— Нет, — хмуро ответил тот.

Шанкар хмыкнул и отвернулся:

— Вот, видимо, и ему не понравилось.

— Но, ладно лесорубы… простых людей-то за что?

— Не думаю, что он различает, где лесоруб, где воин, а где… — тут он резко запнулся, вновь вспомнив о Нилам.

— А где, кто?

— Неважно, — отрезал охотник, четко давая понять, что разговор на эту тему окончен.

— И что будем делать?

— Что будете делать вы меня не волнует. Я же вернусь в город и доложу Верховному жрецу Чудамани о случившемся. Необходимо закрыть передвижение по дорогам и выследить зверя.

— Вы хотите убить его? — спросил Девадат.

— Нет, хочу сыграть с ним партию в аштападу[1].

— Я серьезно!

Шанкар остановился, вздохнул, а затем развернулся к жрецу. Лицо охотника лоснилось от пота. На порванной рубашке проступили пятна.

— Мне кажется, добровольное изгнание неким образом повлияло на ваши умственные способности.

— Не понял…

Шанкар усмехнулся:

— Видимо, и вправду повлияло. Сами как думаете? — тут его голос резко возвысился. — Естественно, я намереваюсь убить зверя! Это настолько очевидно, что я не понимаю, как до вас до сих пор не доходит!

Жрец, казалось, нисколько не обиделся на слова охотника:

— Полагаю, что поспешных решений здесь быть не должно.

— Тут вы правы, — кивнул Шанкар, возобновляя движение по дороге, — я все детально обдумаю, и только потом нанесу решительный удар.

— Нет, я в том смысле, что, быть может, не стоит его трогать?

— Похоже, это вам необходим привал, а не мне. Солнце сильно напекло голову.

— Ты сам сказал, что зверь считает нас нарушителями собственной территории, — Девадат развел руками в стороны, — побесится и успокоится.

— Побесится? — поперхнулся Шанкар.

— Есть ведь проблемы понасущнее. Нехватка продовольствия, например, и наступление пустыни с востока.

Шанкар вновь остановился и повернулся к жрецу. Девадат невольно отпрянул — до такой степени перекосилось от злобы лицо охотника. Его глаза метали искры.

Сквозь плотно сжатые зубы, он проскрежетал:

— Если мы не убьем зверя, продовольствие уже не понадобится! А теперь хватит! Я уничтожу эту тварь, кем бы она ни была! И чего бы мне это ни стоило!

Несмотря на возрастающую слабость в ногах, охотник перехватил копье посередине, больше не намереваясь опираться на него, словно о посох. Присутствие рядом Девадата вызывало все большее раздражение. Презрительно шмыгнув носом, Шанкар возобновил путь.

— Вам стоит сделать привал, — послышался неуверенный голос Девадата.

— Я сам решу, когда мне отдыхать! — огрызнулся охотник.

Ноющие колени подсказывали ему, что это придется сделать уже скоро.

[1] Аштапада — индийская настольная игра, которая предшествовала шахматам.

Ночь опустилась на Мохенджо-Даро, когда Шанкар в сопровождении бывшего Верховного жреца добрался-таки до Цитадели. Несмотря на все увещевания последнего, охотник и слушать не хотел о том, чтобы отложить визит к Чудамани до утра и хорошенько отоспаться. Слишком серьезными казались вырисовывающиеся на горизонте проблемы. Неотвратимые проблемы, к которым не был готов народ долины Синдху, изнеженный веками спокойствия, рутины и благополучия. К тому же он навряд ли смог бы уснуть. Образ Нилам то и дело мелькал перед его раскрасневшимися глазами. Мелькал, вызывая смешанные чувства. Горечь. Гнев. Боль утраты… и злобу на того, кто был повинен в ней.

Улицы города оказались пустыми. Потрескивающие в темноте факелы освещали голую каменистую мостовую. В какой-то мере Шанкар был даже рад этому. Не придется встречаться лицом к лицу со многими знакомыми и отвечать на неудобные вопросы, которыми они обязательно осыпят его при первой же возможности. Уже хватило того, что конюх возле ворот начал расспрашивать о том, куда подевалась казенная кобыла. Пришлось врать о нападении синха. Распускать панику без ведома Чудамани Шанкар не хотел. А она непременно последует, если сейчас ненароком сболтнуть лишнего. Поэтому охотник не желал встречаться с кем-либо из знакомых. Особенно с Караном и Брасидом. Они обязательно начнут допытываться, что происходит. Первый из-за своего чрезмерного любопытства, второй же никак не может дождаться этих треклятых шкур диких зубров.

