого, они не поверили про эти равные части в его новом завещании. Но мне все равно. Вот если бы только ты… я имею в виду…

– Я постараюсь, – пообещал я. – А про равные доли – это правда.

Они пропустили это мимо ушей. Каждый верит только тому, во что хочет верить. И они всякий раз укрепляют свою веру, делясь страхами и подозрениями.

Я оставил Дональда и Хелен среди их старинной мебели, шаткого фасада благополучия, и поехал в Квантум посмотреть, как там идут дела.

Оказалось, не так уж и быстро. Возле дома не было ни души, кроме одинокого полицейского в форме, который сидел в дежурной машине, припаркованной у входной двери. Дом просматривался насквозь. Брезент, свисавший с крыши, съехал до самой земли. Полицейский вместе со мной обошел дом, позаглядывал в окна. Он был рад хоть какой-то компании на этом однообразном скучном дежурстве.

Полицейский сообщил по радио, что приехал господин Ян Пемброк. Ему ответили, и он передал мне, что старший инспектор Эйл просит заехать к нему в участок после того, как я осмотрю дом.

Мы прошли в сад за домом. Эксперт по взрывам и его люди уже уехали, остатки мусора из дома уже вынесли, кузов мусоровоза был переполнен. На месте, куда неделю назад провалилась моя спальня, лежал рулон черной пленки, какую обычно используют для обтягивания стройплощадок. Внутренние двери были забиты фанерными щитами, как и окна, чтобы не залезли воры, полуобвалившийся пролет лестницы огородили лесами. Середины дома не было – между сохранившимися боковыми стенами зияла огромная тридцатифутовая дыра.