— Я отправляюсь в долину Сарасвати, — решительно произнес Шанкар.

— Подожди, — вскинул руку Чудамани, — не стоит так быстро принимать решение. Может, слова Девадата — всего лишь последствие ранения и шока.

— Не думаю.

Верховный жрец вскинул брови:

— Почему?

— Девадат никогда не бывал в тех местах, которые описывал, — пояснил Шанкар, — выжженная просека и болота появились уже после того, как он ушел в добровольное изгнание.

— А ты видел?

— Да. К тому же, теперь мы знаем, что демон способен насылать морок.

— Но для чего зверь показал Девадату место, где спрятался?

На секунду охотник задумался, а затем ответил:

— Не думаю, что он сделал это намеренно. Судя по рассказу Девадата, зверь сильно ранен и плохо соображает, что делает. Несется напролом сквозь джунгли к своему логову. Собирается зализывать раны. Девадат соприкоснулся с ним. И увидел часть неконтролируемых видений.

Несколько мгновений Чудамани обдумывал слова Шанкара, а затем взглянул ему прямо в глаза. Они пылали огнем и жаждой действия.

— Что ты хочешь от меня?

— Дайте мне еще одну сотню воинов, и я принесу вам голову демона!

— Нет, — отрезал Верховный жрец.

Шанкар опешил:

— Что?

— Мы и так потеряли слишком много людей. Я не могу рисковать.

— Послушайте, — начал горячо возражать охотник, — это может быть наш единственный шанс…

— Понимаю, — перебил Чудамани, — однако столько людей дать не могу.

— Но почему?!

— Ты сам говорил. Грядет смута и паника. Мне нужны люди, чтобы контролировать порядок здесь.

— Если не уничтожить демона, то ни о каком порядке можно вообще не говорить! — вспылил Шанкар.

— Тихо! — повысил голос Чудамани, мгновенно пресекая вспышку гнева охотника.

Тот немного остыл, однако взгляд продолжал метать искры.

Чудамани сказал, чуть более спокойно:

— Я дам пятьдесят воинов. Отряд Балдева отправится с тобой.

Шанкар не стал спорить.

Для него за счастье оказалось получить хотя бы такую помощь:

— Благодарю, Верховный жрец, — он отвесил поклон.

— Когда намерен выступать?

— Немедленно!

— Ты даже не выспался!

— В дороге посплю.

— Не позволяй жажде мести затуманить твой разум, Шанкар, — в качестве напутствия произнес Чудамани, — второго шанса у нас может и не быть.

Охотник вздрогнул, но ничего не ответил.

***

Мину разбудил решительный и громкий стук в дверь. Она вздрогнула и села на кровати. Прислушалась. В соседней комнате раздался приглушенный шорох. Судя по всему, Нирупама вновь ворочалась во сне, однако стук ее не разбудил.

«Интересно, кто это в столь поздний час?».

Она поднялась с кровати и осторожно прошла к двери, ступая босыми ногами по глиняному полу.

— Кто там? — шепотом спросила она, боясь разбудить дочь.

— Стража города. Откройте, — властно произнес мужской голос снаружи.

— Стража? — удивилась Мина.

— Да. Открывайте.

«Зачем они здесь? Да еще и в такое время… быть может, есть вести об Аниле? Его освободят? Или уже осудили? Они позволят встретиться с ним?».

Целый ворох догадок и вопросов, подобно потревоженному осиному улью, заполонил мысли Мины. Однако в ее истерзанной душе затлел огонек надежды.

— У вас вести от мужа? — поинтересовалась она.

— Верно, — подтвердил стражник с той стороны, — открывайте.

— Да-да, конечно! — поспешно ответила Мина и дрожащими руками потянула засов.

Когда Гопал в свете факела увидел бледное и изможденное лицо женщины, что-то перевернулось в его голове. Он отчетливо увидел синие круги. Красные заплаканные глаза, в которых светилась надежда. Темные волосы с налетом седины. Слишком много седины для женщины ее возраста.

— Скажите, что с ним? Он в порядке? — взмолилась она.

— А… — открыл, было, рот Гопал, но не смог ничего внятно произнести.

— Молю, не томите! — прошептала Мина.

— С вашим мужем все хорошо, — вставил Гириш и ободряюще улыбнулся.

— Правда? — она перевела взгляд на него.

— Конечно! — пылко произнес «косой». — Поэтому мы и пришли к вам, чтобы сообщить об этом. Так ведь, Гопал?

