Дроид вошёл в сферу, начав менять очертания бесполого фигуры на соблазнительные женские формы. Челгаан закрыл глаза и расслабился, позволяя дроиду заняться вылизыванием его груди. От Доф`и в этот раз упоительно пахло женским телом. Пользуясь случаем, в лаборатории синтезировали запахи Хейлиин, и, наконец, Челгаан, не боясь заразы, мог вдыхать аромат кожи своей любимицы. До этого приходилось довольствоваться скудной коллекцией базовых женских запахов из арсенала дроида для сексуальных услуг. Теперь всё было почти по-настоящему.

Зеро психовал. Образ прекрасной развратной танцовщицы, появившейся так некстати, сводил с ума. Во рту пересохло, он глотнул из бокала тягучий остро-сладкий напиток, но он быстро ударил в голову, слегка затуманивая рассудок. Думать о соблазнительнице становилось приятно. Почему-то казалось, что он слышит в тишине женский голос, умоляющий его о том, чтобы овладеть ею.

«Соори дави!» – значит, что она готова впустить его везде… Такое не от каждой трактирной проститутки услышишь. Нравы на Великой Алденаанской равнине строгие, женщине отводится пассивная роль. Те, что умели «соори дави», были вообще наперечёт… И слишком дорого брали за услуги.

«Голубокожая тварь хочет, чтобы я сдался… Нет, я не хочу о ней думать, кем бы она не была и чтобы не умела» – Зеро повалился ничком на диван.

Только о ком думать, после всех тех видений страстной красавицы, которые ему были показаны? До Тойси у него были случайные женщины, но он их почти не помнил. Дочь красильщика он любил. Он попытался представить себе лицо любимой, её ямочки на щеках, губки бантиком. Она была скорее миленькая, чем красивая, но для него не было лучше девушки во всем Далеене.

Стараясь перебить воспоминание о страстном танце, он вспомнил своё последнее свидание с Тойси перед отъездом. Оно произошло в красильне её отца после того, как рабочий день закончился, и все оттуда уже ушли. Зеро повалил подружку на кучу перьев, спустил с плеч платье, пробуя на вкус маленькие плотные соски. Она почти не сопротивлялась, так как речь о свадьбе уже была решена. Со счастливой бессовестностью жениха он тогда в первый и последний раз залез ей и под подол. Почему он тогда не овладел Тойси? Девушка же после умелых ласк была на всё согласна. Она любила его, верила ему, да и он себе верил. Надо было наполнить её семенем до краев, чтобы забеременела… Тогда бы она другому не досталась… Отец бы не посмел выдать опозоренную дочь замуж за кого-то, кроме него.

Но Зеро знал, что рискует собой. Как глава охраны каравана, идущего в период между миграцией животных, он был осведомлен, что на пути встречаются разбойники. Из похода он мог и не вернуться. Но ему были нужны деньги и на свадьбу, и на новый дом. Осознание собственной ответственности перед будущим любимой не позволила ему лишить её девственности, хотя он очень хотел.

Нет, слишком больно думать о чужой жене. Уж лучше думать о пышногрудой красавице с длинными ногами, что извивалась перед ним не так давно.

Он понятия не имел, кто она. Ему казалась, что где-то и когда-то он уже её встречал, но где именно, вспомнить не мог. Во всяком случае в Далеене, в среде купцов, где он вращался , так как часто отправлялся в дорогу с их караванами, женщины с такой броской внешностью он не видел, иначе бы запомнил. Слишком уж броская у неё была внешность.

…Хейлиин не знала, сколько спала, а когда открыла глаза, не сразу поняла, где находится. Осмотрев комнату, припомнила события ночи, и жуткую сцену, как её тело имел голубокожий колдун. Может, ей это приснилось? Впрочем, скорее всего, ей это ещё предстоит. Когда она собралась в Железный Замок, знала, что, возможно, с неё будет потребована именно эта плата.

По привычке она коснулась рукой шеи, где должен был висеть медальон со спрятанными внутри локонами детей. Это был её талисман, придававший ей силы действовать. Его не было.

