Чудамани лишь, молча, кивнул.

— По пути в северную столицу на них напало нечто…

— Не нечто, — просипел Шанкар, наконец, справившись с непослушным куском свинины, с шумом отпивая из кубка, а затем грохая тем об стол, — это дело рук того же зверя, что убил поселенцев в долине Сарасвати и, вероятнее всего, причастен к исчезновению лесорубов и отряда воинов в верховьях Синдху!

Девадат развел руками:

— Но ведь мы даже толком не видели его! Откуда нам знать, что это дело рук таинственного зверя…

— О, Богиня-мать, хватит! — резко перебил его охотник, а затем уставился воспаленными глазами на Чудамани. — На дорогах сейчас опасно, — Шанкар на секунду закрыл веки, а затем откинулся на спинку тростникового стула и выдохнул, — вообще везде за пределами города опасно.

— Так было всегда, — вновь встрял в разговор Девадат с умным видом, — синха, носороги, взбесившиеся слоны, шакалы — постоянно норовили схватить и утащить в джунгли зазевавшегося путника.

— Нашли с чем сравнить, — презрительно ухмыльнулся Шанкар, а затем дотронулся до ушибленных ребер и слегка поморщился. Они продолжали приносить дискомфорт, хоть и не такой сильный, как с утра. Повязка из пальмовых листьев, сооруженная бывшим Верховным жрецом, сделала свое дело.

«Полагаю, завтра ее можно будет снять».

— Чем тебе не угодило сравнение? — спросил Девадат.

— А разве не очевидно?

— Нет.

Охотник закатил глаза:

— Синха не нападает на группу людей. А риск натолкнуться на безумного слона или носорога на тракте минимален.

— Но риск все же есть.

Тут Шанкар взорвался:

— Когда в последний раз от ярости обычного животного погибало полсотни людей за такой короткий срок?! А ведь это еще только те жертвы, о которых мы знаем или догадываемся! Нам неизвестно, сколько жителей долины пропало на самом деле! Как вы этого понять не можете, шер вас подери?!

— Шер? — непонимающе уставился на охотника Девадат, будто не замечая его гневной речи.

— Неважно, — отмахнулся, как от назойливой мухи, Шанкар, выливая в себя еще половину кубка вина. В голове промелькнула идея напиться до потери сознания.

Все еще сохраняя спокойный и умный вид, Девадат обратился к Чудамани:

— Мне кажется, Шанкар преувеличивает проблему с этим зверем. Бешеный носорог видится мне не столь серьезной опасностью, в отличие от нависшей угрозой голода.

— Да ну?! — охотник грохнул кулаком по столу. — Просто вы не видели того, что видел я.

Девадат сочувственно посмотрел на Шанкара:

— Понимаю, ты потерял любимую женщину и…

— Ни слова о Нилам! — рявкнул тот. — Она здесь не при чем!

— Довольно! — прервал их пререкания Чудамани, все это время сохранявший молчание, и наблюдающий за перепалкой собеседников с мрачным видом.

Девадат покорно потупил взор и стал разглядывать свои потрескавшиеся ногти. Шанкар же набил рот пшеничной лепешкой и, отвернувшись, угрюмо уставился на воду в бассейне. Где-то вдалеке заухала сова.

Чудамани произнес, обращаясь ко всем. Его голос звучал четко и рассудительно.

— Сейчас не время для пререканий. Нашему народу угрожают опасности. Такие, каких мы не встречали еще никогда! И последнее, что мы должны сейчас делать, так это спорить и выяснять отношения между собой. Холодная голова — вот наше оружие и надежда на спасение. Так, что прекращайте этот бардак немедленно! — кивком головы он указал на разодранную рубаху охотника. — Это тот самый зверь постарался?

Не поворачивая головы, Шанкар сухо ответил:

— Если бы это был зверь, то я бы сейчас здесь с вами не сидел.

— Он упал с лошади, — встрял Девадат.

— Ты загнал казенную лошадь? — догадался Чудамани.

Все еще не оборачиваясь, охотник произнес:

— Приношу извинения. Я выплачу полную стоимость в казну…

Верховный жрец всплеснул руками:

— Богиня-мать, разве сейчас это имеет значение?! — его голос резко повысил тембр, однако в следующий же миг Чудамани сам одернул себя и шумно выдохнул. — Кажется, нам следует снизить напряжение, не находите?

