– Очень интересно, – сказал, глядя на меня, Норман Вест. – Снимки могут мне очень пригодиться.

Он разложил их на столике и выбрал два или три.

– Кто это? Вы не надписали на обороте их имена, как на остальных.

– Это Люси и Эдвин, а это – Дональд и Хелен.

– Благодарю вас. – Мелким аккуратным почерком он написал пояснения.

Отец протянул руку за снимками, которые Вест пододвинул к нему. Малкольм внимательно все просмотрел и вернул сыщику.

– Не припомню, чтобы видел их когда-нибудь раньше, – сказал он.

– Они все сделаны меньше трех лет назад.

Он открыл рот и снова закрыл. И посмотрел на меня так, будто я ни с того ни с сего ударил его кулаком под ребра.

– Что ты о них думаешь? – спросил я.

– Дети выросли.

Норман Вест устало улыбнулся и сложил вместе фотографии и свои записи.

– Ну что ж, господин Пемброк, я, наверное, начну. – Сыщик встал и немного покачнулся, но, когда я шагнул к нему, чтобы поддержать, он отвел мою руку. – Недоспал. – Стоя он выглядел даже более изнуренным. Кожа была такой серой и бледной, что казалось, он насквозь пропитался этим серым оттенком. – Завтра с утра я в первую очередь займусь семейством Пемброк.

Было бы жестоко настаивать, чтобы он начал расследование сегодня же, но не могу сказать, что меня устраивала эта задержка. Я предложил сыщику еще бокал шампанского и легкий обед, он отказался. Тогда я проводил его до выхода и посадил в такси. Вест рухнул на сиденье машины, как тряпичная кукла.

Когда я вернулся в номер, Малкольм заказывал водку и красную икру. Я начал уже понемногу привыкать к такой роскоши. Сделав заказ, отец развернул «Спортивную жизнь» и показал пальцем на одну из колонок.

– Здесь говорится, что в это воскресенье в Париже будут скачки Триумфальной Арки.

– Да, я знаю.

– Так давай поедем туда.

– Хорошо.

Малкольм рассмеялся.

– Мы можем неплохо поразвлечься. Здесь есть список участников.

Я посмотрел, куда он показывает. Это было букмекерское объявление с указанием предварительной стоимости лошадей до и после скачек.

– Я могу купить какую-нибудь из этих лошадей? – спросил Малкольм.

– Э-э-э… Ты имеешь в виду – сегодня?

– Конечно. Какой интерес покупать лошадь после скачек?

– Ну…

– Нет, что ты! Победитель будет стоить миллионы, остальные пойдут за гроши. Вот до скачки – это да!

– Не думаю, чтобы хоть одна из них продавалась, – заметил я. – Но можно попытаться. Сколько ты готов на это потратить? Фаворит выиграл дерби в Эпсоме – это значит, он может стоить около десяти миллионов фунтов. Но тебе придется предложить гораздо больше, чтобы они согласились продать его сейчас.

– Хм… А что ты думаешь об этой лошади?

Я проглотил один-другой изумленный вздох и сказал с невозмутимым видом:

– Это отличный конь, но он совсем недавно участвовал в очень изнурительных скачках. Не думаю, что он успел полностью восстановить силы. Я не делал бы на него ставку на этот раз.

– А раньше ты ставил на него? – с любопытством поинтересовался Малкольм.

– Да, когда он выиграл дерби. Но он и тогда был фаворитом.

– Так кто же, по-твоему, победит в Триумфальной Арке?

– Ты серьезно?

– Конечно, серьезно!

– Одна из французских лошадей, Мейер Be.

– Мы можем ее купить?

– Никакой надежды. Ее владелец влюблен в своих лошадей, он предпочтет победу на скачках выгодной сделке. Кроме того, он очень богат.

– Как я, – просто сказал Малкольм. – Я не могу не делать деньги. Раньше это меня увлекало, теперь переросло в привычку. Но, ты знаешь, эта история с Мойрой потрясла меня. Меня как громом поразила мысль, что, может быть, у меня чертовски мало времени, чтобы, оставаясь здоровым и сильным, наслаждаться жизнью. Всю жизнь я делал деньги и скопил приличное состояние, и для чего?! Чтобы мои проклятые наследники убили меня из-за этих чертовых денег? Оставим эти страсти для грустных романов. Ты купишь мне хорошую лошадь на эти воскресные скачки, мой мальчик, и мы с тобой поедем и будем во весь голос вопить на трибунах.

Весь день до вечера я провел за телефоном, пытаясь хоть немного заинтересовать кого-нибудь нашим предложением. Я звонил тренерам английских и ирландских лошадей, спрашивал, не согласятся ли хозяева на сделку. Я обещал каждому из них, что он по-прежнему будет тренировать лошадь и, кроме того, мой отец доверит ему первоклассного годовичка стоимостью два миллиона гиней, которого он купил вчера. Некоторые тренеры были на аукционе в Ньюмаркете, их я отыскивал в гостиницах и, переговорив с ними, сразу же должен был разыскать и переговорить с их владельцами. Некоторые из них сразу говорили: «Нет, забудьте об этом».

Наконец, в без четверти восемь, мне перезвонил один тренер из Ньюмаркета и сказал, что его хозяин согласен продать половинный пай на право владения лошалью, если его устроит цена. Я сообщил Малкольму эту новость и цену.

– И как тебе это предложение? – спросил он.

– М-м-м… лошадь отличная, просит он за нее довольно много, тренер – высшего класса.

– О'кей, – решил Малкольм. – Берем.

– Мой отец согласен, – сообщил я в трубку. – И… э-э… жеребенок еще на конюшне в Ньюмаркете. Вы сможете забрать его завтра утром?

Конечно же, он может. Голос тренера звучал оживленно, похоже, он был очень доволен сделкой. Он сказал, что мог бы немедленно оформить все документы, если Малкольм сразу перешлет деньги на счет владельца лошади, и назвал банк и номер счета. Номер я аккуратно записал. Малкольм махнул рукой и сказал:

– Никаких проблем. Завтра же утром, как только проснусь. Он получит деньги к обеду.

Я поглубже вдохнул и сказал, положив трубку:

– Ну, теперь ты – владелец половины Блу Кланси.

– За это надо выпить. Закажи бутылку «Боллинджера».

Я заказал шампанского в номер и, пока его не принесли, рассказал отцу о том, как встретился с садовником Артуром Белбруком.

– Славный малый, – сказал Малкольм, кивнув. – Чертовски хороший садовник.

Я сдержанно пересказал случай с Мойрой и овощами для выставки, о котором Малкольм ничего не знал.

– Безмозглая сучка! – возмутился Малкольм. – Артур живет в маленьком домике, и огород у него размером с носовой платок, да еще и с северной стороны. Там невозможно вырастить первосортные овощи. Если бы она меня спросила, я бы ей объяснил и велел бы оставить Артура в покое. Хороший садовник сторицей окупает любую поблажку.