Сиадара резко села и обернулась в поисках личных вещей. Она заметила у стены парящей в воздухе нежно-голубую хоббу, прошитую золотой нитью. Рядом на тумбе лежала её перевязь с метательными стилетами и сверкающий блеска медальон.

Хейлиин подошла к тумбе, первым делом проверила содержимое медальона. Обнаружив детские локоны на месте, успокоилась. Стилеты были вычищены так, как будто их отдавали к ювелиру на чистку.

Сиадара вспомнила насмешливый взгляд колдуна, когда он приказал задрать подол ее юбки, и решили не одевать на себя перевязь. Все равно ей придется спать с колдуном. Не стоит его лишний раз провоцировать на мысль, будто бы она хочет его убить.

Опасливо протянув руку к парящей в воздухе хоббе, она с удивительной легкостью взяла её в руки. Ходить голой было неприятно, а почти прозрачная хобба создавала лёгкую иллюзию защищенности.

Хейлиин развернулась к зеркалу, чтобы взглянуть, как выглядит в обновке. Ткань была тонкая, тело через неё просвечивало, но голубой с золотом ей все-таки шёл.

«Все равно этот полукровка стащит с тебя одежду! Раз пришла – носи то, что приказывает хозяин!» – сказала она себе и подняла глаза.

Некоторое время Хейлиин с удивлением разглядывала свое лицо в зеркале. Что это? Это кто вообще? Со стороны отражения на неё смотрело отражение, выглядевшее лет на десять моложе. У девушки за зеркальной поверхностью была молодая, бархатистая кожа, подтянутый овал лица и ни одной складочки на лбу и в уголках глаз.

Распахнув хоббу, сиадара с удивлением уставилась на грудь. Ей показалось, или та чуть приподнялась? Что ни говори, а после вторых родов форма груди несколько обвисла. Сейчас всё её тело было каким-то помолодевшим.

Глаза опустились ниже… Что это? Ни одного волоска на лобке. Это как? Не возможно же, чтобы она помолодела настолько сильно, что стала выглядеть как юная девица? Что с ней сделал колдун?

Как бы там ни было, тело выглядело привлекательно. Хейлиин повеселела, разглядывая себя в зеркале. Вот теперь-то она точно сможет составить конкуренцию будущей царице, как бы юна та не была.

Неожиданно сиадара услышала музыку. Резко обернувшись, она увидела, что комната изменилась. У противоположной стены под струями воды стоял мокрый голый мужчина. Перед ним в неистовом диком танце извивалась… она сама. Хейлиин с расширившимися от ужаса глазами смотрела на картину. Она узнала этот наряд… Это платье она носила года три назад, ещё до рождения дочки.

Танец тоже был знаком. Она исполняла его специально для Эдгаара, чтобы привязать его к себе.

Этим распутным движениям Хейлиин еще до свадьбы обучала та женщина для постельных утех, которую пригласила мать.

«Это древний танец называется стрии-птииз. Наши женщины неуклюжи, и не владеют искусством подлинной страсти, каким владели богини, пришедшие со звёзд. Но та, что исполнит такой танец перед мужчиной, получит полную власть над его телом. Ты должна представить, что твои глаза накидывают на естество мужчины маленькую золотую петельку невидимой нитки. Начиная вращаться, с каждым твоим поворотом он будет к тебе крепче привязываться! Чем больше оборотов пройдет, тем крепче будет связь».

Хейлиин не знала, так это или нет. Она танцевала этот танец только для любимого мужа, а после – для царя, чтобы тот не выгнал её со двора. Даже музыканты были за специальными ширмами, чтобы ни один не увидел того, что должно было быть исполнено лишь для одного зрителя. Раньше сиадаре казалось, что Эдгаар к ней привязался, но предстоящая свадьба с Мариин показала, что это не так.

А теперь, получается, она танцевала для этого голого возбужденного урода со шрамами на лице и теле? К звукам музыки примешивались женские сладострастные стоны, слова, умоляющие её взять…

Мужичина откровенно пялился на танец страсти. От всей омерзительности картины Хейлиин резко запахнула хоббу, словно бы это была её единственная возможность скрыть своё тело.

– Кто вы? – резко спросил мужчина, глядя на танцовщицу.

– Меня интересует, кто ты! – выдохнула Хейлиин.