Девадат согласно кивнул. Шанкар продолжал смотреть на бассейн, дожевывая пшеничную лепешку и скрестив руки на груди.

Чудамани добавил:

— Пожалуй, вина на сегодня достаточно. Со всех. Заменим горячительные напитки чем-нибудь освежающим.

Шанкар невольно поморщился.

«Видимо, напиться сегодня не судьба».

Чудамани хлопнул в ладоши. Позади них раздалось неохотное поскрипывание двери комнаты слуги-привратника.

Вскоре из темноты раздался и такой же скрипучий голос:

— Слушаю, Ваша Светлость.

— Два кувшина с водой.

— Будет исполнено. Что-нибудь еще?

— Да. Заберешь вино на обратном пути.

— Хорошо. Верховному жрецу и его гостям будет угодно что-либо еще?

— Нет, этого достаточно.

Троица, собравшаяся за небольшим столом, на время прекратила разговор, молча, наблюдая за тем, как слуга-привратник выносит из своей каморки два глиняных кувшина, наполненных свежей холодной водой, а затем скрывается во мраке, забирая с собой початые сосуды с вином. Однако беседа возобновилась не сразу, как только за прислугой закрылась скрипучая дверь. Какое-то время Чудамани сидел, потирая рукой нахмуренный лоб. Шанкар продолжал угрюмо жевать пшеничные лепешки и разглядывать серебряный диск луны, отражающийся от водяной глади поверхности бассейна. Девадат погрузился в собственные мысли, ведомые только ему.

Наконец, Верховный жрец нарушил затянувшееся тягостное молчание.

Убрав руку от лица, он произнес:

— Шанкар прав.

Впервые за долгое время охотник оторвался от созерцания бассейна и взглянул в серые глаза Чудамани.

— Зверь — первостепенная проблема.

— Но почему? — непонимающе спросил Девадат.

Чудамани поднял руку, прося не перебивать его:

— Наши хранилища в Хараппе и Мохенджо-Даро ломятся от запасов зерна. Да, нам грозит голод в ближайшие годы, но у нас есть еще время для решения данной проблемы. Зверь же убивает здесь и сейчас. Поэтому избавиться от него необходимо в первую очередь.

— Но не стоит забывать и о другой проблеме, — не унимался Девадат, — ужасное состояние юго-восточного района города…

— Ситуация с районом терпит, — жестко перебил Чудамани, — не так, как с зерном, но терпит. К тому же, — тут Верховный жрец горько усмехнулся, — мы уже успели наломать немало дров… наломать дров… как иронично, не правда ли?

Никто не поддержал его эмоциональный порыв, так что Чудамани просто продолжил:

— Несколько партий древесины успели доставить с вырубки по Синдху. Начнем обжигать глину, — Верховный жрец развел руками, — насколько хватит.

Шанкар одобрительно кивнул. Девадат промолчал.

— Насчет зверя, — Чудамани пристально посмотрел на охотника, — что тебе необходимо для его уничтожения?

— Стоит ли нам его убивать? — начал Девадат. — Ведь это мы его пробудили…

— Мы его пробудили, мы его и усыпим, — отрезал Чудамани, не глядя на своего предшественника, — эта тема не обсуждается.

— Сотня воинов для прочесывания джунглей в местах, где видели зверя, — ответил Шанкар, в пытливых глазах которого засверкали огоньки уверенности и жажды охоты.

Но только ли охоты? Шанкар не хотел признаваться самому себе, но азарт от предвкушения облавы на опасного и загадочного существа была не единственной причиной резкого возбуждения. Образ Нилам не сходил с его мысленного взора. Не сходил с тех самых пор, как он нашел ее окровавленное тело на поляне. Нашел среди горы истерзанных тел. И только кровь чудовища, сотворившего с любимой эти зверства, могла потушить пылающий огонь в его сердце. Иначе ему грозило сгореть заживо изнутри. И никакое вино не зальет этот пожар. Даже если упиться вусмерть.

— Хорошо, — твердо произнес Чудамани. — Более того, пока ты не справишься с ним, я закрываю дороги для передвижений. Любых передвижений!

— Но это ударит по торговле! — возмутился Девадат. — И как мы объясним людям, что теперь они вынуждены сидеть за стенами города?