— А… да, верно, — пробормотал тот, чувствуя, как внутри стремительно растет отвращение к самому себе.

— Его отпустят? Я смогу его увидеть? — с надеждой в голосе спросила Мина.

— Насчет первого пока не знаю, — неуверенно проговорил Гириш, — а встречу устроить, думаю, можно.

Стражники увидели, как на глаза Мины навернулись слезы:

— Спасибо! Спасибо вам, что пришли!

— Ну, что вы, не стоит, — покраснел Гириш, — отдыхайте. И лучше не выходите на улицу. Сейчас в городе неспокойно.

— Да, конечно!

— Добрых снов вам и дочурке, — улыбнулся Гириш.

— Еще раз спасибо! Храни вас Богиня-мать, — обнадеженная Мина закрыла дверь.

Как только засов повернулся с той стороны, Гопал отшатнулся и обессилено облокотился о стену соседнего дома. Факел дрожал в его руке.

— И вот ее мы хотели сжечь? — прошептал Гириш.

— Не говори ни слова, — молвил в ответ Гопал, — я словно нагадил самому себе в душу.

Они простояли в полном молчании целую минуту, размышляя каждый о своем. Посреди тихого и сырого проулка. И только лишь потрескивание пламени нарушало тревожную тишину.

Наконец, Гопал шумно вдохнул сырого воздуха и обратил свой взор на друга. Глаза стражника были полны отчаяния.

— Что со мной, «косой»? Быть может, ты был прав? Я становлюсь безумцем?

— Брось, — он ободряюще похлопал приятеля по плечу, — главное, мы осознали ошибку.

— Думаешь? — в голосе Гопала сквозило сомнение.

— Ну, конечно! Мы просто все перенервничали! Главное, вовремя остановились.

— Верно, — он отошел от стены, неуверенно держась на ногах, — но все равно погано.

— Пойдем, вернемся на свой пост и поговорим о чем-нибудь другом, — Гириш обнял друга за плечи, — покостерим ту псину, что своими воплями действует на нервы.

— Пожалуй, — отрешенно бросил Гопал.

— Точно! Это все она, мерзавка, виновата.

Стражники стали пробираться по проулку в сторону главной улицы Мохенджо-Даро. Их сандалии шлепали по маленьким лужам.

***

Конный отряд воинов галопом продвигался по дороге, ведущей в долину Сарасвати. Морды лошадей были взмылены, а их копыта вздымали облако пыли. Лица всадников выражали тревогу с долей решимости. Решимости идти до конца, несмотря на опасность, которая их подстерегает впереди.

Луна ярко светила на безоблачном небосводе, заставляя мрачно блестеть наконечники копий. Джунгли, росшие по обе стороны от тракта, распустили свои ветви над дорогой. В ночном полумраке они казались стаей огромных шакалов, осмелевших до такой степени, что готовы наброситься на припозднившегося путника и вонзить в него свои когти.

Лицо Шанкара было суровым и сосредоточенным. Верный лук покоился у него на плече. В правой руке он сжимал черенок копья. Длинный кинжал покоился на поясе. Он сообщил Балдеву, чтобы тот приказал отряду двигаться, как можно быстрее. При этом не загоняя лошадей. Если их ничто не задержит, то отряд должен будет вступить в долину через полтора суток.

***

Панишвар сидел на грубо сколоченном табурете и с потерянным взглядом смотрел в землю. Трава под его босыми ногами слегка колыхалась. Свежий утренний ветер трепал грязную серую рубаху, а лучи солнца отражались от проплешины на голове посреди коротких засаленных волос.

Рядом в загоне копошились его любимые свиньи. Довольно похрюкивая, они с радостным визгом плюхались в грязь, поднимая в воздух кусочки земли и коричневые капли. Панишвар любил своих свиней. Однако эта любовь была особенная. Когда он закалывал очередную зверушку по необходимости, то испытывал настоящую горечь и сожаление, однако понимал, что без этого ему не обойтись. Не выжить. Как и многим жителям Мохенджо-Даро. Людям нужны шкуры и мясо. И свиньи готовы обеспечить их и тем, и другим. А его, Панишвара, серебром. Однако в то прохладное утро хозяин свинофермы напрочь забыл о существовании своих розовых подопечных. Гонец из Цитадели принес ему горестную весть. Его сын, Панишвар Младший, погиб во время похода на север, организованного Верховным жрецом Чудамани.