— Почему тетушка не пришла сегодня? — всхлипывая, выдавила Рели.

— Тетушка? Какая еще тетушка?

— Тетушка Аша. Она обещала!

Рида удивленно приподняла брови.

— И все? Ты из-за этого здесь слезы льешь в три ручья? — девушка фыркнула. — Нашла, о чем переживать! Придет твоя… тетушка! Может, просто опаздывает или занята, или приболела, в конце концов…

Девочка активно замотала головой.

— Про Кристин Аврил то же самое сказал! И где она?! — девочка исподлобья посмотрела на Риду. — Уже целый месяц даже не заглядывает! Сначала Кристин, теперь тетушка, а потом и ты меня бросишь?!

Рида скривилась и ущипнула девочку за щеки, приводя ее в чувства.

— С чего ты взяла, что тебя кто-то бросает? Я тут вообще просто капсулу чиню. Фенса же ты не обвиняешь, а он сюда тоже только по работе заходит, — спокойно, продолжая слегка потягивать девочку за щеки, перечисляла Рида. — Да и с Кристин этой, может, случилось чего, а ты про себя ноешь сидишь…

Девочка отпрянула и, потирая раскрасневшиеся щеки, с ужасом произнесла:

— А вдруг с тетушкой тоже что-то случилось?!

— Эм… Нет. Нет, не случилось. Я видела ее пару дней назад, — Рида сложила руки на груди и, увидев, как глаза девочки вновь наполняются слезами, поспешила немного свернуть тему разговора: — Знаешь, даже я в детстве свою матушку так не ждала. С чего ты к ней привязалась? Я думала, что она только… ну, не знаю… уколы тебе ставит да еще что-нибудь в этом духе.

Рели вновь покачала головой.

— Тетушка хорошая, она заботится обо мне.

«Само собой! Ей ведь за это и платят!» — мысленно фыркнула Рида, но глядя на девочку, вдохновенно рассказывающую о нежной, материнской любви со стороны Аши, решила промолчать. Жизнь Рели далека даже от самого слова «жизнь», и лишать ее этих крошечных лучиков света было бы жестоко. Так что Рида просто уселась на пол, поджав под себя ноги, и с упоением слушала оды о своей матери. О том, какая она хорошая и замечательная, как она всегда выслушает и поддержит, как раз за разом встает на защиту девочки, когда злобному Аврилу не терпится провести внеочередной эксперимент, и как помогает оклематься, если защиту все же удалось прорвать. Под конец Рида уже почти не слушала, стыдливо поймав себя на завистливой мысли, что они с братом подобной заботы от матери так и не дождались. Впрочем, Рида тут же мысленно залепила себе пощечину, запрещая даже мало-мальски рассуждать об этом.

— Она же придет, правда? — шмыгнула носом альбиноска, вырывая Риду из пучины самокопаний. — Кристин была рядом, потому что ей сказал Аврил, но ведь тетушка не такая, тетушка ведь любит меня?..

Чувствуя, что девчушка сейчас вновь закатиться слезами, Рида поспешила подняться и неуклюже потрепала ее по голове, немного нервозно заверяя:

— Конечно же, она тебя любит! — она натянуто улыбалась, продолжая ворошить влажные волосы девочки, а та, морщась от болезненных ощущений, с вожделением заглядывала в карие глаза. Рида отвела взгляд и, грустно усмехаясь, отстранилась. — Я бы даже сказала, что тебе досталось куда больше внимания, чем нам с братом. Честно говоря, в детстве я так редко видела свою мать, что это мне впору называть ее тетушкой, — неуверенно потоптавшись на месте, Рели протянула худую ладошку и похлопала Риду по макушке. Девушка мельком подумала о том, что этот жест совершенно не помогает, а в следующее же мгновение жгучий стыд залил ее с головы до пят. До чего только докатилась! Жаловаться на «прохладные» отношения с матерью девочке, у которой из родни пробирка с физраствором и лицемерный колдун, даже по имени ее не называющий! От прилива крови у девушки закружилась голова, заставляя ее сильнее вцепиться в столик. — Да уж, не мне тебе плакаться! — тихо рассмеялась Рида. — Так непривычно, я никогда ни с кем не обсуждала ни свое детство, ни, тем более, свою мать. Меня немного занесло…

— Почему вы с тетушкой не виделись? Она была занята? — девочка присела на столик, с интересом глядя в лицо Риды. Лишь отчасти она понимала муки совести девушки, сама же Рели не видела в ее словах ничего непозволительного. Пусть собственная боль девочки была невероятно сильна, это не значило, что другие теперь должны молчать в знак уважения к ее страданиям.