«И никогда уже не дождется» — пронеслось в голове у охотника, когда они в полном молчании проходили мимо закрытой кузницы, силуэт которой смутно виднелся в сгустившемся мраке.

«Такой же мрак сгущается и над нашими головами. Только большинство еще не замечает его. Но это лишь вопрос времени».

Девадат хранил практически полное безмолвие всю дорогу, если не считать периодических и осторожных осведомленностей касательно самочувствия охотника, на которые Шанкар неизменно отвечал холодным «В порядке», хотя состояние последнего было далеко от идеального. Организм отчаянно требовал отдыха. Не сна. А именно отдыха. Но его хозяин не мог позволить себе и минуты покоя, пока не обговорит все с действующим Верховным жрецом. И плевать, что последний, вероятно, видит уже девятый сон. Если понадобиться, он самолично выдернет того из постели, ибо таковы сложившиеся обстоятельства.

Как показало будущее, применять столь крайние меры вовсе не потребовалось. Чудамани бодрствовал, несмотря на столь поздний час, напрягая свое серое вещество в попытках решить насущные проблемы государства.

При виде усталых и изможденных путников, Верховный жрец сразу сообразил, что дела плохи, поэтому не стал тратить время на лишние расспросы, несмотря на искреннее удивление от того, что охотник вернулся в Мохенджо-Даро в компании Девадата, который должен был уже давно покинуть долину Синдху.

Пройдя от резиденции жрецов, они расположились в банях у бассейна, в столь знакомом для них всех месте по предыдущим встречам. Яркий серебряный диск луны отражался от ровной голубой глади воды, а отсветы язычков пламени треножников играли на их лицах и каменных колоннах, подпирающих крышу. На небольшом круглом столике перед ними стояли тарелки с пшеничными лепешками, сухими фруктами и кусочками жареной свинины. Над всей этой утварью возвышались парочка терракотовых кувшинов с вином. Чудамани был облачен в свою традиционную белоснежную рубаху с вырезом на правом плече и окаймленную золотистыми нитями. Как и в тот день, когда Шанкар впервые познакомился с новым Верховным жрецом. Только сейчас его лицо не украшала та доброжелательная и располагающая к себе улыбка, а черные густые брови над серыми глазами, в которых застыло выражение тяжких дум, сошлись на переносице. Лоб молодого жреца пробороздила глубокая морщина, состарив того сразу на несколько лет. Мысленно Шанкар посочувствовал Чудамани — не то время он выбрал для вступления в должность Верховного жреца.

«Но разве времена выбирают?».

— Рассказывай, — хрипло потребовал Чудамани у охотника, предварительно удостоверившись, что яства на столе не нуждаются в пополнении, и слуга-привратник может спокойно уединится в своей темной каморке.

Ощутив внутри живота настоящие раскаты грома, словно перед сильной бурей, Шанкар не смог удержаться и, перед тем, как ответить, потянулся за большим куском жареной свинины.

Однако, когда охотник уже готов был поведать о случившемся, а также о причинах своего внезапного и поспешного ухода, в разговор встрял Девадат:

— Публичного дома Мохенджо-Даро больше нет.

Шанкар аж подавился мясом и зашелся кашлем — то, что бывший жрец начнет разговор именно с этой точки, для него оказалось неожиданностью. Весьма неприятной неожиданностью. Он почувствовал, как стремительно теряет аппетит.

— Поясни, — хмуро попросил Чудамани.

Поскольку охотник был занят тем, что пытался не дать пище попасть в дыхательные пути и оперативно наливал вино в бронзовый кубок, попутно борясь с приступом кашля, Девадат взял эту роль на себя.

— Его хозяин вместе с большинством своих девиц отправился в Хараппу на знатный прием. Возможно, вы о нем что-нибудь слышали.