Рида пару минут напряженно молчала, как будто только сейчас задумалась о том, каким же на самом деле было ее детство. В конце концов, она просто кивнула.

— Да… Да, она всегда была занята. Мне было лет шесть, кажется, когда мой отец погиб и мама начала от нас отдаляться. Порой она сутками не появлялась дома, а, вернувшись, падала спать, — слова давались ей тяжело, будто воспоминания совсем не хотели покидать уютного темного уголка подсознания. — Пока Дориан был совсем маленьким, она оставляла нас на попечение соседок, за глаза любивших поболтать о том, какая она никудышная мать, — ее кулаки непроизвольно сжались. — А потом стала отсылать нас к бабушке. Знаешь, тогда я думала, что мы просто мешаемся ей, что мы с братом не очень-то ей и нужны. Эй, не смотри на меня так! Я была маленькой обиженной девочкой, не имеющей ни малейшего представления о том, с чем сталкивалась моя мать! Это сейчас я знаю, как ей было тяжело, как она упахивалась на двух работах, чтобы обеспечить нам хоть какое-то будущее. Впрочем, даже сейчас эта обиженная девочка снова дает о себе знать, — улыбнулась она. — Прямо, как сегодня… — неловко пробурчала она, чувствуя, как ее вновь треплют по макушке. — Дай мне пару минут на самобичевание, и я искренне порадуюсь, что вы так замечательно ладите, хорошо? — Рида оттолкнулась от столика и вернулась к очистным сооружениям — время позднее и с ними стоит побыстрее закончить. Спустя минут десять молчаливой возни, Рида вновь заговорила: — Мне бы искренне хотелось, чтобы она, наконец-то, обрела свое счастье. Если подумать, ей всегда так сильно не везло в жизни! Бабушка рассказывала, что мама уехала в Сильверон, едва закончилась война — после смерти брата и сестры она больше не хотела видеть родной город. А дальше… Голод и нищета, куча грязных подработок, несчетное количество попыток выбиться в свет. Вот и все, чем несколько лет был для нее Сильверон, — Рида замерла, прислушиваясь к звукам за спиной.

— Бедная тетушка… — всхлипнула Рели.

— Так! Я же сказала не реветь! — Рида ткнула в ее сторону разводным ключом. — Да, у моей мамы была тяжелая молодость, как и у многих в то время, но сейчас-то все… нормально. В основном. Теперь ей приходится бороться только с «проклятьем рода Бренан»! — провыла Рида последние слова, подражая рассказчикам страшилок, чем изрядно позабавила собеседницу.

— А что за проклятье? — глаза девочки загорелись любопытством, а вот свои глаза Рида неловко опустила к шлангам, понимая, что сболтнула лишнего.

— Я… — нелепо протянула девушка. — Думаю, что ты еще не доросла… Ты, поди, из мальчиков только с Хисой общалась, — Рида добродушно усмехнулась.

Однако девочка ничего смешного не увидела. Более того, она резко переменилась в лице, будто наблюдая своего самого злостного врага. Рида недоумевающе изогнула брови.

— Я не знаю, о ком ты говоришь, — мрачно, с толикой подозрительности произнесла Аврелия, исподлобья посмотрев на девушку.

— Да? Странно… — задумчиво протянула Рида. — Я почему-то подумала, что раз тебя здесь обследуют, то и с нашим мальцом «лечение» проводится здесь. Аврил же вроде не горит желанием поведать о своих опытах миру, было бы странно растаскивать оборудование по всему дому, — Рида спокойно рассуждала, даже не замечая, как распаляется ее маленькая собеседница. — Нужно будет спросить Илинею, куда она его водит…

Девочка грозно топнула ногой, привлекая к себе внимание.

— То есть, — дрожащим от гнева и обиды голосом начала Аврелия, — пока я годами не покидаю эту проклятую каменную коробку, какой-то мальчишка может делать все, что ему вздумается?!

— Безопасность Хисы была одним из ключевых пунктов сделки… — пробурчала Рида, понимая, что надавила на очень больное место. — Он не то чтобы совсем волен над своими передвижениями… — девушка тяжело вздохнула и, одним движением зафиксировав шланг, подошла к Рели. — Не знаю, станет ли тебе от этого легче, но он сидит в комнате всякий раз, когда Аврил загружает Илинею делами, то есть почти постоянно…